К счастью, положение спас возникший в проходе Травников. Задержавшийся где-то Олег Авдеевич неслышно подошёл и, остановившись рядом, негромко и, как мне показалось, излишне деликатно, кашлянул, предупреждая о своём присутствии.
И, ехидно и даже немножечко обидно (так как это отчего-то напомнило детское «тили-тили-тесто, жених и невеста») хмыкнув, напомнил.
— Коля, через минуту после окончания третьего раунда, твой выход.
— Да тренер, я готов. — С неимоверным облегчением высвобождая из Юлиного захвата левую руку, тут же отрапортовал я. — И, растянув губы в виноватой улыбке, дотронулся кончиками пальцев до её предплечья и негромко произнёс. — Пора. — А, чтобы мой уход не выглядел слишком уж грубым и (кто их, девчёнок знает!) очень поспешным бегством, пообещал. — Увидимся после. Как закончатся схватки и освобожусь полностью.
Соглашаясь, Юля еле заметно опустила веки. А мы с Олегом Авдеевичем подошли к предназначенному для моего выступления рингу. И, подождав, пока объявят, в очередной раз выигравшего «по очкам» победителя, я пролез под канатами и занял своё место в углу.
Съевший не одну стаю собак на воспитании молодых доблоё… то есть, простите, начинающих и, подающих надежды и перспективных спортсменов, Травников, не стал напрасно сотрясать воздух и выносить мозг. Видимо, понимал, что мне, действующему по наитию и поэтому не желающему вписываться в кем-то разработанную тактику и стратегию, все «напутствия» будут «по барабану».
За что, от всего моего, большого и «щирого» сердца хочу сказать ему огромное человеческое спасибо. Так как вовремя промолчать это, знаете ли, тот вид искусства, который доступен лишь, на деле, а не на словах, умным и хорошо знающим жизнь людям. Не зря ж говорят, что «молчание — золото».
А, конкретно моём случае, эта народная мудрость очень прекрасно переплеталась с другим афоризмом, гласящим, что «умного учить — только портить».
Вот и Олег Авдеевич, убедившись, что я на голову и, вернее, как уже говорил, практически на целый корпус, выше всех сегодняшних оппонентов, просто, на чей-то злой и очень предвзятый взгляд, пустил дело на самотёк.
На самом деле, всецело положившись на данное слово и доверившись, не побоюсь этого утверждения, моему профессионализму.
Ведь, заявляю без ложной скромности, меня можно отнести той категории людей, что владеет нужным набором необходимых в данный конкретный момент ментальных девайсов (блин, опять странное но, вполне понятное и, как будто знакомое, выражение) и, как ни странно, объективно дружащих с собственной головой.
И, хотя «инструментарий» мой был излишне, так сказать, обширен и разбросан в моей бестолковке хаотично и «как попало», а в наличии серого вещества порой сомневался даже я сам, всё-же, без ложной скромности, ваш покорный слуга относил себя к когорте бойцов высшего класса.
Которого, по ошибке и случайному недоразумению, засунули в ясельную группу детского сада и, наказав не обижать великовозрастных детишек, поманили невнятными перспективами и не очень ясным будущим.
Судья, тем временем, пробубнив всё положенное, дал команду начинать. И два хорошо развитых физически дебила, (а сию нелестную характеристику даю нам обом потому, что потраченное на попытку взаимного мордобития время мы могли провести с гораздо большей пользой) в традиционном приветствии соприкоснулись пречатками.
И, встав в стойки, начали производить разведку.
Парень, доставшийся мне в противники, был высок и худощав. Руки у него были под стать росту, и это (как обычно, беру вызывающее сомнение слово в кавычки) «преимущество» позволяло «расстрелять» меня с длинной дистанции.
Что, собственно, он и начал делать. Работая джебами и, время от времени, выбрасывая в мою сторону длинные прямые удары.
От которых я (можно сказать, по «уже сложившейся привычке») лениво уклонялся и, кружа по рингу, мысленно отсчитывал секунды. Рассуждая при этом, что победить в первом раунде, да ещё в самом начал боя, «не есть хорошо».
То есть, чисто с технической точки зрения, это весьма эффективно и очень даже рационально. Но чуйка, почему-то сидящая не в голове, а остро реагирующей на возможные сюрпризы и связанные с ними неприятности, жопе, ясно давал понять, что торопиться не нужно.
Люди, хотя внешне и любят но, положа руку на сердце, откровенно побаиваются, всего, что выходить «из общего ряда вон». Да и сам бокс, впрочем, как и любой другой вид спортивных состязаний, по большому счёту, имеет предназначение не «выявить победителя» и назначить «абсолютного чемпиона».
Смысл всех этих, требующих массу сил, энергии и вложения немаленьких материальных средств в том, чтобы отвлечь огромную, неспособную к созидательному труду но, при этом, вырабатывающую чудовищный объём энергии, массу народа от других, вредящих обществу и ведущих к весьма плачевным последствиям, занятий.
Так что, по моему субъективному, конечно же, мнению, показав слишком высокий и недостижимый для подавляющего большинства, результат, я скорее наврежу устоявшейся и давно сложившейся и прочно угнездившейся в умах людей, парадигме.
