– Скучаешь?
Эльга вздохнула.
– Да, мастер Мару. Но я обязательно их навещу.
– Будем опять в Саморском наделе, отпущу тебя погостить.
– А когда?
– Как дело найдется. Или после того, как в столицу вернемся. Ну, все, допила? – спросила Унисса ученицу. – Давай дальше работать.
– Да, мастер Мару.
На солнце чистить мешки от мертвых листьев было тяжелей. Эльга повязала платок узлом спереди, чтобы косицы его давали хоть какую-то тень.
Руку в глубину.
Листья от жары казались вялыми, полусонными, ловиться стали кое-как, хотели, чтоб их не трогали. Ворчали, кололи пальцы.
Эльге даже пришлось на них прикрикнуть.
– Что такое? – зашипела она в мешок. – Мы как раз дождь делаем! А вы тут кукожитесь, как не знаю кто! Ну-ка, живо на свет!
Зашевелились.
Ведь везде подгонять надо! Как маленькие.
Эльга сердито вычерпывала мертвечину, кого-то сразу перетирая в труху. Ветер утих, видимо, тоже сомлел на солнце, и листья валились друг на друга. Скоро их насыпалась целая горка. Эльга нарушила ее ногами, сгребла частью к основанию беседки, а частью – в другую сторону. Пот щипал уголки глаз и шею.
Руку в мешок, руку из мешка. Руку в мешок…
Плешкин Луг. Покосы. Еще одни Покосы. Гарь-поле. Ох, много листьев. Наверное, все деревья в местечках стоят голые.
Вот интересно, если зарыться в листья, будет ли чуть прохладней? Или набить такой сплошной полог, не картину, а просто, для тени?
Когда Эльга отнесла восьмой мешок и пристроила его к своим же, гарь-польским, на мгновение перед ее глазами все поплыло, и она только чудом разминулась с одним из столбов, держащих беседочную крышу.
– Стой! – сразу скомандовала Унисса.
– Да, мастер Мару.
Эльга остановилась, но не смогла устоять, плюхнулась на такой сладкий, такой мягкий стул, на котором, возможно, отдыхал сам энгавр или даже кранцвейлер. Каким-то загадочным способом в руках ее оказалась кружка, а в кружке заколыхалось белое, с пенкой и мертвой мушкой на поверхности.
– Пей! – сказали Эльге.
Молоко было теплое. Мушка не помешала, проскочила и проскочила.
– Ну, лучше? – присела перед ней Унисса.
– Осталось два мешка, – улыбнулась Эльга.
– Сиди пока здесь, – сказала мастер.
Эльга кивнула.
Сидеть было хорошо. Было видно небо, отталкивающееся от перил, и далеко-далеко брызги облаков. Панно тоже было видно. Изредка задувал ветерок, но такой невесомый, что воспринимался как легкое дыхание, касающееся то шеи, то ребра ладони.
– Ну-ка, посмотри, – сказала Унисса, – я уже что-то не вижу.
Эльга сползла со стула.
– Где?
Она вроде бы и шагала, но по ощущениям словно плыла. Жаркий воздух пружинил и с трудом уступал дорогу. И ему нельзя было скомандовать, как листьям.
– Посмотри, все ли я затерла. А то у меня рябит.
Мастер Мару сидела на коленях на полу и держала в руках тряпку и горшок с воском. Светлели натертые плитки.
Эльга опустилась на корточки.
– Вот здесь, – указала она пальцем на темный участок.
– Ага.
Унисса немедленно затерла пропущенное.
– И вот тут. – Эльга перевела палец выше, на несколько пятен в середине панно.
– Хорошо.
Мастер Мару прошлась тряпкой и там, потом с гримасой боли поднялась, отодвинула лавку, отложила горшок на край стола.
– Ну-ка, давай вместе.
Она взяла ученицу за руку. Вслед за мастером девочка сделала два шага назад, и еще один, чтобы оказаться с ней вровень.
– Ой!
Эльга прижала ладонь к губам.
– Кажется, мы молодцы, – сказала Унисса.
Панно мягко светилось. Прожилки дерева проступали сквозь свет и, казалось, бежали через ограничительные бортики. Рисунок складывался завораживающий, пусть и чуть ломающийся на стыках плиток.
Полукружья, дорожки и островки разных оттенков.
– Это мы сделали? – спросила Эльга.
– А кто еще? В центре будет Дивий Камень, а вокруг него – местечки надела. Думаешь, зачем мы столько листьев перебирали? Каждое местечко расцветет через свой букет.
– Это будет как карта?
– Да, большая и не очень точная, но нам очень точная и не нужна.
– А потом?
– Суп с горьким листом, – сказала Унисса, щелкнув девочку по носу. – Нас еще два мешка ждут, не забыла?
– Я уже отдохнула, – сказала Эльга, – я могу.
– Да, давай-ка мы разберем их вместе.
Солнце сползло с невидимого шпиля над головой и покатилось к западу, пачкая небо бледно-желтым. На горизонте застыл облачный пух, похожий на тростниковые метелки, но он совсем не двигался или плыл себе стороной.
Они расправились с мешками менее чем за час, перевязали, определили к собратьям. Тени удлинились. Ветер играл мертвыми листьями, переворачивал их, будто жарил на солнечных лучах.
– Все? – спросила Унисса.
– Да, мастер Мару.
– Что ж, пойдем ополоснемся?
Эльга кивнула.
Платье мастера подмело листья. У Дивьего Камня женщина вдруг застыла.
