Однажды вечером – они как раз стояли вместе перед одним из кухонных шкафов – Айспин вдруг перестал чистить яйцо, отложил его в сторону и наклонился к царапке. Потом он открыл одну из дверок нижнего стола и спросил Эхо, не мог бы он заглянуть внутрь и сказать, что там находится. Царапка выполнил его просьбу и увидел там лишь нагромождение покрытых пылью непонятных кухонных приборов.
– Не могу понять, – ответил Эхо, – какой-то хлам.
– Это, – сказал дрожащим голосом Айспин, – склад бессмысленных кухонных инструментов. Такой склад есть в каждой хорошо оборудованной кухне. Ее обитатели содержатся там, как особо опасные пациенты сумасшедшего дома.
Айспин протянул руку и достал из шкафа прибор причудливой формы.
– У какого повара, – воскликнул он, – нет такого режущего прибора, с помощью которого простую редиску можно превратить в миниатюрную розочку? Он был приобретен на воскресной ярмарке в момент помрачения рассудка, когда было просто невозможно представить себе жизнь без прибора для вырезания миниатюрной розочки.
Он швырнул прибор назад в темноту и вынул оттуда следующий.
– Или вот этот, которым можно из картофелины сделать спираль длиной пять метров! Или вот еще – выжимное приспособление для отжима сока из кольраби! А это – сковорода, на которой можно печь четырехугольные блины.
Айспин один за другим доставал из шкафа кухонные приборы и совал их под нос Эхо, при этом враждебно глядя на них.
– Что толкает людей на то, чтобы делать подобные приобретения? Что можно сделать с картофельной спиралью? Не украшать же ею празднично убранную комнату! Какой безумный голос нашептал, что, возможно, когда-нибудь к нам придут гости, которые испытывают непреодолимую страсть к пятиметровым картофельным спиралям, четырехугольным блинам и соку из кольраби?
Мастер ужасок с отвращением бросил приборы назад в место их заточения. Пыль взметнулась вверх, и Эхо начал чихать.
– Спрашивается, почему эти приборы нельзя просто выбросить? И я тебе отвечу. Их хранят по одной-единственной причине – из мести! Их держат, как средневековые князья держали своих плененных противников в тюремных башнях. Быстрая смерть на свалке была бы слишком мягким наказанием. Нет, они должны томиться в темных застенках, обреченные на вечное бездействие. Только это будет единственным справедливым наказанием для соковыжималки для кольраби.
С этими словами Айспин захлопнул дверцу стола и трижды повернул ключ в замке. Потом он опять вернулся к своему кулинарному процессу, как будто ничего не произошло.
С этого дня Эхо совершенно другими глазами смотрел на кухонный шкаф, особенно на его нижнюю часть. Он больше не был для него простым шкафом, а стал средневековой крепостью, застенки которой скрывали страшную тайну. Часто, проходя мимо, в полной тишине он прикладывал ухо к дверце шкафа и прислушивался. И иногда ему казалось, что он в самом деле слышит жалобные стоны бедных пленников Айспина, которые молят своего мастера сжалиться над ними и подвергнуть коррозии на какой-нибудь свалке.
Юридическая консультация
Эхо уже длительное время находился у Айспина и постепенно стал чувствовать себя в замке мастера ужасок настолько комфортно, что изначально возникшая у него мысль сбежать отсюда больше его не посещала. Он был много занят едой, питьем и продолжительным сном после обеда, присутствовал при экспериментах Айспина или его кулинарных уроках. У него совсем не оставалось времени для прогулок в город, так как в самом старом замке было немало интересного.
Только когда Эхо сидел с Фёдором на крыше и смотрел на расстилающуюся вдали страну, его манила таинственная империя за горами, в которой жили те самые царапки, о которых ему под большим секретом нашептал филин.
– Ты же ведь недавно утверждал, что договоры для того и существуют, чтобы их нарушать, – вспомнил Эхо на одной из их конспиративных встреч. – Что ты, собственно говоря, имел в виду?
Фёдор медленно приоткрыл глаз.
– Ну, да, все так, как я сказал, – ответил он.
– Но это же противозаконно, не так ли?
– Конечно. Но перед этим необходимо взвесить, что хуже – судьба, которая ожидает того, кто выполнил договор, или штраф, который придется заплатить в случае нарушения договора.
– Именно об этом я и думаю, – сказал Эхо. – Судьба, которая меня ждет в том случае, если я выполню договор, заключается в том, что мне перережут горло.
– Соблюдение такой договоренности кажется мне неадекватным, – пробурчал филин, – даже несправедливым. Собственно говоря, несправедливым практически для любого преступления, которое я только могу себе представить.
– Но тем не менее… Я спрашиваю себя, какое законное наказание ждет меня, если я нарушу договор с Айспином? Оно действительно будет столь жестоким?
– Гм… – промычал Федор. – Здесь я могу сказать достаточно точно. Как ты знаешь, я немного ориентируюсь в ирюспрюденции. Был один предецент, по делу «мастер ужасок против царапки». Этот случай рассматривался двести пятьдесят лет тому назад в суде Гральзунда. Один царапка заключил договор с мастером ужасок, согласно которому он брал на себя обязательство всю свою жизнь ловить у него мышей. Но потом у царапки возникла непереносимость в отношении мышей, и он не мог продолжать выполнять свои договорные обязательства. И тогда мастер ужасок подал на него иск в суд. Я боюсь, что люди этой профессии вообще немного склочны.
