— Вы хороший рассказчик, господин министр, — вновь нарушила наступившую тишину Алиса. — Однако ваше сравнение свихнувшегося убийцы и агента спецслужбы кажется мне не совсем корректным…
— Значит, по-вашему, он лев? Ну что же, если он лев, то съест всех вас и закусит мною. Съест и не подавится — только косточки захрустят!
— Нет, господин министр, — поторопился возразить Мартен. — Мы его остановим.
— Мы? — с иронией переспросил министр. — Кто же сможет остановить этого супермена?
— Я! — внезапно поднявшись с места, произнес человек, до сих пор безмолвно сидевший в глубине комнаты. — Я — комиссар Розен из бригады противодействия. Даю слово чести!
Министр Сен-Ламбер посмотрел на Розена долгим испытующим взглядом и одобрительно кивнул.
Глава 4ЖАННА
Жанна Доман была невысокой брюнеткой с легкой склонностью к полноте, проявившейся с возрастом. У нее была по-девичьи нежная кожа, свежий румянец, пухлые чувственные губы и темные, по-восточному раскосые глаза.
Однако от двухлетней тревоги, волнений и бессонных ночей под этими прекрасными глазами залегли сероватые тени, которые придавали ее лицу выражение беспомощности, горечи и обиды на весь мир.
Жанна сидела в гостиной на полукруглой софе, сжавшись в комок.
От долгого ожидания она впала в какое-то оцепенение. После звонка Жосса прошло уже более шести часов, но сам он все не появлялся. Обычно Жанна успокаивала себя поэзией, но сейчас ей было не до чтения, и томик «Поэзии XIX–XX веков» был нервно отброшен в сторону. Телефон молчал. Вдруг она услышала в прихожей легкий шорох, скрип двери и бросилась туда.
— Жосс?! Это ты, Жосс?! — позвала она вполголоса.
Она увидела у двери незнакомого темнолицего оборванца в рваном плаще, заросшего щетиной. Жанна в ужасе закричала, отпрянула, но бродяга рассмеялся и, сбросив шляпу и плащ, оказался Жоссом. Немного похудевшим, с посеребренными сединой висками, но, в общем, мало изменившимся. Он шагнул к ней. Жанна почувствовала его родной запах, тепло рук, укололась о небритые щеки и не смогла удержаться, чтобы не заплакать.
— Тише, тише, Жени, дорогая, не надо плакать, — шептал Жосслен и нежно гладил ее по плечу.
— Два года, Жосс, два года! Я думала, что сойду с ума от ожидания… — голос Жанны прерывался от слез.
— Все так странно получилось, Жени! Видишь, какой мне пришлось устроить маскарад, чтобы прийти к тебе. Два года я мечтал снова вернуться домой и делаю это, как вор.
Когда первые поцелуи, объятья и страстные вздохи были позади, супруги лежали в спальне, на широкой постели. Ночная лампа сияла мягким, чуть розоватым светом, мягкие волосы Жанны касались плеча Жосслена. Рассеянно он взял с прикроватной тумбочки старую шкатулку, — в которой были запонки, часы, галстучные булавки, фамильные перстни и, — открыв ее, вдруг наткнулся на свой именной медальон агента спецслужбы.
«Доман Жосслен. Служба безопасности Франции…»
«Может пригодится!» — подумал Доман.
— Жосс! Ты слушаешь меня? — Жанна приподнялась с подушки и заглянула ему в глаза.
— Конечно, Жени, я очень внимательно слушаю тебя… — поспешно ответил Жосслен.
— Тогда скажи мне, — повторила она свой вопрос, — в службе безопасности знают о твоем возвращении?
— Забудь о моей работе, Жени. Прошло два года с тех пор, когда я видел своих сотрудников в последний раз.
— Я не забыла этого, Жосс, и думаю, что она тоже не забыла, — медленно сказала Жанна.
— Кто «она»? — нарочито равнодушно спросил Доман.
— Ты знаешь, о ком я говорю…
Доман промолчал.
— Через четверть часа после твоего звонка они заявились ко мне. Говорили о какой-то телеграмме… Почему ты не пришел ко мне перед тем, как ее послать? Они перерыли всю квартиру, угрожали мне… Зачем тебе это нужно, Жосс? Ты вернулся, чтобы увидеть меня или для того, чтобы поиграть с ними? Твой приход — это визит нежности или визит-провокация?
Жанна замолкла, ожидая ответа, но Жосслен тоже молчал.
— Они сказали мне, что ты хочешь убить президента Нджалу. Ты что, сошел с ума? Я не могу второй раз потерять тебя, Жосс. Я слишком сильно люблю тебя…
Жосслен ласково коснулся завитков ее темных полос. Она прижалась щекой к его плечу, и Доман почувствовал, что она плачет.
— А я слишком сильно ненавижу их, Жени. Я просто игрок Жосслен Доман, который решил сейчас сыграть свою игру. Два года в африканских каменоломнях многому научили меня. И то, что я задумал, является для меня делом чести. Когда-то я был напичкан дурацкими идеями о том, что умирать надо не на коленях, а стоя… — Он помолчал. — Говорят, раньше у меня были голубые глаза. И хотя они поблекли, Жени, я им еще покажу… Меня предали люди, среди которых были и мои друзья. Я не могу простить им этого.
Тем временем рассвело. Птицы, проснувшись, пробовали за окном свои голоса. Первые лучи весеннего солнца заиграли в зеркалах, рассыпались по потолку солнечными зайчиками.
Жанна причесывалась в ванной, в открытую дверь переговариваясь с Жоссленом.