– Вот оно что.
Вода из трещины выплескивалась с долгими перерывами. Сначала где-то в основании Камня зарождался клекот, потом он нарастал, переходил в сипение, и только затем прохладный поток, словно плевок через губу, тягуче переливался в короткую ванночку перед желобом. Эльга принялась считать секунды и добралась до двенадцати прежде, чем Камень разродился новой порцией.
Унисса, присев, погрузила в ванночку руки.
– Мойся, пока есть, – сказала она девочке, и лицо ее сомкнулось, становясь тревожным.
– Родник пересох? – спросила Эльга, по примеру мастера промокая ладонями щеки, лоб и шею.
Вода была восхитительно холодной. Хотелось нырнуть в нее с головой.
– Да.
– И что теперь?
– Нам придется поторопиться. Но не сегодня. Завтра. Сегодня мы, сверяясь с картой, наметим границы местечек.
Вернувшись в беседку, Унисса поставила Эльгу у панно и, развернув карту, вложила ее в пальцы ученицы.
– Держи, чтоб я видела.
Вооружившись острой палочкой, сама она встала на лавку и, вытянувшись, повела линию от верхней плитки в углу.
– Подойди чуть ближе.
– Да, мастер Мару.
Эльга сделала шаг.
– Ага, это, значит, Супрыня, – сказала Унисса.
Палочка выписала зигзаг, следуя рисунку местечка на бумаге, потом пробежала вправо и вниз, изображая «пятачок» выступа.
– Четко видно?
Эльга выглянула, приопустив карту.
– Да, мастер Мару.
– А ниже у нас идут Бархатцы и Плешкин Луг.
Унисса на мгновение вернулась к Супрыне и подправила один зубчик границы.
Бархатцы обозначились кривым птичьим клювом, а под ним округлился Плешкин Луг, который, по Эльгиному разумению, был похож на головастика.
– Вы здесь!
Вместе с возгласом в беседку ввалился эконом и, едва не опрокинув мешки, рухнул в кресло.
– Что случилось? – спросила Унисса.
– Родник! По водоводу течет жалкая струйка!
Мастер Мару сошла с лавки на пол.
– Мы видели, господин Канлик.
– Все одно к одному. – Эконом запрокинул голову и страдальчески уставился в потолок беседки. – Люди едва не забросали меня камнями.
– У вас есть колодцы?
– Да, но они высохли почти все. А в хранилищах воды всего на три дня. Может, на четыре. Мастер Мару! – Канлик вскочил и поймал ладони Униссы в свои. – Вы обязаны вызвать дождь как можно быстрее!
Унисса вздохнула и высвободила руки.
– Я постараюсь.
– Что вам нужно, чтобы ускорить создание панно? – Глаза у эконома лихорадочно заблестели. – Работники, охрана, тишина? Я распоряжусь, чтобы никто не смел шуметь! Если надо убрать лишние листья, их уберут.
Казалось, господин Канлик только и ждет кивка мастера, чтобы убежать и привести в действие механизм доставшейся ему власти.
– Господина энгавра похоронили? – спросила Унисса.
Эконом моргнул, напряженно посмотрел на нее, словно она сказала какую-то бессмыслицу, потом лицо его обмякло.
– Да, – сказал он. – Да, с час назад.
– Вам необходимо отдохнуть.
– Это невозможно. Я не могу спать. Я бы хотел, но тогда все остановится, рассыплется, перестанет быть прежним. Я боюсь, что за время моего сна случится еще что-нибудь.
– И сколько вы не спите?
– Это не важно, наверное, три или четыре дня.
Унисса улыбнулась эконому как маленькому ребенку.
– Что же вы, господин Канлик?
– Господин энгавр умер, – прошептал эконом. – Он спросил у меня воды, но я не успел принести… Я, наверное, на секунду заснул.
В пальцах у Униссы появились два незнакомых Эльге листа. Один серо-зеленый, похожий на лодочку, а другой – красный, с заворачивающимися краями.
– Господин Канлик…
– Да?
– Ну-ка, возьмите и разжуйте.
– Вы уверены?
– Сядьте в кресло, – сказала эконому Унисса, – разорвите листья надвое и жуйте.
– О, если бы это был яд! – вздохнул Канлик, послушно опускаясь на лавку.
Несколько мгновений он медлил, вертя листья перед глазами, затем, сложив их пополам, сунул в рот.
– Жуйте.
– Фую.
Эконом задвигал челюстью. Взгляд его обратился в себя. Голова склонилась набок.
– Кифленько, – произнес он и тут же заснул.
Лицо его разгладилось и порозовело.
– Что ж, давай закончим с границами, – сказала Унисса ученице, вновь вставая на лавку с ногами. – Готова?
– Да, мастер Мару, – сказала Эльга, разворачивая карту.
До темноты они успели наметить большую часть местечек.
Им осталось обозначить лишь Гарь-Поле, которое должно было изогнуться полумесяцем справа, и поправить границы самого Дивьего Камня, но Унисса сказала, что на сегодня хватит, кончено, она просто валится от усталости.
Они зажгли фонари. Завозился и проснулся господин эконом. Потом прибежал мальчишка с кухни и принес корзину с ужином – завернутые в тряпицы для сохранения тепла горшки с мясной похлебкой.
Вчетвером они долго смотрели на панно.
Оно мягко отражало свет и казалось расколотым по прочерченным палочкой линиям. Мальчишка, старше Эльги года на два, на три, так и застыл с открытым ртом.