пройдусь перед сном!
На самом деле ее манила не столько прогулка по рано засыпающему городку, сколько возможность сделать звонки, без риска быть подслушанной. Александра по опыту знала, как любопытны деревенские жители. Выйдя за ворота, она окинула взглядом пустынную улицу и двинулась в сторону городской площади с фонтаном.
Все скамейки были заняты – на площади постепенно собиралась местная молодежь. Кажется, отметила про себя художница, планировались танцы. Возле фонтана устанавливали аппаратуру, настраивали динамики. «Ах, да, вечер пятницы… – вспомнила Александра. – Вечер пятницы в крошечном городке, меньше которого только эти Дятловичи, где жил несчастный жених этой пропавшей Наташи. А ведь она и правда бесследно исчезла! Кого я ищу теперь? Все еще гобелены или ее саму?»
Александра хорошо понимала, что бесследно человек не исчезает, за очень редкими исключениями, которые входят в анналы криминалистики. Будь он жив или мертв, рано или поздно, найдутся люди, которые что-то о нем сообщат. «Но эта девушка пропала очень уж зловеще… Уехала из Пинска в неизвестном направлении, в день увольнения. Была возбуждена и, как показалось Мирославе, нетрезва. Затем – вокзал в Лунинцах, неизвестный спутник, ночной проходящий поезд, прицепной вагон, который позже должен был отправиться на Питер… Она или не она? И наконец, женский голос, в Питере, на лестничной площадке. Смерть ее любовника… После этого – никаких следов Натальи, нигде. Вот уже четыре месяца, без малого! И ее никто и не думал искать!»
Она вынула из кармана сумки телефон и набрала номер Татьяны.
– С ума сойти! – воскликнула та, выслушав краткий и полностью выдуманный отчет подруги о пребывании в Лунинцах. – Ты еще и ночевать там осталась?
– Да, но утром, первым же автобусом, я поеду обратно!
– Как хочешь… – В голосе Татьяны слышались усталость и обида. – Ты меня, в конце концов, не тянула сюда, я сама напросилась. Знаешь…
Александре послышался в трубке тихий, сдавленный всхлип.
– Бывает такое время, когда все тебя отталкивают!
– Да когда это я тебя отталкивала?!
Говорить было бесполезно – теперь Татьяна рыдала. Из нее удалось вытянуть только то, что она снова звонила в Варшаву, мужу, и в Минск, Владиславу.
– Алесь не взял трубку… А Владу я даже не смогла толком ничего объяснить, расплакалась, как дура. Сдали нервы…
– Это понятно! – Александра не знала, какие слова подобрать, чтобы утешить подругу. – Все-таки ты держись.
– Не за что держаться-то, Саша, – ответила Татьяна. – Не за детей же… Им самим еще опора нужна!
Разговор произвел на художницу тяжелое впечатление. Она почти чувствовала себя предательницей. Александра твердо пообещала вернуться на следующий день как можно раньше, хотя понимала, что ничем утешить подругу не сможет. «Но в такие моменты важно просто дружеское слово, плечо рядом, пусть такое же слабое, как твое… Она-то в Пинск за мной поехала, чтобы не быть одной, а я от нее сбежала!»
Попытка позвонить Павлу ничем не увенчалась – его телефон был выключен. Александра вспомнила его предупреждение о том, что связь может быть временно недоступна. «Жаль… – Художница спрятала телефон в сумку. – Неплохо было бы ему знать об этой паре, на вокзале в Лунинце, и о прицепном вагоне, который направлялся в Питер. Да и следователю в Питере это было бы интересно, думаю. Вот только… не стоило бы мне во все это ввязываться!»
Александра должна была признать: только тот факт, что пара, вошедшая в квартиру Игоря, упоминала о единороге, и заставлял ее сейчас искать следы пропавшей девушки. «Вся эта история не по мне… Обманутая барышня, ее неизвестный спутник, визит к столичному совратителю, вероятно, шантаж или месть… Чистая уголовщина, да еще с элементами пошлой мелодрамы! Но единорог-то пропал – и услышав о нем, Игорь сразу отпер! Побоялся скандала, о котором мог узнать весь подъезд? Чего ему было бояться, если он только фотографировал в хранилище? А если музей все же был ограблен, по сговору с Натальей или без ее ведома, но об этом еще никто не знает? И ведь бывает еще такое: знают, но боятся поднимать шум. Сколько мне известно случаев, когда мелкие пропажи пытались скрыть, чтобы не затевать уголовное дело, со всеми вытекающими последствиями! Так что единороги или один единорог (пара упоминала его в единственном числе) вполне могут быть уже в Питере… Надо предупредить Павла, не нравится мне все это! Парочка пропала, как в воду канула… Мирослава сказала о Наталье: «Как в топь провалилась…»
Ее тревожные размышления нарушил внезапно раздавшийся совсем рядом визгливый женский смех. Смеялась пьяная – бессмысленно, с однообразными дикими всхлипами. Этот звук настолько не гармонировал с общей умиротворенной, усыпляющей атмосферой, что Александра вздрогнула.
Высокая рыжая женщина, довольно полная, прошла мимо нее, грузно и одновременно кокетливо повисая на руке кавалера, тоже весьма нетрезвого. Они направились с площади на улицу, где жила Марьяна. Александра двинулась следом, стараясь не терять пару из вида. Несмотря на то что наступали выходные, пьяных компаний нигде не было видно, из чего художница сделала вывод, что перед нею могут быть те самые, вечно нетрезвые обитатели синего облезлого домика, где когда-то жила Наталья.
