– Да что за жесть то! При чем тут вера?
– Это пока самый лучший твой вопрос, Дэйв. Но несвоевременный. Я тебе не скажу, потому что ответ ты должен найти сам. Иначе это не сработает. Дам только первую подсказку. Хоть ты и родился здесь, но по крови ты уроженец не этого третьего мира. Не Нави, мира темных сил и хаоса. И, в общем-то, не второго, Земли, а точнее сказать Яви, мира людей, где ты вырос и откуда, кстати, твой отец был родом.
– Так отец был с Земли? Значит есть еще и первый мир? Мир кого?
– Творцов реальности.
– Богов?
– Нет. Боги это другое. Они вне миров. Там, на Прави, родились и твоя мать, и отец Ирмы. В этом и вся суть.
– Это поэтому она может использовать Силу рядом со мной?
– Да. Это эффект Прави. Из-за него ты Силу разрушаешь, а Ирма, наоборот, от этого только сильнее становится. А вот почему это так – думай сам. Ну и о том, что этот твой учитель говорил можешь вспомнить. Он пытается не дать тебе понять главного, настоящей правды, маскирует ее. Но через эту маскировку она все-таки проглядывает. Попробуй ее найти.
– Да почему просто ее мне не сказать?
– Потому что тебе этот путь самому пройти надо. Важен не ответ, а сам путь. Это самое главное, что ты можешь сделать пока.
– Самое главное?! А как же найти отца или узнать, как он погиб? А как же узнать, кто убил мою маму? И что стало с матерью Ирмы? – воскликнул Дэйв.
– Ваши родители положили свою жизнь за то, чтобы ты прошел этот путь и нашел себя. Черт с ним, с этим прошлым. Не трать себя на месть. Твоя задача совсем иная. Если ты это не поймешь, то все будет зря. И их смерть, и жертва Ирэн.
– Вы знаете, что с ней случилось?
– Этого я тоже не ведаю. Я тогда уже замок покинула. Вот еще что скажу, но ты, наверное, и так это чувствуешь. Береги Ирму! Она драгоценность, каких больше нет в этом мире. Твои и ее способности – важнее всего. Ваши родители собой пожертвовали, чтобы вас сохранить. Не подведи их, мальчик. На этом все. В следующий раз поговорим.
– А как же… а когда… – начал было спрашивать Дэйв, у которого было еще так много вопросов.
– Когда поймешь, то, что я тебе только что рассказала. Когда увижу, что ты на свой путь хотя бы вступил. Тогда у тебя будут и правильные вопросы и правильные ответы на то, о чем меня сейчас спросить хочешь. Тогда и приходи. Все. Иди теперь, – категорично заявила старуха и указала на дверь.
За дверью прислонившись спиной к крыльцу и пожевывая травинку стоял Полковник.
– Ну как? Что она тебе сказала? Признала хоть? – нетерпеливо спросил он спускающегося по крыльцу Ивана.
– Еще как признала. Только вот не рассказала почти ничего. Только задание задала… понять и на путь вступить. Как понять… что понять… куда вступить…– пробурчал он.
– Это на нее похоже, – уважительно посмотрев на дверь, сказал мужчина, – Ладно, пойдем к костру.
***
Иван пробыл в лагере совсем недолго. Хотя его и упрашивали остаться на ночь. Свободные лесные жители, как они себя называли, устроили настоящий праздник в его честь. Но его ждала Ирма.
Отпустили его только под честное слово вернуться обратно на днях. Слишком много вопросов было к нему, да и ему самому тоже хотелось побольше узнать об отце. Уходить совсем не хотелось. Почему-то среди этих людей он чувствовал себя почти как дома. Здесь ему были по-настоящему рады. Рады без всяких причин. Просто потому, что он рядом.
Это было очень волнующее, необычное и незнакомое чувство. Чувство дома. Свою квартиру в Туле он с самого детства воспринимал как что-то временное. Может быть стараниями тети, все время подчеркивающей, что он ей чужой. Интернат на дом не походил тем более. Семья купца, хоть и хорошо к нему отнеслась, но он для них был просто наемным работником. Только здесь он почувствовал себя среди своих. Это невозможно было логически объяснить – как незнакомые люди, которых он узнал меньше часа назад, могут казаться настолько родными, но это было так. Он действительно был бы готов переехать сюда и жить вместе с ними в этих землянках, если бы не новые друзья и Ирма.
Напоследок, как он не отнекивался, ему вручили на дорогу кошель с деньгами и узелок с едой. Как он не отнекивался, что и денег, и еды у него достаточно, ничего не помогло. «Это не важно, что у тебя есть. Важно, что я тебе должен, в память о Роджере. Запомни, сынок. Ты всегда найдешь здесь и дом, и защиту, если понадобится. Не думай, что я откупаюсь деньгами, но поверь, их у нас достаточно, а магазинов тут в лесу некоторый дефицит. В основном мы их раздаем нуждающимся, и ты, сын моего командира, сирота – один из них. Мне будет спокойнее, если я знаю, что помог тебе хоть в чем-то. Мы всегда будем тебе рады. Возвращайся», – сказал пожилой Полковник.
Только потом, уже покинув лагерь, он спохватился, что так и не узнал его имя.
