Дэк молчит долго.
– Толстый, дай и мне.
Толстый вставляет генералу курево в рот. Позволяет затянуться. Вынимает.
– Не тяни.
– Они на Восточном оборонительном участке. Голоса делегировали Фильшу.
Рэм откликается:
– Такое могло быть. Сам понимаешь, скоро у них наступление.
Генерал морщится:
– Несколько дней назад ты бы сказал: «У нас наступление».
– Тари жива?
– Да.
– Дэк, ты помнишь, чем мы набили ров?
– Ах вот оно что… – и генерал замолкает.
– Что за ров, мужик?
– К операции не относится, Толстый. Потом расскажу и покажу… если захочешь.
– Тогда на хрен вечер воспоминаний! Кляп, девочка Толстый докуривает.
– Пора доделать дело. Как там у тебя? Цело оборудование? – спрашивает он у сапера.
Тот кивает в ответ, мол, у меня полный порядок, готов работать по плану. Молчун.
– Действуй.
Сапер выгружает содержимое своего рюкзака на пол и принимается с феноменальной быстротой собирать из отдельных блоков нечто единое. О! Никакой взрывчатки. Радиостанция. Верх миниатюрности, передний край науки и техники… времен последнего императора.
– Я – Вирус, я – Вирус! Орел, прием! Орел, прием! Бык, прием! Бык, прием! Я Вирус – ответьте!
Идет время. Тянется подлое, хитрое время… Тик-так, тик-так.
Повинуясь приказу Толстого, женщина отводит Дэка вниз, а Рэм осматривает зал, собирая документы.
– Есть контакт с Орлом! И Бык появился!
Толстый, мнится Рэму, облегченно переводит дыхание.
– Соколу и Быку передать команду по коду «ноль».
– Так точно, господин генерал! Орел, Орел, я – Вирус. Команда «Шторм». Как слышите, прием! Вас понял, Орел. Бык, я – Вирус. Команда «Шторм». Как слышите, прием! Вас понял, Бык.
И сапер, повернувшись к Толстому, бесстрастно сообщил:
– Команда по коду «ноль» Орлом и Быком принята Рэм принялся торопливо перезаряжать «принц». Он еще не осознал происшедшего. Он еще даже не испытал страха – страх запаздывал. Просто у Рэма дрожали руки. Он очень долго и очень неуклюже возился с патронами.
– Что это было, Толстый? Никак, ты дал сигнал к атаке двум твоим механизированным? Что, заранее передислоцировал, пока мы задницы о седла отбивали и в небе вензеля выписывали?
Тот ответил, улыбаясь с большим удовлетворением:
– Историю делаем, а, брат? Был ты историк, верно? И, стало быть, про старинных героев рассказывал. А теперь ты сам как старинный герой. Почитай, главное колесо поворачиваем… Короче, там две механизированные бригады, одна танковая и две гвардейские мотопехотные. И сверху на форт обрушится еще одна – десанты. На них больше всего надеюсь. Головорезы, волчья масть. Правда, с бору по сосенке, да на старых планерах… Четверть собьют, допустим. Четверть рухнет, потому что их толком не научили управлять этой рухлядью. Еще четверть рухнет, потому что рухлядь развалится прямо в воздухе. Но если останется хотя бы четыреста или пятьсот человек, тут будет хаос.
– Надолго?
– На столько, на сколько потребуется, мужик.
– А если бы…
Толстый посмотрел на него с ухмылкой. Ясно же, зачем спрашивать? Сам ведь знаешь, дорогой человек.
– Получили бы команду по другому коду?
– Или никакой команды. Но у них и для такого расклада – четкая диспозиция. На тот случай, если кто-то ее недопонял, там начштаба корпуса из настоящих имперских генералов. На тот случай, если наштакор примется ушами хлопать, там Чачу. В чине всего-навсего ротмистра, но… ты понял. Жаль, что твоего коридора не будет. Решили не ждать. Раларовцы сейчас парализованы, самое время ударить.
Рэм пожал плечами:
– Почему это коридора не будет?
Толстый принялся объяснять ему, как младенцу:
– Как ты им скомандуешь, мужик? А? Из ракетницы бабахнешь? По рации на особенную волну выйдешь? Уверен, никто тебя, Долговяз, ни на какой волне не ждет, и… – он крест-накрест перечеркнул в воздухе призрачную поддержку.
Рэм ответил как можно спокойнее:
– Любишь ты простые вещи усложнять, Толстый. Где ты находишься? Это ведь главный управленческий центр всей республики. Чего-чего, а средств связи тут дай Бог наворочено.
С этими словами Рэм вышел из зала заседаний и сейчас же, двух шагов не сделав от дверей, остановился. Затылком он чувствовал, как целится в него сейчас сапер. Рэм повернулся направо – туда, где лежал на деревянной выгородке раларовский офицер связи с простреленным сердцем Так. Один телефон разбит пулей. Второй? Внизу, раздавлен сапогом Где же третий… Медленно, очень медленно – зачем давать людям повод для лишних подозрений? – он сбросил мертвое тело на пол, к прочим трупам. Теперь его ничто не отделяло от окровавленного телефона Рэм снял трубку и принялся набирать номер.
– Отставить… – донеслась до его ушей негромкая команда Толстого, отданная саперу. – Без моей команды…
– Штаб Южного оборонительного участка слушает.
