И отсюда же, прямо и незатейливо следует «во-вторых». Это тот самый пресловутый «настрой на победу», который так необходим каждому уважающему себя бойцу. Самовнушение, подкрепляемой накачкой наставника, гласящее что «я — самый лучший»! «Мне нет равных на ринге»! И прочее «всех порву» и много всякой, как по мне, совершенно излишней лабуды.
Я вот, к примеру, себя совсем не накручиваю. Так как не сто процентов уверен, что сильнее. И это не хвастовство,а просто-напросто объективное восприятие реальности.
То, как парень двигается, как дышит, говорит о многом. Да и сама эта, как уже говорил, кажущаяся мне абсолютно ненужной, «генерация искусственный ярости», прямо указывает на его, не то, чтобы боязнь но, скажем так, некоторую, «имеющую место быть» неуверенность.
Кстати, я тоже немножечко сомневался. Нет, ни в коем случае не в том, что смогу парой ударов уронить моего «игрушечного» врага на канвас. Мучился я по несколько другому поводу. А именно на предмет: «на кой оно вообще надо»?
Как по мне, так бить ближнего да и, дальнего, кстати тоже, по голове и другим частям тела, совсем непродуктивно. Пустая трата энергии, времени и эквивалента затраченных людьми усилий, называющегося «деньги».
С нормальным ведь можно договориться. А неспособного к конструктивному диалогу просто уничтожают. Правда, не в этом мире а… Где? Где, скажите пожалуйста, находится та страна где, в принципе не готового на взаимодействие и сотрудничество индивидуума не «перевоспитывают» а, сразу и безкомпромиссно, закапывают в землю?
Правильно, нет такого места. Ну, по крайней мере, ни в газетах и даже в Большой Советской Энциклопедии, про это не пишут. Не дошли ещё люди до такого простого и прямолинейного рационализма. Да и вообще, всё наше общество держится на большой и очень и очень сложной системе компенсаций и противовесов.
Одним из которых, не главным, естественно, но тоже очень немаловажным, является как раз занятие молодыми людьми боксом. Дающее возможность выпустить дурной пар. И, вместо того, чтобы чудить вечерами на улицах, творя при этом обязательное непотребство, мальчишки и юноши тратят излишки энергии в спортивных залах.
Излишне увлёкшийся этими пустопорожними философствованиями я позорно пропустил удар гонга и очнулся только тогда, когда, стоящий за канатами, Олег Авдеевич толкнул меня в плечё.
— Коля, ты что, заснул? — Недоумённо и, как мне показалось, с небольшой толикой раздражения, еле слышно прошипел он. — Боксируй давай!
В зале послышались смешки а я, вынырнув из своих пустопорожних «размышлизмов» и углядев снисходительную улыбку судьи, поднял «обутые» в перчатки руки и сделав несколько шагов, оказался напротив соперника.
— Бой! — Скомандовал рефери.
И мы, ритуально коснувшись или, правильнее будет сказать, легонько стукнувшись перчатками, начали поединок.
Вернее, мой противник сразу пошёл в атаку а я, не желая показывать явное и безоговорочное превосходство, начал дурацкий танец.
Отскакивая, уклоняясь и, время от времени, подставляя открытую перчатку под, как по мне, так и не очень-то сильные удары, наседающего на меня с упорством озабоченного маньяка, парня.
«О, Создатель! Что я здесь делаю»? — Мысленно задал риторический вопрос я.
И тут же, сам на него ответил.
«Прогибаюсь под, придуманную не мной систему». А так же, «иду на поводу у общественного мнения». Согласно которому, раз у человека есть, так называемый, «талант» то его непременно «развить и вывести в люди».
А то, что условро «талантливому» мне совсем не хочется изображать из себя клоуна, при этом немножко рискуя получить по голове, всем, начиная от тренера и кончая самой последний и совершенно незаинтересованной, пришедшей сюда только из боязни потерять парня, девчулей, полностью наплевать.
К слову, бить, наскакивающего на меня обалдуя, тоже особого желания не было. Лениво, да и вообще…
«Дурацкий вид спорта». — Подныривая под джеб и тут же отпрыгивая от прямого в голову, индифферентно размышлял я. — «С мешающими эффективным действиям правилами и нелепыми и абсолютно нереальными в настоящем бою, надетыми на руки перчатками».
Которые, кстати, по сути своей являются «варежками». Ну, или, в крайнем случае, могут именоваться «рукавицы». И до изящности, а так же удобства и эргономичности, являющихся настоящим произведением портновского искусства перчаток им так далего, как от славного города Свердловска до недружественной нам Америки.
При чём, пешком и, не побоюсь этого слова, я бы даже сказал, «раком». То есть, на карачках и неэффективно и непродуктивно, используя все четыре конечности.
— Петров! Замечание за пассивное ведение боя! — Под смех и улюлюканье (со стороны недружественных «Динамо» болельщиков) и подбадривающие крики, смотрящих мой «бой,» товарищей по команде, попенял мне судья. И, сурово посмотрев мне в глаза и, при этом, осуждающе покачав наголо бритой головой, громко и недовольно рявкнул. — Бой!
Но я, так как всё ещё не решл, в самом деле ли «оно мне надо», по прежнему «танцевал», отступая от противника и даже ни разу не не сделал попытки его ударить.
