андитских кругов Санкт-Петербурга начала 1990-х годов. КГБ для него – давно перевёрнутая страница».
Ссылка на КГБ – это некий устоявшийся стандарт, тот самый результат списывания, когда заходит речь о Путине. Однако Белковский идёт гораздо дальше, перешагивая через «дрезденское происшествие», которое так впечатлило госпожу Сарот:
«Путин – консерватор, то есть в любой ситуации предпочитает скорее ничего не менять, чем менять, и принимает решения что-то изменить только под жёстким давлением внешних обстоятельств. Поэтому Путин так ненавидит революции. Он и на президентский пост вернулся (хотя не хотел этого) из-за революций в арабском мире. Путин опасался такого сценария в России и того, что Медведев не справится с этой ситуацией».
Тут налицо подмена фактов и понятий. Вряд ли президент Обама был бы рад революции в Соединённых Штатах, и в тоже время он способствовал свержению неприемлемых для США режимов в других странах. Ни Путину, ни большинству российских граждан очередная революция в России ни к чему, поэтому все мы немного консерваторы. Поэтому и государственный переворот на Украине не вызвал восхищения – уж лучше пусть будет непоследовательный и лицемерный Янукович, чем радикал-националисты во главе с Ярошем и Тягнибоком. Ну а по поводу того, почему вернулся Путин – на эту тему смешно строить какие-либо гипотезы, просто потому что он, по сути, никуда не уходил.
«Путин – тактик, а не стратег… Путин – практик, а не теоретик… И не надо ломать голову, какая идеология у Путина: нет у него идеологии… Я думаю также, что никакие неосоветские мечты он не лелеет… Он не предаёт друзей, заботится о них, на чём, кстати, во многом основывается стабильность его режима… России нужен реформатор, а он консерватор, России нужен стратег, а он – тактик, России нужен человек, который бы сформулировал концепцию страны, а Путин это не в состоянии сделать».
На самом деле, «концепции страны» (conceptio – понимание, система) вовсе не бывает – есть концепция развития страны. Об этом Путин говорил уже не раз: мы строим страну с социально-ориентированной рыночной экономикой. Что касается демократии, это особый вопрос. Про демократию Черчилль хорошо сказал: ничего лучше человечество так и не придумало. Небольшое уточнение: могли бы придумать, но не захотели, а тем, кто попытался, крепко дали по мозгам. Впрочем, какие-то элементы демократии вполне оправданы – прежде всего, на муниципальном уровне. Однако сотни миллионов долларов, которые тратят, к примеру, на агитацию накануне президентских выборов, в значительной степени лишают выборы ореола столь привлекательной демократичности. Если претендент не найдёт богатых спонсоров, все его потуги на власть абсолютно безнадёжны.
Достойно восхищения то, как Путин на практике воплощает свои замыслы. Было бы гораздо хуже, если бы он забросил все текущие дела и ломал голову над какой-то там идеологией. И стратегия у Путина есть, и реформы понемногу продвигаются. И слава богу, что он пока не предлагает ничего похожего на шоковую терапию, которой мы вдоволь наелись в лихие 90-е.
Слова о том, что Путин не предаёт друзей, имеют двойной смысл. Здесь подразумевается, что Путин иногда защищает их вопреки закону. Но дело в том, что даже в такой большой стране, как Россия, трудно найти толковых и преданных соратников. Поэтому, возможно, и приходится иногда закрывать глаза на мелкие прегрешения чиновников из своего окружения. Уволить человека легко, но где гарантия, что на его место не придёт жулик, напяливший на себя мантию демократа, думающего исключительно о благе государства? Поэтому Путин и не спешит расставаться с людьми, с которыми сработался, о которых знает всё – и достоинства, и недостатки.
Белковский прав в одном – Путин не мечтает о возрождении Советского Союза. Он видит свою задачу в том, чтобы возродить могущество своей страны, при этом не забывая о чаяниях русских людей, в результате распада СССР оказавшихся за пределами России.
А вот мнение Дмитрия Саймса по поводу распространения коррупции и соблюдения законов:
«Хотя на публике Путин подчёркивает значение власти закона и говорит о борьбе с коррупцией, близкие к нему люди действуют практически безнаказанно. А это подстрекает чиновников низового звена к игнорированию требований Кремля прекратить безнравственное поведение. Горькая ирония состоит в том, что, преуспев в целом в укрощении политических амбиций олигархов, Путин на практике ещё больше усилил бюрократию в ущерб гражданскому обществу. Олигархические медиаимперии 1990-х годов были далеко не объективны, но они хоть как-то сдерживали чиновников на всех уровнях».
Смешно, если бы не было так грустно. Безусловно, кое в чём Саймс прав – примером может служить дело бывшего министра обороны РФ. Но любопытно, как и кого олигархические медиаимперии успели сдержать в лихие 90-е, а может быть, даже задержать, отвести в прокуратуру и отдать под суд? В те годы правоохранительные органы деградировали, а преступность процветала. К тому же пресловутой «семье Ельцина» и другим ныне известным бизнесменам не приходилось нарушать законы – законодательство было несовершенно, а потому огромные куски госсобственности переходили в их руки практически задаром. Ну а сейчас с грехом пополам удаётся сдержать аппетиты нуворишей.