Она не ошиблась: следуя за парой чуть поодаль, Александра убедилась в том, что они свернули во двор нужного дома. «Что делать?» Женщина бросила взгляд на палисадник перед домом Марьяны. Окна в доме уже светились. «Вообще-то не стоило бы соваться в этот притон в одиночку… С другой стороны, не убьют ведь меня за один вопрос? Да и потом, пока она еще держится на ногах, а через полчаса может быть поздно задавать вопросы!» Поколебавшись минуту, она все же толкнула калитку, которую вошедшие оставили полуоткрытой, и вошла во двор.
Дверь в дом тоже была распахнута. Остановившись на пороге, вдохнув кислый запах темных сеней, отдающий квашеной капустой, подгнившим деревом и мышами, Александра нерешительно подала голос:
– Здравствуйте! Можно поговорить с хозяйкой?
Словно в ответ, из комнаты брызнул яркий, только что включенный электрический свет. Спустя мгновение из-за косяка выглянула рыжая голова женщины:
– А что вам нужно?
Она спросила это скорее настороженно, чем агрессивно. Александра поторопилась представиться и коротко изложить ту же историю, которую рассказывала всем: что она лично Наталью не знает, но ищет ее по совету минских общих знакомых, чтобы предложить работу.
– Не знаете ли вы, где ее можно найти? Вы ведь Тамара? – уточнила Александра, обескураженная упорным молчанием женщины, не проявившей с виду никакого интереса к ее рассказу.
Тамара неохотно кивнула. Скрестив на груди полные крепкие руки, сощурившись, она разглядывала гостью, словно вынося ей оценку. Александра почувствовала неловкость, хотя стыдиться ей было нечего.
– Тома, кто пришел? – крикнул из глубины комнаты мужчина.
– Никто, – не оборачиваясь, громко ответила та, не сводя взгляда с Александры. – Сиди себе.
– Значит, она здесь не появлялась? – спросила Александра, готовя себе путь к отступлению. Она уже понимала, что пришла зря – от этой женщины веяло дикой, грубой силой, ее круглое лицо с крупными и, пожалуй, красивыми чертами было отмечено печатью животного упрямства. Художница чувствовала, что сразу вызвала у хозяйки дома ненависть, но не понимала, почему.
– А что вы сюда-то пришли? – спросила наконец Тамара, не меняя вызывающей позы. – Тут полна улица ее адвокатов. Шли бы к ним!
– Никто ничего не знает…
– Значит, были у всех уже? – усмехнулась Тамара. – Ну, а ко мне зачем? Я же язва… Людоед! Сироту со свету сживала!
– Я ничего подобного не говорила… – растерялась Александра.
Тамара с досадой отмахнулась:
– Вы не говорили, другие говорят. Ничего я о ней не знаю. И дом – мой! Покойный муж на меня его переписал, вот так. Все тут зубы на мой счет мыли… Шкуры паршивые! Сами за грош удавятся, соседскую собаку отравят, свинью в огород пустят, на огурцы…
Она говорила все с большим возбуждением. Краска бросилась ей в лицо, теперь женщина жестикулировала:
– Я, значит, злодейка, а они благодетели?! Да они просто хотели у меня полдома отсудить, а потом бы эту дуру ограбили! А когда судиться не получилось, потому что у меня все документы в ажуре, сразу отвалились… Пиявки несытые!
– Да с кем ты?! – с этими словами из-за плеча женщины высунулся ее спутник. Оглядев гостью, он с недоуменным видом исчез, не желая, видимо, вмешиваться.
Тамара поправила растрепавшиеся волосы. Она еще тяжело дышала после вспышки гнева, но уже говорила спокойнее:
– Не появлялась Наташка здесь, уехала учиться, и все. И на каникулы не приезжала. Нечего зря таскаться… Взрослая, отрезанный ломоть. Я ее содержала, кормила, одевала, пока она несовершеннолетняя была. Теперь пусть своей жизнью живет. Нечего по соседям было прятаться, с голым задом… Сплетни разводить про меня. Теперь по городу спокойно не пройти!
– Так вы ее не видели много лет? – уточнила Александра.
– Получается, много.
– А не могло быть так, что она все-таки приезжала, например, этой весной, но жила в другом месте? И не у вас, и не у соседей? У кого бы это можно спросить?
Хозяйка смотрела на нее, нахмурившись, явно пытаясь осознать смысл сказанного и не преуспевая в этом.
– Да зачем бы она приезжала? – спросила наконец Тамара.
– Ты долго?! – донеслось из комнаты, тоскливо и недовольно. Впрочем, Александре показалось, что в голосе сожителя рыжей хозяйки слышались и робкие нотки. Мужчина был куда более щуплого сложения, и Тамара явно пользовалась своим физическим преимуществом.
– Потерпишь, не сдохнешь! – раздраженно бросила она через плечо. – Все бы только жрать! Нет, не было ее тут, и куда она могла бы пойти, если не сюда и не к соседям, я не знаю. Когда училась в школе, у нее парень был, из Дятловичей, только он скоро умер.
И, задумавшись, неожиданно добродушно добавила: