Во рту пересохло. Я вылил остатки минеральной воды в себя.
– А в соседней с вами квартире, - продолжил Минич, - Ольга Петровна, заслуженный учитель республики, задумалась, поставила утюг на руку и так стояла двадцать минут. Потом она заметила ошибку, выключила утюг, достала томик Есенина и села его читать. В семь вечера её госпитализировали с болевым шоком.
Всё верно. В семь я и закончил… повальное осчастливливание.
– Обратите внимание на лист номер три. Это список самоубийств, происшедших в вашем и соседних домах. Практически все они случились между 19.00 и 19.30. Одинокий пенсионер, что живёт прямо над вами, оставил записку: «Как же после этого жить?».
Я оцепенел. «Как же так? - свербила во мне мысль. - Я же просто хотел счастья, тихого и светлого!» Подполковник забрал у меня листы и стал зачитывать вслух. В моё сознание прорывались только фрагменты. Кажется, кто-то пропустил приём лекарства; кто-то, наоборот, выпил всё, что нашёл дома жидкого, включая йод; кто-то слишком беззаботно побрился…
«Кто ж это бреется, - подумал я, - в семь вечера?» Минич понял, что я уже мало что воспринимаю. Он прервал чтение и сильно, но без злобы, влепил мне пощёчину. Это помогло мне взбодриться.
Я потянулся за минералкой и обнаружил, что бутылка пуста. Некоторое время я вглядывался в неё, пытаясь сообразить, что же теперь делать. Мне же так хочется пить.
– А ещё пять человек просто сошли с ума. Теперь они в палатах для тихопомешанных. Сидят и смеются от счастья. Поэтому, во-первых, - чеканил Сергей Сергеевич, - прошу забыть о любых контактах с нашей организацией. Во-вторых, не разглашать ни при каких условиях любую информацию, которая может иметь отношение к государственной тайне. В-третьих…
Подполковник перестал разглядывать стену и упёрся взглядом мне в лицо.
– …если опять займёшься самодеятельностью, я тебя просто пристрелю. Возможно, даже лично.
«На кухне в фильтре есть чистая вода», - наконец сообразил я.
15
Дальше была долгая жизнь, безопасная (да и бесполезная) для общества.
Целый год (или полтора? - не хотелось считать) я просто жил. Просто ел и пил, просто смотрел кино, просто пил пиво каждый вечер. Пиво оказалось самым подходящим напитком, оно глушило всякие желания и дарило благословенный ночной покой. Я всего покупал его много и никогда не допивал до конца, чтобы ночью, почуяв в себе странный сон, проснуться немедленно и залить глупый бред неспокойной души хорошей дозой солода с хмелем.
Книгу по компьютерной графике я всё-таки дописал и сдал в крупное издательство. Её похвалили и даже издали, но гонорар поверг меня в уныние. Жить на эти деньги было нереально. Применять навыки «отбойника» или, тем более, «топора» для того, чтобы сделать книгу бестселлером, не хотелось. Даже не потому, что Минич легко мог привести угрозу в действие - просто с души воротило.
Не скажу, что способности мои оказались запертыми на заднем дворе сознания - время от времени я пускал их в ход для обеспечения себе маленьких житейских радостей. Новую работу тоже обрёл с их помощью - то ли менеджером, то ли консультантом в торговом представительстве американской фирмы. Торговали мы настолько дорогими машинами, что и напрягаться не стоило: денежные клиенты отоваривались у нас из принципа, безденежные уже по вывеске понимали, что здесь им не светит. В мои обязанности входило окучивать особо строптивых покупателей. Легко догадаться, что после беседы с обаятельным консультантом покупатели из строптивых превращались в благожелательных и приобретали даже больше, чем планировали изначально.
Как можно было понять из циркулирующих по фирме слухов, основные деньги шли не от продаж шикарных авто (20 лимузинов в год), а из всяких сомнительных источников. Кое-кто мне даже начал нашёптывать про наркотики и нефть, но был послан быстро и жёстко. О моём поведении, видимо, донесли начальству, потому как оно полюбило меня ещё больше.
Денег хватало, и я даже начал откладывать что-то, якобы на квартиру - хотя темпы роста накоплений не внушали оптимизма.
Свободное время проводил или за книгами, или перед компьютером (не строил цивилизации, а гонял монстров по подземельям), или в ресторанах - последние были исключительно местом съёма особ противоположного пола. Довольно быстро научился отсеивать профессионалок и вычленять в толпе одиноких замужних дам. Одиноки они бывали духовно, а замужними - физически. С такими женщинами у меня завязывались прочные - иногда на два месяца - и необременительные связи.
Чаще всего я представлялся писателем, у которого вот-вот выйдет первая книга, якобы огромным тиражом.
– Вот, - широким жестом обводил я столик, на котором красовался хороший коньяк и обильная закуска, - решил аванс отметить. Как-то грустно в одиночестве.
Велись практически все.
В отпуск не ходил (начальство даже охало от умиления), о будущем не думал - разве что прикидывал, не отвести, ли нарождающееся пивное брюшко в тренажёрный зал.
