Я снова задумался. Мне до тошноты не хотелось заниматься спасением мира от вселенского Зла. Для этого есть Брюс Уиллис. В конце концов, ему за это деньги платят.
– Ладно, а «топоры» вам чем не угодили? В конце концов, любую энергию можно направить в мирное русло. Как мирный атом.
– Не любую! - Николай Николаевич вдруг потерял всю театральность. Казалось, ещё секунда - и он съездит мне по физиономии.
Я непроизвольно отшатнулся, но наш командир снова оцепенел и смотрел перед собой твёрдо и внимательно. Так разведчики в советских фильмах смотрели на гестаповских палачей, когда находились на грани провала.
– Много лет и зим тому назад, - начал Николай Николаевич незнакомым мне певучим голосом, - жили-были люди. Они были умными и сильными. Они быстро догадались, что есть среди них такие гении желания, что одной мыслью своею могут разгонять тучи небесные. Их находили средь отроков и отроковиц, ограждали от дел суетных и бренных, учили доброму и светлому знанию. У них были мудрые и справедливые наставники, которые водили учеников по миру и говорили им: «Вот мир, он полон горя и страданий. А вы можете избавить его от горя и страдания. Только пожелайте счастья людям - и будет им счастье». Юноши и девушки слушали учителей. Поодиночке шли они к людям, чтобы помочь им в труде их. Они выходили в море с рыбаками - и был тем богатый улов. Они покровительствовали хлебопашцам и пастухам - и стали поля обильны и стада тучны. Многим казалось, что Избранные творили чудеса одним словом своим, - но не чудо несли те людям, а только удачу. Так продолжалось несколько поколений.
И однажды юноша и девушка из числа Избранных полюбили друг друга. Они пошли к Учителям и спросили: «Учителя, не лучше ли будет, если мы вместе пойдём творить добро? Потому что заметили мы, что когда мы вдвоём, сила наша возрастает вчетверо». Хотели возразить мудрые Наставники - и не смогли. Ибо сила желания Избранных оказалась столь велика, что запечатала уста даже самым мудрым и стойким. И пошли юноша н девушка творить добро вместе. И приходили к ним иные Избранные, и тоже видели, что их сила желания возрастает многократно. И стали они впрямь творить чудеса: останавливали реки, зажигали вулканы, заставляли говорить зверей и гадов. Они почувствовали в себе силу богов, и стали богами. Но не было у них божественной мудрости и божественного терпения. Они играли с миром, как с игрушкой, и однажды ткань мира не выдержала - и тогда погибли многие, даже сама твердь земная, а кто бежал сей участи, поклялись до последнего вздоха искать и искоренять поганое семя Избранных. И детям то же завещали.
Николай Николаевич умолк, и в наступившей тишине стало отчётливо слышно кощунственное урчание холодильника.
– Такова легенда, - продолжил он уже буднично. - Правда красиво? А теперь факты: правильно согласованные между собой «топоры» способны в локальной области пространства изменить некоторые законы природы. Вплоть до законов сохранения. Ваш «мирный атом» по сравнению с этим - новогодняя хлопушка для детей с вялотекущим развитием.
Мне очень хотелось спать. Поэтому я только пожал плечами и спросил, стараясь не выбиться из стиля:
– Ну что, будемте почивать?
Николаич продолжал смотреть перед собой.
10
Следующий день очень напоминал первое января: люди просыпались после обеда, ходили помятые н бессмысленные из угла в угол. Веселее всех держался Гарик - он успел позвонить в казино и выяснить, что «топор» сегодня ночью не появлялся.
– Все, спёкся папуас! - повторял Гарик в одна тысяча восемьсот тридцать пятый раз. - Не увидим мы его больше.
Никто не пытался спорить. Фраза напоминала заклинание и юридическую силу имела такую же.
Уже в сумерках началась вторая серия военного совета.
Шума и гама на сей раз не было. Не было пионерского задора и предложений по поводу оптовых поставок гашиша. Равно как и обсуждений поступивших предложений.
Просто в какой-то момент Николай Николаевич повернулся к собравшимся и объявил:
– Сегодня будете драться. Никуда он не уехал, а вот нас, наоборот, засёк. Гарри Семёнович' Все неконструктивные возражения - на послезавтра, пожалуйста. А сейчас будьте любезны сообщить нам, сколько раз и в каких направлениях вы ощущали мощные посторонние движения?
Против ожидания, Гарик не стал брыкаться. Он глубокомысленно поскрёб подбородок и неуверенно произнёс:
– Три, кажется. Хотя одно могло быть и двойным. Все - с севера и северо-запада.
– Дайте мне их.
Гарик привычным жестом взял руки Николая Николаевича в свои твёрдые ладони. Некоторое время они сидели, неотрывно глядя друг другу в глаза, словно влюблённая пара нетрадиционной ориентации. Впечатление подчёркивали тонкие, почти женские пальцы Николая Николаевича, которые нервно подрагивали в такт мыслям партнёра. Гарик сидел неподвижно, со строгостью вахтенного сфинкса.
Зрелище было столь завораживающим, что мы с Машей невольно вздрогнули, услышав голос Николаича.