– Ты думаешь, что мой случай аналогичен? – спросил Эхо.
– Возможно. Тот же самый состав преступления: нарушение договора. В твоем случае наверняка можно было бы говорить о смягчении наказания, поскольку на карту поставлена твоя жизнь. К тому же за прошедшие двести пятьдесят лет и законодательство стало намного лиребальнее. Я не знаю, законно ли вообще сегодня то, что требует от тебя Айспин.
– А чем тогда завершилось то дело?
– Царапка был осужден.
– Все-таки! На какой срок?
– На одну неделю в клетке в приюте для животных. На воде и хлебе.
– Всего-то? Только на одну неделю?
– Но это была клетка с собаками.
– Ого! – воскликнул Эхо.
– Да, но есть и хорошая новость: царапка выжил. Правда он лишился там уха, ноги и хвоста, но потом прожил до глубокой старости. Но, как говорится, – это было очень давно, еще во времена варваров, когда произошло существенное сокращение твоего вида. Кроме того, в твоем случае будут применяться смягчающие обстоятельства – ослабленное состояние, в котором ты пребывал в момент подписания договора, возможно, даже невменяемость. Короче говоря, я думаю, что вполне возможен даже оправдательный приговор. Я сильно сомневаюсь, что сегодня вообще найдется судья, который возбудит судебное дело из-за такой ерунды.
– И ты мне только сейчас об этом говоришь? – воскликнул Эхо. – Что же я здесь еще делаю? Почему бы мне просто не исчезнуть?
Фёдор расправил крылья.
– Я думаю, ты находишься здесь, чтобы до отвала насытиться. Это, кажется, доставляет тебе очевидное удовольствие.
– Да, да, – смущенно покачал головой Эхо. – Я знаю, что я немного поправился. И тебе не надо мне постоянно на это намекать.
– Если ты намерен каким-то образом выпутаться из этой истории, тебе было бы хорошо поддерживать соответствующую форму. Может наступить момент, когда тебе потребуется выносливость, и ты должен быть в хорошей киндоции. Ведь в договоре не указано, что ты обязан съедать все, чем потчует тебя Айспин?
– Нет, – стыдливо ответил Эхо.
– Вот видишь. Пожуй немного травы! Жирные блюда не ешь, а налегай только на полезные гарниры! Я тоже не самый изящный, но я, по крайней мере, слежу за сбалансированным питанием. На завтрак я всегда ем только чисто ветегарианские блюда. Одна ягода можжевельника, пара стеблей травы, один лесной орех и три ягоды земляники. Я выяснил, что такое здоровое начало дня благоприятно сказывается на моей пиващерительной системе.
– Я приму это к сведению, – пообещал Эхо.
– Мы потеряли нить нашего разговора, – сказал Фёдор. – Ты спрашиваешь меня, почему бы тебе просто не исчезнуть. Почему бы тебе не плюнуть на договор и сбежать куда подальше?
– Вот именно. Что мне мешает это сделать?
– Ты можешь попробовать, – прошептал Фёдор.
– Что значит попробовать? Что в этом сложного? Я не заперт. Я могу сбежать в любое время, когда Айспин чем-то занят.
– Ну так попробуй!
– Ты говоришь это таким странным тоном.
– Я желаю тебе удачи!
– Что же он может сделать? – спросил Эхо. – Я думаю, он не может колдовать или что-то наподобие этого. Он всего лишь мастер ужасок. Я совершенно не могу понять, почему все испытывают просто смертельный страх перед ним. Даже если я поправился на пару фунтов, я все равно бегаю быстрее, чем он. Быстрее, чем любой обитатель Следвайи.
– В таком случае ты обязательно должен решиться на это. Я тебя благословляю.
– Я сбегу ночью в туман и скроюсь в горах.
– Передавай привет горам!
Эхо недоверчиво посмотрел на Фёдора.
– Ты опять говоришь каким-то странным тоном, – сказал он.
– Я хочу сказать тебе только то, – ответил Фёдор, – что у него есть средства и пути, которым не сможет противостоять ни твое желание, ни твоя воля. Но это вовсе не значит, что ты не должен ничего предпринимать.
– Я убегу. Мы еще посмотрим, за кем будет победа, – сказал Эхо упрямо.
– Ты должен сделать то, от чего не можешь отказаться, – сказал Фёдор и еще раз глубоко вздохнул. Потом он долго смотрел на Эхо своими водянистыми глазами, пока царапка наконец не почувствовал дискомфорт. – Но иногда ты должен отказываться от того, что ты не можешь сделать, – добавил он таинственно.
Нюх, слух, вкус
Когда Эхо вечером того же дня вошел в кухню, ему сразу бросились в глаза многочисленные стоящие на столе откупоренные бутылки с вином и бокалы. Необычным казалось также и то, что плита не была включена и нигде не было видно кастрюль с дымящимися блюдами, а на досках лежало лишь несколько сортов сыра и хлеб. Кроме того, Эхо заметил на высоких скулах Айспина нежный румянец, от которого он не казался таким таинственным, как обычно.