Никто из прежней сумасшедшей жизни даже не пытался ко мне приблизиться, что меня вполне устраивало. Однажды, кажется, видел Машу в магазине, но тут же сменил направление движения, чтобы не подойти на расстояние узнавания. Судя по всему, это она и была, потому что тоже рванула в противоположную от меня сторону.
Я уже подумывал, не завести ли мне какое-нибудь хобби, вроде собирания марок или рыбалки, и успокоился…
И что меня так тянет успокаиваться раньше времени? Неужели так трудно потерпеть до собственных похорон?
16
– Андрюша! - рыжая, как белка, секретарша Леночка на хорошей скорости влетела ко мне в кабинет. - Срочное дело! Клиент упёрся!
Я помедлил с ответом, любуясь, как колышется Леночкин бюст.
Он считался достоянием фирмы. Когда-то его точно описал один из наших менеджеров: «Всего размеров восемь. Так вот, у Ленки - девятый!»
Меня знаменитый бюст интересовал только как природный курьёз - в женской груди меня прельщает не размер, а форма.
– Бегом давай! - Леночка сделала глаза, которые в художественной литературе называются «страшными». - А мужик просто отпадный.
– Что мы ему впариваем? - осведомился я, выдвигаясь из-за стола (пора, ох, пора в тренажёрный зал!).
Секретарша огласила список. Я хмыкнул. В случае успеха это был наш полугодовой оборот.
Перед директорской дверью Леночка нацепила приторно-чарующую улыбочку и расправила плечики.
«А ведь ей, наверное, тяжело, - вдруг подумал я, - такую объёмную штуковину всю жизнь перед собой таскать».
– Емельян Павлович, - прощебетала она, заглядывая внутрь, - хочу познакомить вас с Андреем Валентиновичем, нашим консалт-аналитиком.
– Да мы, кажется, знакомы, - вальяжно ответил Емельян Павлович. - Во всяком случае, встречались. Да, Андрей… м-м-м… Валентинович?
Я кивнул, застряв на пороге. Мы встречались с Емельяном… м-м-м… Павловичем. И с его свитой, что расположилась в креслах по бокам, тоже встречались. Вот только не хотелось обсуждать это в присутствии посторонних и ни в чём не повинных людей.
– У нас возник небольшой спор… - начал мой шеф, но я (верх неуважения!) перебил его.
– Прошу вас, Александр Петрович, согласиться на все предложения Емельяна Павловича.
– Конечно, - шеф пытался сохранить лицо, но его подводили вытаращенные глаза, - мы пойдём навстречу такому ценному клиенту…
– На все условия, - я вторично нарушил субординацию, - и, возможно, предложите ему хорошую скидку. Поверьте, это будет выгоднее.
– Выгоднее, чем что? - не понял директор.
– Чем пытаться содрать с меня несколько шкур, - пояснил очень довольный Емельян Павлович. - А у вас очень неплохой анало-консультант.
При этом он едва не облизывался, рассматривая мою бледную физиономию.
– Консалт-аналитик, - пискнула Леночка, которая всей крашеной шевелюрой чуяла, что происходит нечто очень неладное.
– Тем более, - обаятельный клиент поднялся, и сопровождающие его лица немедленно подскочили. - Значит, пришлите мне, пожалуйста, новое предложение. С учётом моих пожеланий и ценных советов Андрея Валентиновича. Моё почтение.
Как только за гостями закрылась дверь, шеф налетел на меня с темпераментом камышового кота на охоте.
– Ты шшшто? Ты знаешшшь, ссссколько мы на этой ссссделке прошшшляпили? Выгоню сссуку!
Это была идея! По крайней мере, можно было попытаться мирное население вывести из-под удара.
– Отлично! - сказал я. - Выгоняйте! - и бросился вслед за клиентом.
Догнать удалось у самой машины (не хуже тех, что продавались у нас).
– Емельян Павлович! - я задыхался, но старался быть предельно чётким и аккуратным в формулировках. - Меня только что уволили. Я вас очень прошу, эти люди (кивок в сторону офиса) не в курсе. Если есть претензии ко мне лично, ради бога…
Емельян Павлович прищурился. Я улыбнулся. Время раздвоилось.
В первом, видимом, слое времени не произошло ничего примечательного. Один человек потёр подбородок, словно в задумчивости, второй слегка наклонил голову набок и переступил с ноги на ногу. Потом первый хмыкнул и произнёс несколько слов. Второй пожал плечами.
Зато второй слой времени оказался насыщен событиями. Сначала я почувствовал непреодолимое желание поклониться старшему товарищу. Оно шло не извне, а из глубины души, позыв был простым и естественным. Даже логика поддержала это не совсем обычное действие. «Это чтобы усыпить его бдительность, - шептала она. - Пусть считает, что победил». Но я не поклонился. Не знаю, что меня насторожило. Думаю, сказалась дрессировка, которую я прошёл под руководством Николая Николаевича. Среагировал практически неосознанно: не стал сопротивляться желанию, а с готовностью поддался ему - -но только в воображении. Представил, как бухаюсь своему собеседнику в ножки, бормочу извинения и даже целую начищенные ботинки.
Я скосил глаз на ногу Емельяна Павловича. Штиблеты были безукоризненно отполированы и без моих усилий.