То, что становиться профессиональным спортсменом я не хочу, подозревал с самого начала. Как только, «раскрывший» мой талант и моментально преисполнившийся энтузиазма Василий, практически насильно, затащил меня в секцию.
Сборы, тренировки, соревнования… И, как следствие, практически полностью контролируемая ни разу ни мною самим жизнь, ничуточки не прельщали.
Да, пришёл в зал. И, потренировашись несчастные полторы недели, даже допущен к труниру на первенство Свердловской области. Но вот настоящего желания стать спортивной звездой и, круша челюсти и щедро, направо, а так же прямо, налево и немножко назад, раздавая нокауты, просто-напросто не было.
«А, может ну его? В смысле, этот "цырк с конями»? — Увернувшись от «мастерски» пробитого апперкота, вяло подумал я. — «Пропустить несильный (а, как по мне, так все удары отчаянно пытающегося отбить мою бедную бошку, соперника, были весьма слабоваты, прямой или боковой? И, повалявшись десять, отсчитанных рефери секунд, "позорно» завершить, толком и не начавшуюся карьеру?
Да, будет немножечко стыдно. Перед возлагавшим на меня надежды Олегом Авдеевичем и, совсем чуть-чуть это, весьма доложу я вам, неприятное чувство, коснётся мнения обо мне Василия.
Парням, коротающих со мной время в секции, откровенно наплевать. Им же проще. Одним конкурентом, коих на пути к пьедесталу толкается великое множество, меньше.
Ведь, как ни крути, а выставив на эти соревнования меня, Травников невольно а, скорее, повинуясь суровой необходимости, лишил права участия в соревнованиях кого-то другого. И этот «подвинутый» вряд ли испытывает ко мне дружеские или, тем более, «братские» чувства.
Скорее уж закономерную, в таких случаях, досаду. Приправленную лёгкой толикой зависти и, возникшей на пустом месте (с моей, естественно, стороны) ненависти.
Правда, при этом, чуточку снижаются шансы на скорый и разнообразный и, в моих пылких, сравнимых с подростковыми мечтах, представляющийся мне раскрепощённым и даже слегка разнузданным, секс.
Ну так, с Юлей, которая кстати, сидит в первом ряду и жалостливо и немножко презрительно на меня смотрит, я его и не планировал.
А Веры и Катерины, тьфу-тьфу-тьфу, слава Создателю, в зале пока что не видно.
Так вот, пятясь и отступая, но при этом ни разу не позволив сопернику нанести ни одного удара и зажать меня в угол, я и надеялся дотянуть до конца первого, как и положено по регламенту, трёхминутного раунда.
К слову, мой визави покрылся капельками обильно выступившего пота. Да и дышал, не то, чтобы «как загнанная лошадь» но гораздо тяжелее, чем совсем не уставший и ничуть не запыхавшийся я.
«Авдеевич мозг сделает». — Отстранённо подумал я, пропуская просвистевшую мимо уха кожаную перчатку. И, ожидая удара гонга, который почему-то не торопился звучать, увидел, что Юля встала с места и, повернувшись, собралась покинуть трибуны.
«Трус»! — Прочитал я в её, целиком и полностью обесценивающим все мои достоинства, взгляде.
А еле-еле пошевелившиеся тонкие губы, незамедлительно подтвердили моё, не очень лестное и больно ударишее по самолюбию, предположение.
«Ансамбль! Ребята»! — Заполошно запаниковал я. — «Она ведь теперь, разочаровавшись и уверовав в мою мнимую „боязливость“ запросто может положить записи с нашего концерта куда подальше и — прощайте наивные юношеские мечты»!
И, занятый этими, забившимися, словно пойманная в силки птица, отчаянными мыслями, я ненадолго утратил над собой контроль и, увидев в очередной, не помню уж которй по счёту раз раскрывшегося соперника, коротко ткнул перчаткой в блестевшую от пота скулу.
И тот, неожиданно для всех, следящих на происходящем на нашем ринге, боем, и вполне закономерно для меня повёл себя, словно зазевавшийся и, со всего размаху наткнувшийся на стоящий на пути бетонный столб, бегун. То есть, вырубился и снопом поавлился на канвас.
Предупреждающе вытянув в мою сторону руку, рефер остановил, и так, по моей неожиданной даже для самого себя инициативе, прекратившийся бой и начал отсчёт.
«Мдя-а… „Затихатиться“ и „повалять Ваньку“ не получилось». — Без особого воодушевления подумал я.
Посмотрев на, так и не тронувшуюся с места Юлю, увидел её широко распахнутые от удивления и восхищения глаза, досадливо поморщился и принялся слушать, продолжаемый рефери отсчёт.
Который внезапно прекратился на цифре «шесть», а гонг, возвестивший о конце первого раунда, потонул в общем гомоне и прозвучал еле слышно.
— Зачем придуривашься? — Державший наготове свежее полотенце, Олег Авдеевич оглядел мою, полностью сухую фигуру и, положив его мне на плечи, недовольно поморщился. — Мог бы на первой минуте бой закончить.
— Наверное. — Без особого энтузиазма согласился я. И, усевшись на просунутый между канатами табурет, стал наблюдать, как поверженный мной боец тяжело встаёт и, усталой и шатающейся походкой, чапает в свой угол.