Ну, подумаешь! Провёл оба боя не по задуманному кем-то сценарию. Описанному в многочисленных методичках и «многократно проверенных временем».
Но тут уже прошу прощения, дорогие товарищи! «Каждый дрочит, как он хочет». А так же, «на вкус и на цвет все фломастеры разные» и, до кучи, «никто не знает, где жмёт чужой ботинок».
Может, робкий я. Скромный и застенчивый юноша, стесняющийся бить ближнего по лицу и только перед угрозой неминуемого поражения, скрепя сердце, решающийся нанести один-единственный и, к несчастью для оппонента, такой удачный удар.
Тут в раздевалку заглянул слегка запыхавшийся и, как показалось, немного смущённый директор спортивного комплекса.
— Петров! — Тихим но, не переставшим от этого быть командным, голосом, назвал он мою фамилию. — Пошли в мой кабинет. — И, уже на ходу, не оборачиваясь, бросил через плечё. — С тобой поговорить хотят!
Поскольку перчатки к тому времени уже были сняты, мне ничего не осталось, как молча последовать за ним.
И, хотя я бы предпочёл сначала ополоснуться в душе и одеться более подобающим образом, возразить не решился. Слишком уж суетливыми были движения чиновника. А промелькнувший в глубине глаз затаённый страх, ясно давал понять, что встретиться со мной хотят очень уж непростые люди.
Имеющие в руках власть и право распоряжаться чужими, такими маленькими и незначительными на их взгляд, судьбами.
В общем, пожав плечами, я поплёлся за семенящим впереди директором. А, не желающий оставлять подопечного без присмотра, Травников, не произнеся ни слова, двинулся вслед за мной.
В кабинет, правда, его не пустили. Впрочем, как и самого хозяина. Остановившийся перед покрытой тёмным лаком дубовой дверью директор просительно посмотрел на моего тренера и умоляюще произнёс.
— Олег Авдеевич… Давай-ка, мы с тобой тут подождём. А с молодым человеком побеседуют и, я уверен, выяснив всё что требуется, дадут нам возможность спокойно работать дальше.
Глава 14
«Здрасьте-нате». — Глядя на, без боя отдавшего свой кабинет чиновника, изумлённо подумал я. — «Что это за перцы такие, что даже шишка такого калибра (а директор спорткомплекса для простого спортсмена именно ею и был) молча и "без базара» пустила туда посторонних?
К счастью или, скорее, к его полной противоположности, долго гадать не пришлось. И, едва переступив порог и увидев двух плотных мужчин, одетых в серые казённые костюмы и с весьма специфическим выражением лиц, я почувствовал как очко опускается на минус. А по спине, помимо моей, ничем не прошибаемой и крепкой, как бетонная плита, или даже закалённая сталь, воли, заструился холодный пот.
«Пиздец котёнку». — Испуганно подумал я. То есть, снова пардон за мой французский, ситуация, кажется, начала выходить из-под контроля. Стала весьма опасной и даже можно сказать, вплотную и, с очень большой долей вероятности, приблизилась к критической.
Но, праздновать труса, заранее ставя себя в бесперспективную и проигрышную позицию было, по меньшей мере глупо.
Так что я, постаравшись сделать морду лица как можно проще, смущённо кашлянул и, подпустив в голос подобострастия, осторожно спросил.
— Разрешите?
— Проходи, Петров. — Вальяжно кивнул один из «пиджаков». — Присаживайся и давай, начинай рассказывать.
— О-о… О чём? — Скромно устраиваясь на краешке стула, заикаясь пролепетал я. И, двая понять, что перед ними ни «тварь дрожащая» а, наоборот, пусть и небольшое но, всё-таки «право имею», задал встречный вопрос. — Вы кто, собственно такие, товарищи?
— Ты здесь Ваньку на валяй. — Чуть повысив голос, начал с угрозой давить мужчина. И, сурово уставившись на, по его мнению «потерявшего берега» меня, зачем-то ударился в воспоминания. — У меня знаешь, сколько таких как ты было?
Несмотря на то, что звучало несколько двусмысленно, сексуальной подоплёки в заданном вопросе не было. А страшный дядька, скорее всего, пытался преувиличить значимость собственного, в общем и целом, довольно высокого, по сравнению с моим, социального статуса. Ну и, соответственно, указать «мелкой букашке» на её «истинное место».
Демонстрировать юношескую браваду и ехидничать я не стал. Ведь усложнять, и без того непростую ситуацию было глупо. Да и, вообще, попросту незачем.
Так что, я показательно нервно поёрзал на стуле и, молча пожал плечами. Мол, хамить не буду, но и ввязываться в словесную перепалку тоже особого желания нет.
— Комитет Государственной Безопасности. — Нарушил возникшую неловкую паузу второй. — И, вытащив из внутреннего кармана пиджака бордовое удостоверение, не разворачивая, помахал перед моим носом. — И, хотите вы, или не хотите того Петров, а вам придётся ответить на несколько, очень неудобных для вас вопросов.
«Ну да, ну да… „Побег с подводной лодки“, тем более в спортивных трусах и майке, а так же при полном отсутствии денег, ключей от квартиры, где они лежат и документов, представляется весьма затруднительным». — С жалостью к самому себе, отстранённо подумал я. И, невольно восхищаясь опытом и профессионализмом пришедших по мою душу комитетчиков, поскучнел. — «Так удачно момент выбрали, чтобы взять меня тёпленьким».
