Ба!
– Чудесно!
Тем временем у окна поставили медную ванну и налили первые порции воды. Пар потянулся вверх, делая свет там мутным и зыбким.
– Что ж, – сказал Скаринар, оглянувшись, – я вернусь через полчаса. Тебе хватит полчаса, чтобы помыться?
– Да, – сказала Эльга.
– Хорошо.
Скаринар щелкнул пальцами. Рубашка на Эльге принялась темнеть, распадаться и выплевывать из себя нити и клочки ткани. Скоро ее не осталось совсем.
– И не благодари, – сказал Скаринар, следуя к выходу.
Все полчаса Эльга просидела в остывающей воде, подтянув колени к подбородку. Панно, казалось, беззвучно нависло лиственной тенью над плечом, вылупилось, раскрыло, глазея, многочисленные слюнявые рты. Покажи, покажи себя! Дай посмотреть! Вода мутнела. Сколько она не мылась? Наверное, с Подонья. Хотя нет, в постоялом дворе хозяйка однажды приготовила ей лохань. Но было это словно в прошлой жизни.
Ничего не хотелось. Может, просто уйти под воду с головой? Мастер смерти не умеет спасать от смерти. Лишь подсматривает с букета.
Кранцвейлера убил. Мастера Мару убил. Сотни, тысячи людей убил.
Закололо в груди. Я не смогу, подумала Эльга. Я не смогу и погублю всех. Сколько листьев ни кидай в бездну…
– Госпожа мастер.
Эльга повернула голову. Служанка, девчонка одного с ней возраста, поклонившись, положила на стул рядом серебристо-черный сверток.
– Повелитель Края прислал вам одежду.
– Пусть сдохнет.
Служанка побледнела.
– Я все слышу-у! – донеслось от дверей.
– Помоги, – сказала Эльга служанке.
Но та испуганно спряталась за колонной. Впрочем, Эльга успела выбраться из ванны, завернуться в малахай и стянуть его поясом прежде, чем Скаринар оказался рядом.
– У тебя странные желания, – сказал он.
Половина волос на его голове была приглажена и лоснилась от жира, зато другая половина топорщилась белыми косицами. Заметив вопрос у Эльги в глазах, Скаринар сообщил:
– Я убил своего цирюльника.
Он постоял, глядя на разводы воды на полу. Потом, обнаружив, что и сам стоит в небольшой луже, отшагнул назад. Выбеленные щеки при этом у него странно дернулись.
На мастере смерти были короткие зеленые штаны и белоснежные чулки, заправленные в красные туфли с серебристыми пряжками, незастегнутый горжет свисал с плеча. На широкой перевязи висела в ножнах короткая шпага, придавая костюму элегантную законченность. Но, конечно, пользоваться шпагой Скаринар не собирался. Зачем? Ах, смешно, какие шпаги в нынешние мастеровитые времена!
– Да, – сказал он, – я о чем? Я не сдохну, дорогая ученица, как бы ты этого ни желала. Я все чувствую. Кстати…
Хлопок в ладоши вызвал к жизни в дверном проеме две человеческие фигуры, которые, звонко отбивая шаги, направились к возвышению.
– Я приготовил тебе первое задание, – заговорщицки шепнул Скаринар.
Он повлек Эльгу навстречу гостям.
Первый оказался крепким, кряжистым пожилым тангарийцем, с орлиным носом, курчавой бородой и холодным взглядом светло-зеленых глаз. Был он в темном нагруднике поверх муландира, в широких, по тангарийской моде, штанах и высоких сапогах.
Второй, что вышел из-за его спины, неспешно размотал шарф, какие обычно защищают лица всадников от грязи.
Он был высок, тонок, светлые, выгоревшие волосы торчали гребнем, словно в подражание Скаринару.
– Рыцек! – выдохнула Эльга.
– Узнала, ёрпыль-гон! – осклабился молодой воин.
– Ах, так вы знакомы! – фальшиво удивился Скаринар.
– Да, повелитель, – кивнул Рыцек, – мы из одного местечка.
– Даже так? – Мастер смерти обошел Рыцека со спины и посмотрел на Эльгу. – Это очень интересно. Там же живут ваши родители?
– Да.
– Рыцек… – тускло повторила Эльга, глядя, как ее детский друг искоса ест глазами Скаринара. – Ты же против него…
– О да! – Скаринар хлопнул Рыцека по плечу. – Но некоторые люди вовремя понимают, кому стоит служить, а кому нет. Иначе можно умереть.
Он расхохотался.
– Эля, господин Ольботтог – он как Киян-мастер, – сказал Рыцек. – Он – сила. Он, понимаешь, вообще непобедим.
– Ну-ну-ну, – заулыбался Скаринар. – Я еще не грандаль. Хотя я в них совсем не верю. И не надо называть меня так официально. Для тебя я – Скари.
– Скари.
– Повелитель Скари.
– Повелитель Скари, – отозвался Рыцек.
– Убьешь за меня? – спросил его Скаринар.
Смотрел он все это время на Эльгу.
– Да, мой повелитель!
Рыцек вытянулся в струну.
Эльга с трудом узнавала его узор. Он стал грубым, угловатым, плотным, словно нагрудник. Клен засох, одуванчик выветрился, душа заросла крапивой и чертополохом. Под ними… Под ними – знакомая пустота.
– А ее убьешь? – кивнул на Эльгу Скаринар.
– Да, – сказал Рыцек.
– Без сомнений?
– Да. Значит, она провинилась перед вами, мой повелитель.
– А своих отца с матерью?
Рыцек запнулся лишь на мгновение.
– Д… да. Если такова будет ваша воля, мой господин. Вы лучше меня знаете, что они заслужили.
