Поздоровавшись с прибывшими и галантно поцеловав Виктории Ивановне ручку, он широким жестом распахнул двери, ведущие в холл.
— Прошу Вас, товарищи. — Гостеприимно предложил он. И, когда все поднялись по лестнице, пригласил. — Пожалуйста, проходите в кабинет, располагайтесь и чувствуйте себя, как дома.
— Но, при этом, не забывайте, что всё-таки находитесь в гостях. — Хохотнул директор филармонии. И, бросив извиняющийся взгляд на Семёна Яковлевича, пробормотал… — Тем более, что мы пришли, как просители.
«Ага, ага…», — чувствуя, что начинает злиться, подумал Стрелочников. — «Просить они пришли, как же… Таким кагалом и, самое главное, в сопровождении тяжеловесов из горкома».
Вслух, правда, ничего не сказал. Так как, учитывая «качественный», если можно так выразится, состав делегации, а так же весовые категории были разные. И, прямо скажем, сравнение было не в пользу директора Дома Офицеров.
— Подождите минутку, товарищи. — Понимая, что в одиночку против таких мастодонтов ему не выстоять, попросил он. И, желая потянуть время, соврал. — Я распоряжусь, чтобы нам принесли чаю.
— Думаю, не стоит. — Неоднократно участвовавший в аппаратных играх и съевший не одну стаю собак на этом поприще, попытался возразить Самуил Исаакович. И, оглядев приведённую с собой свиту, в поисках поддержки, поинтересовался. — Мы ведь не за этим сюда пришли, товарищи?
Незваные гости, которые, как известно, хуже татарина, дружно выразили своё согласие. А Самуил Исаакович, тут же попытался начать ковать железо. Как говориться пока горячё и «не отходя от кассы». На все двести процентов используя фактор внезапности и, намериваясь, если можно так выразиться, получить желаемое лихим кавалерийским наскоком.
— И, всё же, я прошу дать мне возможность проявить гостеприимство. — Не повёлся на эту хитрую уловку Сёмён Яковлевич.
И, не дожидаясь, пока своё веское слово скажет представитель Городского Комитета Партии, «стремительным домкратом» выскочил за дверь.
— Варвара Ильинишна. — Вытирая обильно выступивший на лбу пот, страшным шёпотом обратился он к секретарше. — Соедини меня с Городомысловым. — Тут Стрелочников взял один из стоявших у стены стульев и, устроился рядом с секретаршей.
Та, не моргнув глазом и не выказав совершенно никакого удивления, молча взяла телефонную трубку и начала крутить диск.
К счастью, искомый человек оказался на месте и, уже через пару секунд, Семён Яковлевич принялся горячё убеждать собеседника.
— Игорь Пантелеевич, как тебе вчерашний концерт? — Наскоро поздоровавшись и, выслушав ответное приветствие, зачастил он.
— Привет, Семён Яковлевич. — Неспешно ответил полковник. И, столь же обстоятельно, принялся высказывать своё мнение. — Ты знаешь, очень и очень неплохо. — Озвучив, таким образом одобрение, представитель вооружённых сил не поскупился на похвалу. — Ты вообще, большой молодец, что таких орлов у себя воспитал!
— Спасибо на добром слове. — Поблагодарил собеседника Стрелочников. И, испытывая чувство облегчения, переложил решение проблемы на плечи вышестоящего начальства. — Так вот, Игорь Пантелеевич. Тут такое дело… — Семён Яковлевич немножко замялся. Но, так как времени разводить политесы просто-напросто не было, спешно принялся обрисовывать ситуацию. — Этих ребят у нас хотят отжать!
— МВД, что ль? — Как и положено, не зря кушавшему свой хлеб, работавшему в определённом ведомстве советскому офицеру, Игорь Пантелеевич не поленился разузнать, если и не всю подноготную то, по крайней мере, поверхностные сведения обо всех участниках выступавшего вчера коллектива. — Так, пусть на чужой каравай рот-то не разевают! Мало ли, что солист и автор песен у них служит. Основной-то состав — наши. А второго гитариста, напомни, как его там, солистку и девочку на ударных, в расчёт принимать не будем.
— Второго гитариста зовут Вадим Стасевич. — Тут же сообщил полковнику Стрелочников. — Работает в такси. Присоединился к ансамблю по приглашению художественного руководителя и автора всех композиций. Вера Иванова учится в медицинском. А барабанщица Оксана, студентка нашего политеха но, самое главное, дочь генерала МВД!
— Мда-а… Дочка милицейского тяжеловеса — это плохо. — Невидимый Стрелочникову Городомыслов сделал небольшую паузу. А Семён Яковлевич непроизвольно улыбнулся. Представив, как полковник забавно двигает губами, решая в уме только что самим придуманную задачу. — Но, всё-же, не думаю, что у них хватит сил, как ты говоришь, «отжать» ребят у нашего ведомства.
— Да, не они это. — Немного повеселившись от моментально выстроенной бравым полковником схемы, перебил того Семён Яковлевич. И, не давая собеседнику вставить не слова, вывалил на него всю имеющуюся информацию. — Тут, мастодонты поболе прибыли. — Директор филармонии, главный цензор и большая шишка из горкома. — Выдохнув, Стрелочников опять вытер рукой пот и продолжил. — К тому же, для солидности, шесть человек свиты собой притащили. В общем, полагаю, тебе срочно нужно доложить обо всём генералу. И, вам обоим, как можно скорее приехать ко мне. И, Игорь Пантелеевич, очень прошу! Захватите пожалуйста, несколько человек из политуправления. Для солидности, так сказать, и вообще.