Ему показали дорогу из лагеря, но петляя вслед за провожатыми по многочисленным пересекающимся лесным тропинкам, он понял, что вряд ли самостоятельно найдет еще раз этот путь. Только тут он вспомнил, что еще забыл спросить у Полковника фамилию отца. Если имя Иван оказалось фальшивым, то и дурацкая фамилия Элпис наверняка тоже была продуктом чьей-то больной фантазии. До следующего визита в лагерь придется побыть бесфамильным. Ни Иваном, ни Элписом он больше себя называть не будет! Отныне он будет только Дэйвом. Дэйв, и никак не иначе!
Он даже попробовал новое имя на вкус, тихо произнеся его вслух, пока шел по лесной тропе. Оно его грело. Возможно, это было самовнушение, ведь «Дэйв» – это все, что осталось ему от отца и матери, но имя ему нравилось.
Возница учителя, как ему сказали, умчался на карете сразу же, как очнулся. Дэйва теперь вывели на дорогу гораздо ближе к городу и вдобавок дали лошадь, которую все это время вели следом за ним под уздцы. Он начал было отказываться, говоря, что понятия не имеет как с ней управляться и что ездил до этого всего один раз, да и то привязанным, но по словам двух молодых провожавших его парней, в этом не было ничего сложного: «В какую сторону поводья натянешь, туда и повернет. Ногами по ребрам двинул – ускорилась. Поводья натянул на себя – остановилась. Все просто. Тебе тут сломя голову скакать не надо. Менее чем за полчаса доедешь быстрым шагом. Потом, у города, отпусти ее, и она сама к нам вернется», – с этими словами парни исчезли в лесу.
Дэйв с третьей попытки сумел сесть на лошадь. Та отличалась поистине нордическим характером и стояла все это время не шелохнувшись, недоуменно поглядывая на попытки неудачливого наездника взгромоздиться на нее. Только периодически пофыркивала, поражаясь тому, что он там вытворял. Наконец Дэйв хлопнул пятками по бокам лошади, и та медленным шагом отправилась по дороге. Это действительно было легко. Управлять ей вообще не требовалось. В отличие от велосипеда или автомобиля она сама прекрасно видела дорогу и понимала куда идти. Он слегка наподдал ногами еще раз. Лошадь перешла на более быстрый шаг. Седло больно било по попе, но он быстро приспособился привставать в стременах, чтобы меньше трясло. Ноги от этого начали быстро уставать, но полчаса потерпеть можно было.
Все было бы хорошо, если бы большая грозовая туча не решила вдруг развернуться и направится прямо навстречу. Дэйв с опаской глядел на быстро темнеющее небо, наливавшееся чернильной синевой прямо на глазах. Промокнуть он не боялся, но, судя по всему, гроза предстояла не шуточная. Пока по краям дороги тянулся лес, опасаться было нечего, но вот дальше были поля, а про одиноких всадников в поле во время грозы и их притягательность для молний он слышал нечто весьма неприятное.
Полыхнуло и бабахнуло неожиданно. Сразу очень громко и близко. От удара грома он вздрогнул и случайно выпустил поводья. Лошадь же испугалась так, что рванула с дороги в лес что есть мочи. На первом же ее прыжке Дэйва сильно стукнуло седлом по пояснице так, что перед глазами засверкали искры и он еще несколько секунд вообще ничего не видел от боли. Потом он долго пытался поймать болтающиеся поводья, стараясь, при этом, не вылететь из седла. За дорогой он совершенно не следил. Как только наконец ему удалось схватить непослушный кожаный ремень повода, его вдруг сильным ударом по груди вышиб из седла толстый сук, встретившийся на пути.
Глотая ртом воздух и пытаясь вздохнуть, Дэйв лежал на земле под проливным дождем. Наконец воздух с хрипом ворвался в легкие. Он перевернулся и медленно, морщась от боли, встал. Лошадь уже умчалась куда-то в темноту леса. Во время бешенной скачки, и тем более после падения он совсем потерял ориентацию и теперь совершенно не представлял себе в какой стороне дорога. Дэйв выбрал направление противоположное тому, в котором исчезла кобыла и медленно побрел, держась за грудь. Каждый шаг отдавал пронзительной болью куда-то под ребра и втыкал раскаленную иглу в ушибленный седлом копчик. Идти быстро он не мог.
Дэйв понял, что к Ирме он теперь точно опоздает, Таким черепашьим шагом ему до города ковылять еще черт знает сколько. До ночи бы дойти. Что за дичь, этот мир без сотовой связи! Даже и не позвонишь, чтобы предупредить! И главное, хоть бы навигатор какой. Вообще бы в город попасть. А то вдруг с направлением ошибся? С каждым шагом он подозревал это все больше и больше. Лес почему-то становился все гуще, а ливень сильнее. Дэйв с трудом видел что-либо далее пяти метров. Так даже если он пройдет вблизи от дороги, то скорее всего, ее не заметит.
Внезапно деревья расступились, и он вышел на открытое пространство. Земля уходила куда-то вверх, и Дэйв поплелся на вершину холма, скрытую от него пеленой дождя. Уже было понятно, что он идет не в том направлении, но с высоты можно было оглядеть окрестности, когда дождь станет чуть слабее. Впереди маячили какие-то смутные темные силуэты то ли здания, то ли скалы. Когда он доковылял поближе, то увидел разрушенную и обугленную стену какого-то замка. Из груды почему-то оплавленных огромных камней вверх тянулась метров на пять почерневшая каменная кладка, заканчивающаяся вверху щербатым и тоже оплавленным неровным краем.