– Правильно.
Скаринар с усмешкой отошел от Рыцека к тангарийцу.
– А это Тоггендоль, новый титор Аминского вейлара. – Он стукнул кулаком по темному нагруднику. Тоггендоль звучно хохотнул. – Его портрет ты мне сделаешь первым. Он уже хотел мчаться в Амин, но я решил задержать его здесь на день. Как же мне без портрета? Нет, теперь все должны быть на панно. Часа тебе хватит?
Тангариец был прост как сосна. Диковатый узор из хвои и буковых листьев говорил о нем как о человеке недалеком, грубом, даже жестоком.
– Но…
– Что?
– Там же господин Астараго титором, – сказала Эльга.
– Он внезапно умер, – сказал Скаринар, деловито выбирая один из стульев на возвышении. – Он прискакал сюда с кучей недоносков и признался мне в любви и полном подчинении. Представь? Унисса по моей просьбе поместила его портрет на панно. Я, честно, не думал ничего такого, даже не предполагал. Видишь, дальний черный справа? – Он ткнул пальцем в окривевший, осыпавшийся по краям букет. – Это он. Вероломный идиот! Его на обратном пути угораздило строить планы моего убийства.
Мастер смерти вытащил приглянувшийся стул, поставил его перед тангарийцем и кивком приказал тому сесть.
– А я как раз испытывал панно. – Он облокотился о плечо умостившегося, широко расставившего ноги Тоггендоля. – Интересно же было. Врет твоя Унисса, не врет, работает ваше мастерство или впустую шуршит.
Рыцек, не сдержавшись, фыркнул.
– Сейчас это, конечно, смешно, – сказал Скаринар, покосившись на него, – но тогда я почувствовал, сколько в приятном на вид человеке может скрываться самого мерзкого дерьма. Конечно, этого твоего Ас… титора я тут же убил. Кажется, вместе со всеми его недоносками. Но, может, кто и уцелел. Поэтому…
Он шагнул к панно.
– Сейчас ты вместо выбывшего идиота поместишь на панно моего Тоггендоля. Он будет там славно смотреться. Пообещаешь мне стараться?
Мастер смерти вперился в Эльгу взглядом.
– Я попробую, – сказала она.
– А я попробую никого не убивать, – сказал Скаринар.
Несколько мгновений его лицо хранило торжественную серьезность, затем сморщилось, и он захохотал, рухнув на кстати подвернувшийся тюфяк. Рыцек поддержал его веселым смехом. Загромыхал, затрясся в нагруднике тангариец. Эхо заскакало по капителям. Скаринар сучил ногами и бил по тюфяку ладонью.
– Поп… робую! – всхлипывал он. – Я п-п… попробую! Ах-ха-ха!
Потом затих.
– Замечательная шутка, повелитель, – сказал, выдохнув, Рыцек.
Скаринар в ответ взбрыкнул.
– Хочу ее, – протянул руку к Эльге Тоггендоль.
– Эй-эй, – подступил к нему Рыцек, – это моя девушка!
Тангариец скривил красные губы и взбил пальцами бороду.
– Нет. Моя.
– Я уже был с ней!
– Ты – кэшит!
– Сам ты кэшит! – взвился Рыцек, хватаясь за пустые ножны. – Аулоэх кэшит!
Видимо, это было тангарийское ругательство.
Скаринар, приподнявшись на локте, с усмешкой наблюдал за ссорой, а когда Тоггендоль и Рыцек, сопя, принялись толкаться лбами, лениво сообщил:
– Вообще-то это моя девушка, милые мои. Найдите себе такую же и оспаривайте ее друг у друга сколько угодно. Все, Туги, сел, – скомандовал он вдруг жестким, не терпящим возражений голосом.
– Да, мой господин.
Тангариец, оттолкнув Рыцека, опустился обратно на стул. Скаринар кивнул.
– Рыцек, иди прогуляйся в сад.
– В сад? – переспросил Рыцек.
– Да, – показал глазами на окно мастер смерти. – Ради меня.
– Ваше слово – приказ, повелитель.
Не глядя на Эльгу, Рыцек подошел к окну, забрался на подоконник, перекинул ноги наружу и через мгновение скрылся весь.
Скаринар рассмеялся.
– Исполнительный парень, – подмигнул он Эльге. – У вас действительно что-то было?
– Нет, – сказала Эльга.
Ей стало холодно в одном малахае.
– Ладно, – помолчав, сказал Скаринар, – вот тебе Тоггендоль, вон мешки с листьями, приступай. Я чуть-чуть понаблюдаю.
– Я не знаю…
– Что?
– Мне нужно собраться.
Эльга сжала и разжала пальцы.
Убийцы! – звучало в голове. Они все убийцы. Убийцы собрались и забавляются передо мной. Все такие бравые, такие веселые, рыбками – в окно, колесом – вокруг колонн. Эльге казалось, внутри нее грозно шумит ветер, тревожно и тонко поют листья, жуткий узор плывет по телу, по коже, подступая к печати на запястье, к пальцам.
Так хочется…
– Я все слышу, – чуть ли не в ухо дохнул Скаринар. – Собралась?
Эльга кивнула.
– Мне дадут помощника?
Усмешка.
– Нет.
– Хорошо.
Занося отобранный мешок на возвышение и выкатывая небольшую лесенку к черному букету, Эльга думала, что ей будет сложно найти контакт с листьями. Она была не мастер, она была ужас ходячий, испуганная девушка с плывущим узором и сложенными в сердце болью, оторопью, ожиданием своей и чужой смерти.
Но, возможно, листья тоже были изменившимися. Они выпрыг