– Так, други мои, двоих я знаю. Это, можно сказать, свои. Третий, судя по всему, из компании нашего визави. Это тоже не смертельно. Главное, что никто совсем посторонний не подслушал. Хотя фактор неожиданности утерян.. Утерян фактор неожиданности… - на этой фразе наш руководитель явно застопорился. - Секретное оружие уже не секретно. Не смогли мы засекретить своё секретное оружие.
– Николай Николаевич! - пришла на помощь старику сердобольная Маша. - Ну не смогли и не смогли. Ну узнал он про Андрея. Вы же сами говорили, что любое знание можно обернуть во вред знающему.
– Вот именно! - просветлённо воскликнул главком. - Во вред знающему! Только вот как?
Николай Николаевич обвёл нас загадочным взором. Мы зачарованно молчали, внемля Оракулу. Молчание продолжалось довольно долго - слишком долго даже для многозначительного молчания. Первым неладное заподозрил Гарик.
– То есть вы не представляете себе, как это всё устроить? - вкрадчиво уточнил он.
– Ну… не вполне, скажем так.
– Понятно. Ладно, попробуем тупо подумать. - Николаич не возражал. - Если «топор» во что-то упирается, он или пытается проломить, или отскакивает. Так?
– Ну, ещё можно не проламывать, а так… осторожно постукивая, - подала голос Маша.
Похоже, мы снова возвращались на опасную стезю «мозгового штурма».
– Это все равно. - отмахнулся Гарик. - задача сводится к предыдущему случаю.
Тут я не удержался и задал давно мучивший меня вопрос.
– Гарик, а ты не физфак случайно заканчивал?
– Теорфизика. На красный диплом шёл, - усмехнулся Гарик. - Не похоже?
– А чего не дошёл?
– Да так, - неопределённо пожал плечами несостоявшийся физик-теоретик, - бизнес. Ладно, давай к баранам. Значит, первый случай: «топор» прёт напролом. Наши Действия?
– Это зависит от того, насколько точно они оценивают силу нашего отбойника. - Николаич, кажется, снова возвращался к роли штатного аналитика. - Если недооценивают - у нас есть шанс. Если переоценивают, то опять два варианта. Первый: сил у них недостаточно, тогда они бросают все и уезжают. Плохо, но в этом случае мы получаем представление об их потенциале…
Главком продолжал в том же духе ещё полчаса. Получалось довольно логично, но в пределах одной головы уложиться не могло. По крайней мере, в пределах моей головы. Гарик с Машей периодически встревали в обсуждение - видно, им было не впервой. Общими усилиями додумались они до следующего.
Первое. «Топор», скорее всего, никуда не свалит - уж больно нагло он себя вёл и сверхзадачу явно не выполнил. Правда, на этом этапе вышел спор. Гарик считал, что не может быть иной сверхзадачи, кроме как разорение его лично и казино «Жар-птица» в частности. Николаич возражал, что странновато для такой мощной команды заниматься подобной мелочью. Гарик, понятное дело, встал на дыбы, закусил удила и совершал прочие телодвижения ярости, но оппоненты быстро его утихомирили. Словом, вопрос о сверхзадаче остался открытым.
Второе. Наши силы противник, скорее всего, недооценивает. Главным образом из-за того, что я - весь из себя уникум и супер-пупер. Я даже раздулся от гордости, слушая, как Николаич ездил в Крым к местным метеорологам, и те с пеной у рта доказывали, что ну никак не могло в августе 1994 года быть на южном побережье шесть дождливых дней подряд. Потому что у них тут сухие субтропики, и всё такое. А когда подняли сводки, все, как один, обалдели и помчались писать статьи с объяснением феномена. Словом, не ожидает никто от меня такой прыти, какую я - по уверению присутствующих товарищей - могу развить. В этом месте я, правда, слегка приуныл. Я за собой никакой особой прыти не ощущал.
Да и Машу тоже могли недооценить - по крайней мере она настаивала на том, что «та ситуация в казино» получилась только от неожиданности.
Третье. Генеральное сражение назначается на сегодняшнюю ночь. Дальше ждать невыгодно ни им, ни нам. Почему- Николай Николаевич очень логично и связно доказал, но я ничего не запомнил, так как в моём измученном мозгу началась настоящая паника. Опять заниматься интеллектуальным мазохизмом, да ещё на больную голову!..
Короче, не дослушав логичных и связных доказательств, я начал протестовать.
Но Николаич и тут вывернулся, в два счёта объяснив, что для «отбойников» действует правило «чем хуже, тем лучше». То есть чем хуже я себя буду чувствовать, тем легче окажутся последствия. И чем пессимистичнее буду я настроен, тем больше шансов на успех.
Грубоватый Гарик тут же хлопнул меня по плечу и объявил:
– Так что, Андрюха, в интересах дела ты должен себя ощущать в полной…
Тут он покосился на Машу и решил не продолжать.
Эффекта, тем не менее, он добился: из всех вариантов моего имени я не выношу только «Андрюху». Так что ощущал я себя адекватно. С тем и пошёл спать.
11
Через два часа меня опять (четвёртый раз за сутки!) разбудили.
Ходили все мрачные и подавленные. Долго пили кофе, не удосужившись предложить мне. Вопрос «И что теперь будем делать?» пришлось задать раз пятнадцать, прежде чем Николаич