То, что отвертеться будет проблематично, было понять даже самому распоследнему идиоту. Вроде вашего, страдающего излишней самонадеянностью и повышенной хитрожопостью, покорного слуги.
Нахально и недальновидно попёршегося на эти дурацкие соревнования. При этом оставив вещи и документы в раздевалке, а львиную долю, так необходимых для успешного побега и дальнейшейлегализации денег на, не принадлежащей ему, съёмной квартире.
О которой сотрудники этой, очень страшной, особенно для, успевшего натворить ба-альшаущую кучу самых различных дел, молодого и недалёкого обалдуя, сто процентов уже знают. И даже, к гадалке не ходи, успели провести обыск и теперь, вооружённые неопровержимыми уликами, взялись за юного имбецила всерьёз.
То, что линять нужно однозначно, было понятно даже придурковатому мне. Вот только, делать это прямо сейчас, показалось мне верхом глупости.
Вырубить их обоих я, конечно же, смогу. Но тогда придётся «гасить» и директора с Травниковым. Что, как вы понимаете, множит совершенно никому не нужные сущности и «не есть хорошо». Потом потребуется хотя бы пару минут для того, чтобы добежать до раздевалки и второпях натянуть на себя шмотки.
К тому же, инцидент обязательно получит, пусть и небольшую и не широкую но, обязательно последующую огласку. Да и вообще… Раз сходу кинулся в бега, значит — однозначно виновен!
В общем, я совсем уже было решил не дёргаться. Но тут, словно уловив мои внутренние колебания, начавший с лёгкого перманентного наезда первый, вытащил из наплечной кобуры пистолет. И, быстрым движением передёрнув затвор, направил ствол на меня и жёстко приказал.
— На колени, сучёнышь! Рука за голову и имей в виду, стреляю на поражение!
Делать было, в общем-то нечего. И, поскольку чудес, помогших мне избежать неприятностей в больничном душе не случилось, я молча выполнил требование.
И, когда второй комитетчик, поочерёдно заведя мои грабки за спину, застегнул на них холодные стальные браслеты, не то, чтобы совсем уж «покорно принял удар судьбы» но, скажем так, предпочёл подождать, когда для побега сложатся чуточку более благоприятные обстоятельства.
Как только мои руки оказались скованными, да ещё в таком вот, категорически неудобном для всяких хитрых и боевитых штучек, положении, арестовавшие меня КГБэшники немножко расслабились.
Ствол был спрятан обратно в кобуру. А затем, один из них подошёл к двери и, приоткрыв, негромко приказал в еле-еле образовавшуюся щёлочку.
— Принесите сюда вещи Петрова. А затем можете быть свободны.
— Б-бу-д-дет с-сделано. — С трудом различил я невнятное бормотание опешившего таким развитием событий законного владельца кабинета. И, обращаясь уже к Травникову, он поспешно произнёс. — Пойдёмте, Олег Авдеевич. Покажете, что к чему и вообще…
«Никакой ты здесь не хозяин»! — Срывая досаду за собственную глупость и сопутствующую ей недальновидность, а так же, очень не вовремя и совершенно не кстати последовавший за ней арест, недовольно подумал я. — «Как сявку с рабочего места выпёрли, а теперь ещё гоняют, как мальчика на побегушках». — И тут же подосадовал на злодейку судьбу. — «Эх-х, не кстати всё»!
Хотя, скажите пожалуйста, когда и кому неприятности приходят вовремя? Будь то болезнь, тьфу-тьфу-тьфу смерть, или вот такой, случившийся с бестовковым и абсолютно придурковатым мною, нежданный-негаданный пердимонокль?
Но, положа руку на сердце, всё-же могу признаться, что нет-нет да и задумывался о подобном развитии событий. Правда, со свойственной мне безалаберностью, «соломки не подстелил», добычей поддельных, позволяющих без проблем затесаться на необъятных просторах Родины, документов не озаботился. Да и, на всякий случай снять вторую квартиру или, хотя бы комнату, тоже ума не хватило.
Турнир этот дурацкий, опять же… Надо ж было вляпаться так, что взяли за жабры практически с голой жопой!
Ведь, ежели бы было в наличии запасное жильё, закопанные где-нибудь в укромном месте капиталы и одежда — фиг бы я просто так сдался! Даже сейчас, с заведенными за спину и скованными стальными браслетами руками, вырубить обоих, покусившихся на мою свободу церберов, думаю, не составило бы большого труда.
Так как ногами (вот, не знаю почему, но был в этом абсолютно уверен) работаю в драке ничуть не хуже, чем используемыми в «благородном искусстве бокса», это я сейчас цитирую, а не ёрничаю, если что, кулаками.
Словно владея каким-то шестым чувством и прочитав мои крамольные мысли тот, что держал меня под прицелом, недобро сощурился и, засунув правую руку под мышку, зло процедил.
— Не вздумай! — И, как понимаю, взявшись за рукоятку оружия, пообещал. — Дёрнешься — стреляю на поражение!
«Однако, звериное чутьё у дядьки»! — С невольным уважением подумал я. — «Хотя, работая в таком месте и, пусть и не ежедневно но, как понимаю, время от времени участвуя вот в таких акциях, хочешь — не хочешь, а научишься читать намерения "контингента». И, соответственно, быть в постоянной готовности действовать решительно и бескомпромиссно.