– Но не сломя же голову бросаться в одиночку воевать со всем Орденом! Вот это безответственно! Нужно подготовиться, найти слабое место и союзников. Раз этот высший круг не хотел, чтобы остальные магистры узнали о твоем похищении, значит там есть кто-то на твоей стороне. Так что давай после этого праздника постараемся незаметно исчезнуть. Вернемся сюда, в гостиницу, так, чтобы нас никто не видел и подумаем, что делать дальше. Если тебя после испытаний будут куда-то звать, не соглашайся. Иди ко мне на турнир, а дальше мы оттуда постараемся незаметно исчезнуть.
– Ты так уверен, что выиграешь первый круг и попадешь на второй к дворянам?
– Я обещал.
Ирма улыбнулась. Дэйв молча любовался ее улыбкой. Глаза девушки сейчас были голубыми. Как спокойное море вдалеке, отражающее безоблачное небо.
– Ладно. Надо спать идти, – сказала она, смутившись от его взгляда, – завтра у обоих сложный день. Я разбужу тебя через час после рассвета.
Ирма встала со стула и пошла к двери. На пороге обернулась и с улыбкой сказала:
– Поешь все-таки. Ты же, как и я, проголодался. Прости, мяса сделать сейчас не могу, – и закрыла за собой дверь.
Дэйв обернулся и посмотрел на небольшой столик у окна, все это время остававшийся за его спиной. Он точно помнил, что тот был совершенно пуст. Теперь на нем стоял кувшин и глиняная тарелка, на которой лежало несколько ломтей хлеба и горка дымящейся вареной картошки. Из-за тарелки выглядывали красные бока двух яблок.
***
Это опять был «особенный» сон. Он был на трибунах большого стадиона, наполненного зрителями. Дэйв сидел на очень удобных местах, не слишком высоко и далеко. Слева и справа от него находились, судя по одежде, какие-то знатные люди. Полукруглая песчаная арена была совсем недалеко, да до сцены, располагавшейся на небольшом возвышении, было почти рукой подать. Рядом со сценой находился наполненный водой прямоугольный бассейн примерно пять на десять метров.
«Вторые ежегодные испытания юных мастеров разума объявляются открытыми! Представленные ранее участники продемонстрируют уважаемой публике и судьям свои способности в первом испытании. Телекинезис! – провозгласил герольд перед сценой, – Приглашается неподтвержденный барон Вальдштейн.»
Из небольшой группы подростков, стоявших в ряд вдоль края арены, вышел юноша в ярко синем кафтане и голубых бархатных брюках, взошел на деревянную сцену и поклонился в сторону, где сидел Дэйв.
«Приступайте», – сказал кто-то чуть ниже.
Дэйв привстал и посмотрел на трибуны. Прямо под ним через три ряда стояло девять каменных столиков, за которыми сидели судьи в одинаковых серых мантиях.
– Дорогой, а что они должны сделать сейчас? – поинтересовался юный женский голос позади Дэйва.
– На первом испытании они должны показать способности к перемещению вещества при помощи Силы, дорогая. Перемещение воды считается самым сложным. Тут нужно думать о каждой капле, – ответил голос немолодого мужчины.
Юноша в синем повернулся к бассейну, закрыл глаза и протянул руку вперед.
– Слабак, – крякнул старик в смешном черном берете с пером, сидящий справа от Дэйва, – без остаточной кинестетики не может. На кой ему рукой то махать? – и сам раздосадовано махнул рукой в сторону юноши.
Тем временем из бассейна поднялся небольшой шар воды размером с баскетбольный мяч. Поднялся неуверенно, пошатываясь и постоянно меняя форму, сплющиваясь и перекашиваясь из стороны в сторону.
– Достаточно, – прозвучало от судей снизу.
Вода с брызгами плюхнулась обратно.
Покрасневший юноша нервно поклонился и ушел обратно в строй испытуемых.
Следом за ним вышел светловолосый парень в светло-коричневых одеждах. Ему удалось поднять куда больше. Его шар был метра два в диаметре, идеально круглый, без какой-либо ряби на поверхности. После команды судьи, он плавно опустил воду обратно в бассейн, так, что обошлось без брызг. Но на старика рядом с Дэйвом было не угодить.
– Позор для отца, – пробурчал тот под нос. Дед бы в гробу перевернулся, если бы увидел.
И тут Дэйв вздрогнул:
«Для испытаний приглашается неподтвержденная княгиня де Клэр.»
От группы испытуемых отделилась фигура девушки в черном. Она была одета очень необычно: короткая черная кожаная куртка до талии, со множеством тускло поблескивающих красной медью застежек и пряжек, плавно переходила в такого же цвета кожаные брюки, с такими же медными украшениями. Поверх брюк была надета еще и черная кожаная юбка с большим разрезом до пояса с одного бока. По ткани юбки разбегалась узорами вьющаяся медная проволока. На голове у девушки был свободно ниспадающий на лицо и плечи черный капюшон, скрывавший глаза.
Сначала Дэйв решил, что это Ирма и он видит сон про завтрашние испытания, но тут княгиня откинула капюшон и длинные светло-каштановые волосы рассыпались по плечам.
«Ирэн. Мать Ирмы», – понял он.
– Дорогой, а почему она не в цветах своего герба, как остальные? – спросил женский голос позади Дэйва
– Не знаю. Сам поражен, – ответил мужчина.
«Приступайте», – произнес судья после некоторой паузы, в течение которой он так и не дождался от девушки поклона.
