Отойдя на пару десятков метров от ящериц, Костя принялся мастерить себе оружие. Против такой мелюзги что секира, что кинжал будут неэффективны. Хлыст или короткий кнут был бы самым подходящим оружием, да где его взять… Пришлось к усиливающим перстням привязывать матерчатые ленты из собственной рубашки.
Вернувшись на прежнее место, Костя увидел, что ящерицы разбежались. Осталась только одна. Может быть, та же самая, увиденная первой. Словно страж на дозорной вышке. Возможно, так и было. Костя вновь зацокал языком. Когда стайка ящериц появилась перед ним, пища и крутя ушами-локаторами, он взялся за конец ленты первого перстня и начал быстро раскручивать. Негромкое гудение воздуха от крутящегося тяжелого перстня словно стало сигналом для тварей. Они бросились на Костю. По вертикальной стене бежали, как по ровному полу.
– Черт!!!
Брошенный перстень ударил в метре позади ящериц. От вызванного им сотрясения несколько ящерок упали на пол. Второй перстень Костя бросил после двух оборотов и с недолетом, но вышло весьма неплохо: не меньше полудюжины полетели вниз. Землянин обратил внимание, что на полу ящерицы чувствуют себя неуверенно, двигаются медленно и неровно, как-то боком. Видимо, вся их жизнь проходит на стенах, привыкли бороться с силой тяжести в таком положении, и вестибулярный аппарат сформировался под определенные условия.
Костя успел бросить третий перстень, но на этот раз промахнулся. А потом пришлось отбиваться от ящериц. Крокодильчики молниями прыгали со стен, больно впиваясь коготками в кожу и кусая зубами. Тактика была простая: оттолкнуться от стены, прыгнуть на жертву, куснуть, резануть когтями и тут же отпрыгнуть обратно или на противоположную стену.
За несколько секунд руки, спина, живот покрылись глубокими царапинами и ссадинами. Ругаясь, размахивая руками, как ветряная мельница, закрывая глаза и мотая головой, чтобы твари их не выцарапали, Костя отбивался, как мог. Несколько ящериц уже лежали под его ногами. Кто-то неподвижно, другие еще пытались шевелиться с переломанными ребрами, лапами, хребтом.
Отошли ящерицы неожиданно и все одновременно, когда от нападающих осталось меньше половины. Наверное, посчитали несостоявшуюся добычу слишком опасной.
Тяжело дыша, морщась от ран и вытирая кровь с расцарапанного лба, Костя несколько секунд стоял, приходя в себя от схватки. Потом подхватил несколько тушек и со всех ног бросился подальше от места обитания крокодильчиков.
Кровь смыл водой из крошечного ручейка, стекающего со стены и уходящего в одну из трещин, во множестве рассекающих местные пещеры. Вообще, как Костя заметил, местные горы какие-то нестабильные, постоянно дрожат, часты обвалы – за сутки дважды натыкался на груды камней на своем пути. Раз пять испуганно замирал на месте, ощущая дрожь каменного массива под ногами.
Бинтов не было, лекарств тоже, оставалось надеяться, что или организм мага окажется сильнее, чем занесенная инфекция, или болезнетворных бактерий на зубах у ящериц не было. В последнее верилось слабо, сразу вспоминались виденные в инете комодские драконы с их ядовитым укусом: на зубах и вообще в пасти этих огромных ящериц жили огромные колонии микроорганизмов, вызывающих заражение крови.
Ящериц Костя съел сырыми. Четырех тушек едва хватило, чтобы утолить голод. Мяса в крокодильчиках было мало, все больше толстая шкура, кости, вонючая требуха. Шкурки тщательно выскоблил и отмыл в воде. Из них Костя сделал себе наруч на левую руку, чтобы прикрываться от прыгучих тварей. Пока будут грызть защиту, правой рукой можно будет ломать им кости. Или отбрасывать в сторону.
Только примерно час спустя вернулся на место стычки с подземными обитателями. К этому времени там не осталось ни косточки. Только капли крови указывали место трапезы ящериц. Твари оказались каннибалами, что, учитывая бедный животный мир в пещерах, было неудивительно.
Перстни лежали там, куда их бросил Костя. Твари даже не попытались их попробовать на зуб или утащить в свои норы. Чувствовали, что предметы магические, вот и держались подальше от них. Бросание перстней себя не оправдало. Легкие они, нужного сотрясения не вызывают. И попасть ими в шустрых ящерок практически нереально. Вот если в кого другого… Тут Костя призадумался. То, что в пещерах живут твари покрупнее крокодильчиков, он знал. Пока, правда, не встречал – ни на шахте, ни здесь. Но если встретит, то перстнями не отмахаться. Кастет хорош против человека. Или чтобы ударить внезапно. Охранника перед побегом, к примеру… или вампира, когда он держит тебя за горло и упивается своей властью. Или когда ты закрыт с головы до ног в броню, хотя бы кожаную, чтобы не бояться когтей в живот, клыков в шею. А вот против обладателей этих самых клыков и когтей нужно что-то похожее на арбалет или амулет с дистанционными чарами. Или нечто вроде битка, с которым Костя прошагал половину пустыни. Заготовки под биток нет – ну не сминать же обухом секиры ювелирные украшения в слиток… Зато есть увесистый кинжал из качественной стали. С ножнами клинок весит грамм семьсот. Без них – почти полкило. Баланс смещен в сторону лезвия, что позволяет использовать оружие как метательное. Клинок четырехгранный, шириной в четыре сантиметра и толщиной миллиметров восемь-девять, широкий у рукояти и сужающийся к острию. Рукоять бронзовая, обтянутая полоской шершавой кожи.