– Секунд-майор Тану на проводе. Помощника начальника штаба по оперативной… Угу, понял, что здесь. Трубочку передай, капрал. Да. Я. Слушай меня внимательно: все, что планировалось по плану «1», начнется прямо сейчас. Уже началось, собственно. Да, ты правильно понял. Да, сейчас. То есть прямо сейчас. Да. Что? Действовать по плану. Начальник участка мертв… А? Слушай меня, я сказал! Начальник участка мертв, начальник штаба должен быть нейтрализован немедленно. Затем начать отвод всех подконтрольных частей в казармы. Жизнь, питание и полная амнистия гарантируются. Ты понял? Повтори. Так… так… так. Да, немедленно.
Рэм положил трубку и развернулся к Толстому… Медленно развернулся. Сапер молниеносным движением убрал пистолет в кобуру.
– Коридор будет. Передай своим «орлам» с «быками», пускай повежливее там с моими ребятами…
– Не боись, без хлеба и жизни не оставят.
И Толстый принялся диктовать радиограммы. А потом застыл в прострации. Выполнив все, что от него требовалось, Толстый, кажется, растерялся. Он словно потерял нить действия и никак не мог собраться.
Вот уж не стоит! В любой момент здесь может появиться курьер. Или, еще того хуже, разводящий приведет бойцов для смены караула… Никакая звукоизоляция не поможет.
Рэм потянул полковника за рукав и дернул подбородком в сторону провала, мол, когда еще твои десантники на планерах здесь появятся, а нам бы пора перейти в более безопасное место.
Когда они спустились вниз, Рэм почувствовал страх и усталость одновременно.
Сейчас их диверсию обнаружат да пошлют по следу роту чегристов с собаками…
Сейчас он все-таки запутается напоследок в подземных ходах двухсотлетней давности и приведет группу неведомо куда…
Сейчас на их головы обрушится свод, который и без того на ладан дышит, а его еще и расшатали взрывом…
Рэма пробрало крупной дрожью. На лбу выступил холодный пот. Собаки. Собаки! Он с детства боялся больших псов, а у Фильша есть чудовищная голая псина… Постой, он же мертв, этот Фильш!
«Схожу с ума».
Ноги едва держали его.
Так-так… ход, залитый водой по колено. Очень хорошо. Хоть и кружным путем, хоть и лишних полчаса блужданий, а..
– Ты куда нас ведешь? У меня за голенище ледяная вода наливается.
– От собак.
– А? Что?
– От собак, Толстый, массаракш, соображение выключилось?! – крикнул Рэм, и слова его прозвучали с нервным привизгом. – У них тут полно специально обученных тварей!!
– Тихо ты… не нервничай.
Он не ошибся. Он вывел команду к основанию башни, которой давным-давно не существует. А вход в ее подземную часть был замурован пятьдесят лет назад.
Здесь, в песчаной почве, давным-давно оборудовали каменную цистерну для воды, не пригодившуюся ни для какой осады. Сквозь щели в потолке пробивались иглы света Рэм зачерпнул воду со дна наполовину разрушенной цистерны. Глотнул… Дрянь! Привкус каменной крошки и какой-то пакостной гнили заставил его выплюнуть жидкость. Он выпил коньяку из фляжки, предложенной сапером, принялся яростно тереть ладонь о штаны и делал это не переставая, покуда Толстый не положил ему руку на плечо.
«Ну-ну, голубчик. Спокойно. Все уже. Все. Осталось отсидеться. Все. Тихонечко». Рэм сел в углу, прислонившись спиной к холодной стене. Все молчали. Скоро вдалеке начало погромыхивать. Очевидно, гвардейские головорезы обильно посыпались на Северный форт с неба, и в пространстве между казармами, бастионами, складами, гаражами затеялась нешуточная катавасия.
«Час, другой, ну, на худой конец, до вечера… Это если десанта окажется недостаточно, и придется ждать танки. По «коридору» им до Черогу – всего-ничего, к вечеру точно доберутся. С гарантией. А дальше – все понятно, все как на ладони. Вызволю свою Тари, ласковую добрую Тари, верну ее в дом, примирюсь с нею. Она оценит, моя Тари. Я – ее, она – моя, куда нам друг от друга деваться? Все будет хорошо».
Он попытался представить себе ее лицо. Не получилось. Волосы… глаза.. какие глаза у нее были? То есть, вовсе не были, конечно же, нельзя так думать, нет! Сейчас, в данный момент, какие у нее глаза? Но сколько Рэм ни старался, а вместо лица Тари в памяти всплывало неопределенное овальное пятно с темным пришлепком сверху вместо волос. Глаза Даны он помнил очень хорошо: кошачье золото. А у Тари? Карие? Серые? Поднатужившись, Рэм вспомнил ее грудь с большой родинкой на правой стороне, да еще ее бедра, сухие жилистые бедра женщины, много работавшей и давно не евшей вдоволь. Еще вспомнил ее запах… вернее, главную составляющую ее запаха – табачную. У Тари как-то по-особенному уютно благоухал пот… Но теперь не упомнишь, как именно. Ладно. Еще насмотрится он на это лицо, пристроится оно к телу его жены – несколько выше бедер и груди.
И, может быть, он все-таки сумеет срастись со всей этой их Боевой Гвардией. Уж как-нибудь. Надо пускать корни…
Толстый похлопал его по спине.
– А?
– Что мы будем делать с Дэком, брат? Это же Дэк Он же не дерьмоглот какой-нибудь, он же наш, – Толстый говорил очень тихо, и его шепот предназначался лишь для одного человека.