Ирэн не шелохнулась. По трибунам пронесся восхищенный вздох. За спиной девушки поднялась в воздух вообще вся вода, причем сохраняя прямоугольную форму бассейна.
– Эвона как. Не подкачала девочка, – старик справа улыбался и нетерпеливо потирал руки, – вот это школа! И кровь!
– Достаточно, – произнес судья.
Параллелепипед воды плавно опустился назад, в бассейн. Девушка все так же без поклона повернулась и ушла обратно в строй, опять накинув на голову капюшон.
Следом за ней вышел высокий темноволосый юноша. Что-то в его чертах показалось Дейву смутно знакомым, как будто они с ним где-то уже мельком виделись. «Неподтвержденный князь Гаррах», – так его представили. Этот тоже был одет в черное, но не в строгую кожу, а в богато расшитый серебром бархат. Гаррах поклонился, причем сделал это дважды: сначала как все в сторону судей, а затем, приложив руку к груди, ответил поклон кому-то персонально на трибунах.
Он также легко, не убирая легкую ироничную улыбку с лица, поднял всю воду из бассейна. Затем, красуясь, заставил водяной параллелепипед несколько раз перевернуться в воздухе, прежде чем позволил ему вернуться обратно в каменную чашу.
– Есть все-таки молодежь! Есть! Не все еще мозги в праздности растратили, – радовался сосед Дэйва.
Остальные испытуемые не показали ничего выдающегося на фоне Ирэн и Гарраха. Дэйв только обратил внимание на полноватого юношу из рода Бжезинских – это была фамилия Марьяны. Он явно был слабым мастером, но сумел сделать из своей слабости красивое шоу. Его сил хватило только на то, чтобы срывать с поверхности воды отдельные капли, но зато эти брызги поднялись вверх, танцуя в сверкающем на солнце и порождающим радугу вихре из капель воды.
«Вторая часть испытаний. Креационизм!» – объявил Герольд.
– Креа… что это, дорогой? – раздался сзади голос девушки.
– Теперь юные мастера должны проявить себя в искусстве создавать новые предметы, дорогая. Креационизм. Создание нового, – терпеливо пояснил ее спутник.
На арену вынесли ведра с какими-то камнями, разноцветным песком и жидкостями.
– Минералы и вещества, которые могут потребоваться юным дарованиям для тех предметов, что они хотят создать, – объяснял мужчина позади.
На этом этапе провалились многие. Юноша в синем, как ни старался, так и не смог ни во что превратить клубящиеся смерчики из разноцветного песка. Блондин в коричневом воспользовался какими-то рыжими камнями и превратил их в меч.
– То же мне, превращение. Руду в железо. Даже углерода не добавил, для стали то. Это не меч, а позорище, – сокрушался старик в берете.
Ирэн вышла на сцену улыбаясь. Видимо, в этом испытании она была уверена.
С арены поднялся небольшой смерч из песка, который тут же закружился вокруг вытянутой ладони. Совсем как у Ирмы, когда она хлеб творила. Вихрь засверкал на солнце и в руке Ирэн возник стеклянный бокал из разноцветного желто-зеленого стекла, с золотыми узорами. Но на этом ее номер не закончился. Она сделала жест, как будто зачерпывает что-то из воздуха, и тут в бокал сверху упал отчетливо видимый солнечный луч. Как это могло быть в прозрачном воздухе в солнечный день, когда арена и так была залита солнцем, Дэйв не понял.
– Вот же умница! – захихикал старик, – Как она это? Линзы что ли подвесила специально…
Луч тем временем наполнял бокал колышущейся светящейся золотистой жидкостью. Ирэн поставила бокал на край сцены.
– Благодарим вас, – донеслось от судей.
Ирэн повернулась, чтобы уйти со сцены, но в последний момент, обернувшись через плечо, щелкнула пальцами, и жидкость в бокале вспыхнула и загорелась неярким синим пламенем.
Трибуны зашумели.
– Спирт! – воскликнул старик, – Будь я проклят, если это не крепкое яблочное бренди!
Гаррах подло повторил номер девушки. Он сотворил золотой поднос, на котором стояло девять бокалов и хрустальный графин, в котором сразу, без всяких трюков со светом, заплескалась темно-красная жидкость.
Юноша с поклоном отправил поднос в полет, и каждый бокал слетал на столик очередного судьи, наполняясь вином из графина прямо в воздухе.
– Хм… А букет неплох, господа магистры, – раздалось снизу от первого смельчака, отхлебнувшего из бокала.
«Да он же специально повторяет все за матерью Ирмы, делая просто чуть больше. Она наверняка могла сделать все то же самое, что и этот пижон. У него преимущество в том, что она идет перед ним», – понял Дэйв и тут вспомнил, что Ирэн никогда не именовалась «великой княгиней», а значит в этом году, после вот конкретно этих испытаний, сильнейшим признали именно этого молодого Гарраха.
Дэйв с неприязнью посмотрел на юношу на арене, а тот внезапно ухмыльнулся и поправил темные волосы очень знакомым жестом. И тут он вспомнил. Майский вечер. Московский бульвар возле его школы. Перед тем как державший девушку за шею парень наклонился к ее уху, он точно также поправил непослушную челку. Конечно, на бульваре, он врезал не этому юноше. Все-таки эти испытания происходили много лет назад, но юный Гаррах во сне был очень похож на ту сволочь на бульваре. Вернее, наоборот. Сын был очень похож на отца.