Над цепочкой рун для кинжала Костя бился долго, прерываясь, только чтобы утолить жажду. Не хотелось испортить хорошую вещь плохим исполнением. Зато по окончании работы у него в руках оказался волшебный клинок. Таким можно быка сбить с ног, если метнуть с должной силой. А уж острота – выше всяческих похвал. Можно рубить другой металл, и лезвие долго будет оставаться острым, без зазубрин. На рукоять Костя привязал такую же ленту, как и на перстни. Раскрутит и бросит навстречу твари, а потом добьет ее, оглушенную, секирой. Перстни связал в один жгут. Получилась эдакая плетка-четыреххвостка.
В следующие примерно двое суток Костя сталкивался только с ящерками, в изобилии живущими в этих местах. Тактика сражений (и охоты) с ними была проста: быстро двигаться от одной стены к другой, постоянно вращая плетку и нанося ею удары вправо-влево, а кинжалом в другой руке колоть тех тварюшек, которым посчастливилось избежать удара перстнями. Скоро так наловчился, что сбивал крокодильчиков на лету, не получая в ответ укусов и царапин. Мяса и шкурок стало хватать с лихвой. Сшил себе из шкурок (использовал полоски кожи в качестве ниток, а дырки прокалывал ножом) шлем, закрывающий шею и щеки и спускающийся бармицей на плечи, жилет из нескольких слоев и наручи с наплечниками. Пах и бедра защищала юбка из широких полос сыромятной кожи. Все было хорошо – сыт, одет, но вот воняло от шкурок так мерзко!..
Вскоре Костя столкнулся с первым крупным хищником. Узкий проход привел его в просторный и сухой грот. У Кости уже выработалась привычка ходить тихо, смотреть, куда ставит ногу, поэтому хозяин берлоги его не услышал. Зато унюхал. Послышалось громкое фырканье, короткий рык, словно тварь предупреждала: прочь, вонючки, здесь вам ничего, кроме взбучки, не обломится. Видимо, ящерки ему были знакомы. Учитывая пронырливость этих созданий, в этом нет ничего удивительного. Запросто могли наведываться в гости к крупным обитателям подземелий и лакомиться их запасами.
Сперва Костя принял тварь за гору мха или валун, поросший им. Спало существо, свернувшись в плотный клубок и спрятав голову за широкими лапами. Крупная, величиной с тибетского мастифа, только шерсть курчавая и короткая. Похожа на обезьяну строением тела, а вот пасть вытянутая, широкая, с огромными клыками. Вместо глаз – бельма. На передних и задних лапах длинные прямые когти, похожие на барсучиные. В общем, павиан не павиан, росомаха не росомаха, медведь не медведь…
Бросилась тварь стремительно. Вот медленно поднимается, встает на задние лапы и раскрывает пасть, угрожающе рыча, а уже через секунду прыгает вперед, опускаясь на передние лапы, и дальше вразвалку, но очень быстро передвигаясь на четырех конечностях.
Раскрутив кинжал, Костя метнул его, когда до существа было меньше двух метров. Клинок вонзился в холку, погрузившись по самую рукоять в тело. От удара у «росомахи» подогнулись все лапы, и она упала на брюхо. Не давая твари прийти в себя, Костя вытащил из ременной петли секиру и нанес удар по шее. Потом еще раз и еще. Толстая шкура и свалявшаяся почти как войлок шерсть хорошо защищали создание от острой стали. Костя только с третьего удара смог рассечь ее природный панцирь.
С убитой твари шкуру снимать не стал, уж очень это тяжело было. Мясо оказалось жестким, пахло неприятно. Ящерки хотя и тоже не деликатес, но гораздо вкуснее.
Намного сильнее заинтересовал Костю мусор в логове. Один из углов был на метр в высоту завален костями. Попадались и человеческие или очень сильно на них похожие. Зарывшись в вонючую гору (от брезгливости избавился еще в рабском фургоне), Костя долго сортировал находки. Потом провел ревизию.
Пять ножей – два стальных и три бронзовых. Десять бронзовых монет. Дюжина бронзовых пластинок в пол-ладони, толщиной миллиметров семь. Шесть наконечников для арбалетных болтов из плохой стали, покрывшиеся коркой коричневой ржавчины за долгие годы и все испятнанные глубокими кавернами. Мятый бронзовый шлем с несколькими неровными отверстиями. Костя примерил дырки к клыкам убитой твари и с уважением присвистнул: подошли.
В гроте Костя поселился на некоторое время. Сначала устроил баррикаду из костей в проходе и повесил там же магический светильник. Теперь каждый, кто решит его навестить, выдаст себя или шумом, или тенью. Из двух пластин сделал жаровни: клал на них маленькие камешки, а сверху – тонкие полоски мяса. Жареное мясо хранится дольше сырого.
Из оставшихся пластин смастерил себе нагрудник, пробив в них кинжалом отверстия по углам и скрепив проволокой. Проволоку сделал из монет, порезав их спиралью все тем же кинжалом. Наконечники очистил, расплющил секирой, пробил в центре отверстие и нанизал на проволоку. После зачарования на усиление удара получился неплохой кистень. Шлем и нагрудник зачаровал на прочность. Все ножи заточил до бритвенной остроты и сделал подобными кинжалу, только вместо материи пришлось привязывать кожаные шнурки, сплетенные из шкуры «росомахи».