— Понял тебя, Семён. — Ответил Городомыслов. И, чётко и по военному, пообещал. — Через полчаса будем!
Несмотря на скромное звание полконика, Игорь Пантелеевич Гордомыслов, занимал должность начальника первого отдела в штабе Свердловского Военного Округа. И, пользуясь этой, если можно так выразиться, привилегией, имел весьма немаленькое влияние.
Так что, сняв трубку внутреннего телефона, он позвонил в политуправление и его начальнику назначил встречу в кабинете генерала Василия Ивановича Чепранова. Которого, то и в шутку, то ли всерьёз, подчинённые за глаза называли «Чапаем».
А Семён Яковлевич, несмотря на то, что был членом коммунистической партии и стопроцентным атеистом, шумно выдохнул и, с явным облегчением, перекрестился.
— Ну, теперь повоюем! — Ни к кому конкретно не обращаясь, глядя в пространство невидящими глазами, тихо заявил он. И, спохватившись, попросил секретаршу. — Варвара Ильинишна. Позвоните, пожалуйста, в буфет. Пусть приготовят порций двадцать чая. Ну и сушек, или печенюшек каких-нибудь.
Столовой в Доме Офицеров не было. Но, как и положено заведению такого уровня, здесь имелся довольно-таки неплохой буфет. Обслуживающий посетителей во время разнообразными и многочисленный, проводимых мероприятий. А в будние дни, позволявший перекусить работникам ДОФа и участников многочисленных кружков художественной самодеятельности.
— Всё в порядке, товарищи! — Вернувшись на своё рабочее место, бодренько сообщил ожидавшим в кабинете незваным гостям Стрелочников. И, словно от этого зависели, как минимум, судьбы мира, торжественно заявил. — Чай скоро принесут! А пока… — Тут Семён Яковлевич, добрался до стола и, усевшись в давно и по праву занимаемое им и ставшее таким любимым кресло, невинно поинтересовался. — Расскажите, пожалуйста, что привело таких больших людей в нашу скромную обитель?
Гости переглянулись и, наконец, как инициатор этого спонтанного мероприятия и, по совместительству, главное заинтересованное лицо, слово взял директор Свердловской филармонии, Самуил Исаакович Кацнельсон.
— Вы воспитали хорошие кадры, Семён Яковлевич. — Осторожно и, можно сказать, издалека, начал, если можно так выразиться, «главный музыкант города». — И, как и положено, глубокопродуманному и очень, очень хировыделанному представителю богоизбранного народа, вкрадчиво продолжил. — Но, на мой непросвещённый взгляд (тут Самуил Исаакович явно лукавил и, подчёркивая свою значимость в музыкальной жизни Свердловска, таким вот ненавязчивым образом напрашивался на завуалированный комплимент) этот, найденный вами необработанный бриллиант, требует профессиональной огранки… — Тут Самуил Исаакович окинул взглядом пришедших с ним, больших и не очень чиновников и, увидев одобрительные кивки, воодушевлённо продолжил. — А где, как не в нашей родной, Свердловской филармонии, это можно сделать с наибольшей эффективностью и, не побоюсь этого слова, открывающим весьма неплохие перспективы, результатом?
«Принесла ж тебя на мою голову, морда жыдовская». Неприязненно подумал отчего-то начавший раздражаться Семён Яковлевич. И, хотя и сам принадлежал к числу сынов племени Израилева, очень чётко проводил грань между утончёнными и интеллигентными евреями, к коим причислял себя сам, и такими вот… Бесцеремонными и нахрапистыми, он нисколько не боялся этого слова, жЫдами.
Пишущимися через «Ы». Которое, это самое «Ы», после «Ж» и «Ш», в очень недалёком прошлом, писали поголовно и повсеместно. И, согласно, то ли правде а, может быть, просто историческому анекдоту, заменили на «И» из-за того, что эту орфографическую ошибку, с завидным постоянством делал «Отец народов», «Лучший друг советских пионеров» и простой советский генералиссимус, товарищ Сталин.
Ведь, согласитесь… Не может ТАКОЙ человек ошибаться. Вот и подсуетились чиновники в министерстве образования. И, во всех без исключения, учебниках русского языка появилось незыблемое правило. Согласно которому, «жЫ» и «шЫ», весь советский народ дружно начал писать через эту самую, тоже, в общем и целом, очень красивую и вполне себе информативную, букву «И».
Что, кстати говоря, прямо и недвусмысленно указывает на преимущество современного, советского строя перед всякими там капитализмами или, тем более, империализмами. А так же верность идей, провозглашаемых нашей родной и любимой, всеми без исключения, советскими людьми, Коммунистической Партией.
Ведь, всем известно, что Российская Императрица Екатерина Вторая, в слове из трёх букв, умудрялась делать ажно целых четыре ошибки. И, со свойственной всем правящим особам, незамутнённой излишним интеллектом прямотой, вместо «ещё», просто и незатейливо писала «исчо».
Но, жидковата оказалась монаршая плесень! И ни у кого из придворных лизоблюдов не хватило твёрдости духа и пресловутой «дворянской смелости», внести изменения в учебники!