Из февраля 2014 года перенесёмся на девять месяцев вперёд. Вот что Белковский пишет в интернете:
«Когда Владимир Путин говорит, что нимало не возрождает империю и не ищет для своей страны исключительного места в мире (см. в том числе речь на недавнем Валдайском форуме – 2014 в Сочи), он не лукавит. Он действительно занят не нападением, а обороной. Обороной исторического тупика, в котором оказалась РФ. К середине второго десятилетия XXI века зримо ощутилось, что у страны нет ни доминирующей идеи, ни образа будущего. Она способна (хочет) только застыть в её нынешнем состоянии и летаргически просидеть в нем сто лет… Из нафталина вынимаются какие-то геополитические конструкции сугубо прошлых столетий, не имеющие отношения к актуальной современности: постоянные сферы влияния государств; тяжелые вооружения как источник власти; контроль над территориями как заведомое условие национального выживания… Победителем в войне, как и 25 лет назад, окажется Россия, следующая Россия – национальное государство европейского образца».
Вполне логично возникает вопрос: почему нужно строить государство европейского, а не американского образца? Чем «политтехнологу» США не угодили? И какая связь между защитой американцами собственных интересов, скажем, на Ближнем Востоке или в той же Европе, и этим пресловутым нафталином? Разве США уже разоружились? Возможно, защита интересов здесь вовсе ни при чём – США хотят, чтобы во всём мире восторжествовала демократия? Однако в этом-то и состоит их интерес – распространить на все страны те принципы, которые сделали их столь могучими и несокрушимыми, и всё это для того, чтобы гарантировать своё могущество на долгие века. Нет, Белковский явно оказался не в ладах с элементарной логикой. Здесь чувствуется примитивное желание любым способом подогнать решение под желаемый ответ, причём рассчитано всё на недоумков.
А вот очень любопытный пассаж из откровений Белковского, сделанных в июле, в разгар кровавых событий на юго-востоке Украины:
«Сейчас Путин оказался в положении цугцванга: любой новый ход ухудшает позицию. По психотипу своему он консерватор, а не революционер, он не может идти на радикальные решения, он всегда поддерживает инерцию существующих процессов. Всё началось с присоединения Крыма…»
Можно только посочувствовать Белковскому – он явно не знаком с борьбой дзюдо. Одно из правил этой борьбы гласит: старайся использовать в свою пользу любое движение соперника – в частности, его защитную реакцию на твоё движение используй для дальнейшего развития атаки. Напомним, что Владимир Путин имеет чёрный пояс по дзюдо, именно поэтому он и во внешней политике старается «поддерживать инерцию существующих процессов», выбирая момент, чтобы использовать действия соперника в свою пользу. Так было в Южной Осетии в 2008 году, так случилось в Крыму весной 2014 года. В том же ключе Путин действовал, отвечая на европейские санкции – Россия воспользовалась этой ситуацией для развития собственного сельскохозяйственного производства и промышленности.
Теперь приведём несколько отрывков из интервью Белковского на Радио Свобода в ноябре 2014 года:
«Путин считает, что путём шантажа мира большой войной… он сможет… принудить Запад к переговорам. Но сам Запад, и в первую очередь Барак Обама, насколько показывает мой анализ, считают, что для этого должно быть единство на уровне ценностей. А его сейчас нет… Запад, безусловно, не может договориться с Владимиром Путиным на условиях последнего (потому что это было бы предательством всех ценностей современной западной политики)».
Что касается утверждений о «шантаже большой войной», то это похоже на клинический бред. В лучшем случае – это истерика. Но вот о каких специфических ценностях идёт в этом отрывке речь? Кого призвана защитить политика Запада на Украине? Олигархов, которые разграбили страну? Радикал-националистов вроде Тягнибока? А не лучше ли успокоиться и на холодную голову подумать, как обеспечить права жителей Донбасса – право на жизнь и право на самоопределение.
Далее Белковский встаёт в позу всезнающего, всевидящего, мудрого пророка:
«Время работает против Путина, ибо он идёт против … закономерного исторического развития событий. Ведь мы сейчас живем в XXI веке, где господствует не военная сила и не вооруженный захват территорий, а господствуют идеи, модели и технологии. И в этом смысле Запад победит».
На счёт того, что сейчас господствуют идеи, а не военная сила – тут Белковский несколько приврал. Тогда бы США смогли изменить режим в Ираке только с помощью одних идей, однако получилось всё иначе. Тогда бы не пришлось бомбить Ливию, и не было бы необходимости жертвовать жизнями американских солдат для борьбы с проклятым Талибаном. Однако политолог в чём-то прав – действительно, технологии активно применяются, если иметь ввиду технологию «цветных революций», как принято теперь называть экспорт американской «демократии».