В общем, для здоровья полезно, а для общества просто необходимо, быть «таким как все». И лишь чуточку, ма-аленькую такую граммулечку, лучше. Знаете, эдаким «своим парнем», балансирующим на грани. Которому «просто повезло». И следующий, обязательно и всенепременно предоставляемый Её Величеством Судьбой шанс, безо всякого сомнения, обломится кому-то другому.
В общем, стараясь выполнить обещание, данное очень уважаемому мной Олегу Авдеевичу и, следуя выбранной «сдержанно-умеренной» стратегии, я «танцевал» по рингу. Увёртываясь от ударов и, время от времени, причём, в обязательном порядке сдерживаясь и намеренно промахиваясь, бил в ответ.
«Цырк с конями», само-собой. И полная лажа. Но это лишь для намётанного глаза. Да, если бы «постановочным» боем занимались мы оба, даже самый неискушённый зритель заметил бы неестественность и абсолютную ненатуральность, разыгрываемого перед ними спектакля.
Но, так как мой, вышедший на канвас за победой, визави боксировал в полную силу, то мои, несколько театральные ужимки, сидевшие на трибунах люди воспринимали очень даже всерьёз.
Раздавались подбадривающие, со стороны «наших» и уничижающие а, иногда и немного обидные и, в некотором роде, даже оскорбляющие, выкрики с места дислокации, пришедшей поболеть за моего визави группы, поддержки.
Но, так как особых «чудес» и умопомрачительных финтов никто из нас не демонстрировал, публика постепенно успокоилась и поутихла.
Благодаря моей «возросшей активности», предупреждений и замечаний о «пассивном ведении боя» в этот раз я не получил. А посему, что-то доказывать и, «восстанавливать реноме» не было никакой необходимости.
Краем глаза следящий за судейской коллегией и, потому не выпускающий из поля зрения этих уважаемых людей, я дождался, пока над подвешенной на цепочке бронзовой штуковиной занесут молоточек.
И, постаравшись, чтобы это выглядело самой настоящей случайностью, за долю секунды до оглашающего окончание первого раунда звона, левой перчаткой несильно ткнул оппонента в печень.
Отчего тот, хватая ртом воздух и, держась рукой за так неожиданно пострадавший бок, скривился от боли и зашкандыбал к месту отдыха. Где, под присмотром своего наставника и, вот почему-то свято в этом уверен, сопровождаемый обязательным, выносящим мозги «бу-бу-бу», и проведёт положенное для восстановления время.
Разумеется, можно было и обойтись без этого «внезапного и подлого удара». Но, надо же дать понять вражине, «кто есть кто».
В следующем раунде осторожнее будет. А мне, следовательно, станет легче изображать неумёху и, бегающего от излишне активного противника, недалёкого баклана.
Глава 12
— Тебе б в артисты. — Скупо прокомментировал мои выкрутасы, просовывающий табурет между канатами, Олег Авдеевич. И, поскольку я совсем не вспотел, и обмахивать полотенцем «уставшего воина» не было никакой нужды, набросил его мне на плечи и, то ли осуждающе а, скорее просто для красного словца, прокомментировал. — Хотя, ты и так, певец, музыкант и, как говорят, «подающий очень большие надежды» молодой композитор.
— Есть немного. — Вяловато пожимая плечами, согласился я.
И, так как после этого индифферентного замечания возникла небольшая пауза, ненадолго задумался. Как раз о том, а не разыграть ли мне эту, дистанцирующую меня от бокса и относящую к «творческой интеллигенции» и «людям искусства», карту.
Впрочем, размышлял я об этом мимоходом и не всерьёз. Так как, в любом случае, придётся дотянуть до конца соревнований. И, если надеюсь рассчитывать на помощь, как показалось, весьма впечатлительной и очень импульсивной и, не знаю с чего а, скорее по недосмотру Создателя, заинтересовавшейся моей скромной персоной Юли, то, хочешь или не хочешь, а придётся выигрывать.
Девочки не любят лохов и аутсайдеров. А чувство жалости — не та эмоция, которая заставит, молодую и увлекающуюся особь женского пола, помогать неудачнику.
Тут, не знаю уж, к беде или, наоборот, к моему спортивному счастью, прозвучал гонг и Травников, одобряюще хлопнув по плечу, скорее по, намертво укоренившейся в сознании привычке чем по действительной необходимости, напомнил.
— Твой выход!
«Ага, блядь»! — Отчего-то, в очередной раз начиная раздражаться, поймал себя на злых и, как следствие, совершенно непродуктивных мыслях, я. — «Как будто, есть куча разнообразных, бередящих воображение и захватывающих дух, вариантов».
Ежу понятно где и, главное когда, я нахожусь. Ведь сижу в отведённом мне углу ринга. А временной отрезок, называющийся перерывом между раундами, не оставляет других шансов, кроме как выйти на середину этой, покрытой канвасом и огороженной толстыми канатами, площадки. По какому-то недоразумению а, скорее вследствие чьей-то неуёмной фантазии и «исторически сложившихся» затем событий, в переводе с английского, называемой «кругом».