— Валеруа приезжал ко мне сначала каждое воскресенье, потом — раз в три недели. Однажды он сказал: «Я подаю в отставку!». Это случилось после того, как в газетах появились сообщения о твоем процессе в Антананариву Говорят, что его отставку приняли, но он по каким-то причинам остался. По-моему, всерьез он и не собирался уходить… Ты слушаешь меня, Жосс?
— Да, — откликнулся из комнаты Жосслен. — Это похоже на него. В Валеруа всегда проскальзывал какой-то холодок. Он из тех, что, как говорят, себе на уме. Жени, а когда консьерж выносит мусорные ящики?
— В семь часов, а что? — непонятно отчего встревожилась Жанна и заглянула в комнату. Жосслен уже оделся и, стоя у стола в гостиной, вертел в руках какой-то старый будильник.
— Спустись, пожалуйста, вниз, — сказал он тоном приказа. — Надо успеть выбросить тряпье, которое я взял вчера «напрокат» у бродяги.
Жосслен протянул жене шляпу, плащ и будильник.
— А ты? — с тревогой спросила Жанна.
— Я скоро уйду. Сегодня у тебя наверняка снова будут незваные гости. В лучшем случае — Мартен, в худшем — Розен. Ориентироваться будем на худшее. Комиссар Розен — ужасная дрянь, но отличный полицейский. Будь с ним очень осторожна…
— А потом?
— А потом они уйдут.
— Нет, Жосс, — медленно сказала Жанна. — Я спрашиваю о нас с тобой. О нас двоих…
Жосслен обнял ее за плечи и повел к двери.
— Жени, у меня мало времени, поэтому выслушай меня внимательно и постарайся понять. В данный момент моя жизнь складывается так, что в ней есть президент Нджала, есть комиссар Розен, есть полковник Мартен. Нас уже четверо, а может быть, — пятеро или шестеро. А будет, вероятно, еще больше. Сначала мне нужно разобраться с ними, чтобы потом снова вернуться к цифре «два». Я имею в виду тебя и меня.
Когда Жосс говорил таким тоном, спорить было бесполезно, Жанна слишком хорошо это знала. Она молча вышла за дверь. После ее ухода Жосслен быстро набрал номер домашнего телефона Валеруа.
Эдуар только что вернулся домой после ночного совещания. До встречи президента Нджалы в аэропорту Орли оставалось еще около четырех часов. Валеруа принял душ и решил поспать хотя бы немного, но в этот момент раздался телефонный звонок.
— Алло, Эдуар?
— Жосс?!
— Я у Жанны, — Доман говорил таким беззаботным тоном, будто они расстались только вчера после дружеской вечеринки. — Мне хочется с тобой поговорить. Сюда скоро должен заявиться Розен…
— Почему Розен? — наигранно удивился Валеруа.
— Ты что, не в курсе дела? Было бы хорошо если бы и ты приехал.
— Зачем ты звонишь мне, Жосс? — после долгой паузы спросил Эдуар. — Разве не знаешь, что нас прослушивают?
— Да брось ты, — усмехнулся Доман, — кто нас может слушать в такую рань, кроме утренних пташек. Ну, будь другом, приезжай!
— Ты ничуть не изменился, — сказал Валеруа, но Жосс уже повесил трубку.
Закончив разговор с Валеруа, Доман быстро прошел в ванную комнату и чуть приоткрыл окно, выходившее в узкий двор-колодец. Затем он выскользнул из квартиры и через окно на лестничной клетке выбрался на широкий карниз, огибающий весь этаж. Закрывая за собой створку, он услышал, как Жанна торопливо поднималась по лестнице…
— Я еле-еле успела… — запыхавшись, сказала она с порога.
Однако никто ей не ответил.
— Жосс! — позвала она. — Жосс!
Квартира была пуста. Жанна поняла, что игрок Жосслен Доман начал свою игру, и у нее больно сжалось сердце.
Инспектор Оксильер Фарж уже начал подремывать после утомительной бессонной ночи. Скоро должна была приехать смена, и кофе больше не бодрил. Вдруг он услышал странно-знакомый звук — заливистую трель будильника. Звук доносился откуда-то неподалеку, и Фарж осмотрелся — на обочине тротуара стояли мусорные ящики, выставленные консьержем. Инспектор выскочил из машины, подбежал к ним и выругался сквозь зубы: в крайнем ящике лежали плащ, шляпа и будильник вчерашнего бродяги. Это был полный провал, непростительный и позорный.
— Что там такое, Оксильер? — крикнул из машины Рагуле.
— Немедленно вызывай комиссара Розена, — заорал Фарж. — Доман был здесь этой ночью, я точно в этом уверен… Виктор, быстро со мной наверх!
Они сломя голову помчались на третий этаж. Дверь квартиры была открыта.
— Где Доман? — крикнул Фарж с порога, увидев Жанну. — Если хочешь жить, говори!
— Его здесь нет, — ответила Жанна, стараясь выглядеть как можно спокойнее.
— Не притворяйся дурочкой, сейчас ты мне все скажешь! — инспектор приставил пистолет к ее виску. — Я нашел будильник в мусорном ящике!
«Они все сошли с ума! — лихорадочно подумала Жанна. — При чем тут будильник?»
— О каком будильнике вы говорите?! Мой стоит на прикроватной тумбочке.
— Я не о нем говорю! — Фарж в ярости тряс Жанну за плечи. — Черт бы тебя побрал! Я знаю, что Доман был здесь и сейчас ты мне скажешь, где он прячется… Куда он ушел?