– Борьба? Что за борьба?
– Ну… тела прижимались к виноградным лозам, чьи-то руки отчаянно хватались за ветви – виноградник ничего не видел и ничего не слышал, но он чувствовал, что совсем рядом с его листьями кого-то убили. А затем опять кровь, литры крови.
Айспин театрально повернулся к Эхо спиной.
– Это продолжалось несколько лет. Беспрестанная битва между виноградными лозами и в результате литры крови, которые уходили в землю. Потом долгое, на несколько месяцев, затишье, и снова борьба и кровь. Но виноградник в течение всего этого времени исполнял свою обязанность, как любое растение – он рос, расправлял свои лозы, наполнял ягоды соком, пил дождевую воду и иногда кровь. И под землей он все дальше и глубже расправлял свои многочисленные корни. Они распространились так далеко, что однажды нащупали то, что до сего времени являлось страшной тайной виноградной горы.
Айспин опять повернулся. Его взгляд застыл.
– Это были трупы десятков женщин различной стадии разложения – убитые сборщицы винограда. Они были зарыты глубоко в землю, одна рядом с другой.
Эхо сел на задние лапы. Ему стало плохо.
– И виноградник задумался. Он долго размышлял над этой ужасной загадкой. Пока однажды между его лозами вновь не разгорелась борьба. Кто-то схватился за его листья, и виноградник узнал одну из сборщиц винограда, которая так часто освобождала его от переспелых ягод. Ее движения были сначала жесткими, полными отчаяния, потом они становились все слабее и, наконец, она тоже погибла. Но потом в том же самом месте за листья схватилась другая рука, и виноградник узнал мозолистую лапу виноградаря.
И тут все собралось воедино: это был виноградарь, сам хозяин виноградника, который разгуливал здесь и совершал убийства. И когда вскоре после этого кровь опять проникла в землю, виноградник понял мотив убийства. Виноградарь удобрял свою землю кровью и трупами, чтобы добиться хорошего урожая.
Эхо потерял дар речи.
– А потом? – вскричал он. – Что было потом?
– Ну, – ответил Айспин мрачно, – что было делать винограднику? Он был всего лишь невинной полезной культурой, которая производит виноград, дает листья и лозы и вьется вверх по кольям. Но он неустанно искал выход из затруднительного положения, так как был единственным, кто знал причину всего этого и, возможно, мог остановить эту бесконечную кровавую битву. К тому же убийства не только продолжались, но даже участились.
Эхо закрыл глаза, чтобы представить себе ландшафт виноградной горы, но у него закружилась голова, и он быстро их снова открыл.
– Чем более безудержно совершал убийства виноградарь, тем больше он удобрял землю кровью, тем более отчетливо чувствовал виноградник, как он меняется. Он рос быстрее и становился более выносливым. К радости своего страшного хозяина, он давал все больше винограда, который становился все более роскошным и сладким. Его лозы все больше крепли, листья делались более крупными, полученное вино имело все более изысканный вкус, а виноградарь все больше богател. И как ни безумен был его план, он сработал. В винограднике пульсировала кровь убитых сборщиц, но убийца не предполагал, что, кроме крови, там был и их дух, который жаждал мести, и жажда крепла с каждым днем. Виноградник разросся по всей горе, как реликтовый лес. Приходилось ставить более мощные колья, чтобы поддерживать разрастающийся виноградник, но он все больше и больше разрастался, тянулся все выше вверх, а корни уходили все глубже в землю. Дорожки зарастали до такой степени, что работникам приходилось руками отводить листву в сторону, чтобы пройти вперед. Убийце, скрывающемуся таким образом от посторонних взглядов, стало еще легче злодейски убивать и закапывать свои жертвы. Только самые бедные из бедных, которым не оставалось ничего другого, вынуждены были работать на проклятом винограднике, на котором почти каждую неделю исчезала сборщица.
Айспин некоторое время молчал, как будто набирался сил для дальнейшего, еще более жуткого рассказа.
– Однажды вечером виноградарь отправился на свою очередную охоту. Он был последним, кто входил в число подозреваемых в убийствах, – настолько убедительно на глазах у всех сожалел он о потере своих работников, и никто представить себе не мог страшной связи между убийствами и ростом виноградника. Уже спустились сумерки, когда он пришел на виноградную гору. Он был вне себя от радости, увидев, что виноград стал еще роскошнее, чем прежде. Он сорвал одну виноградину и попробовал ее. Она была упругой, сладкой как сахар и вдвое больше, чем обычная ягода. Потом он провел рукой по листьям, проверяя, нет ли на них вредителей. Когда он дотронулся до винограда, ему показалось, что растение слегка качнулось, но он отогнал от себя эти мысли. Виноградник шевелился не так быстро, чтобы это можно было заметить. Он приподнял пару листьев, чтобы посмотреть, не шевелит ли виноград какое-нибудь животное, но никого не было видно.
Айспин начал ходить взад и вперед перед столом, на котором сидел Эхо.
– Довольный убийца шел дальше в гору, которая все больше покрывалась сумеречным светом. Он искал новую жертву. Вскоре он увидел молодую сборщицу, которая работала высоко на горе, на достаточно большом расстоянии от других работников, так что убийца мог спокойно исполнить свое кровавое действо. Она испуганно вздрогнула, когда он появился возле нее, но потом, увидев, что это был ее хозяин, она спокойно продолжила свою работу. Виноградарь сорвал пару веток, чтобы скрутить их в жгут, с помощью которого он намеревался задушить свою жертву. Это было прекрасное орудие для совершения преступления, которое потом можно было просто бросить в кустарник. Неожиданно его нога застряла в разросшемся винограднике, и он стал нетерпеливо пытаться высвободить ее.
Но лозы затягивали ногу все туже и туже, и другие ветви оплели его голень на другой ноге. Тогда он понял, что здесь что-то неладно, и он издал страшный крик. Когда перепуганная сборщица винограда увидела своего хозяина с веревкой в руках, она поняла, что это и есть разыскиваемый убийца. Она вскочила и помчалась прочь. Виноградарь хотел бежать за ней, но лозы крепко приковали его к земле, как железные цепи. Виноград оплел и его кисти, его руки и ноги, а особенно мощная ветвь скрутила его горло. Под ним, как могила, разверзлась земля, корни взвились, и гигантский лист виноградника залепил рот убийцы, заглушая его крики. Он покатился вниз, и на него посыпалась земля и листва, мелкий гравий и ветви, а корни обвили его, как кокон.
И потом перед убийцей предстали все убитые им женщины, уже разложившиеся до определенной степени. Они появлялись из-под земли, как из бушующего моря. Корни поднимали и опускали мертвые тела, при этом их конечности раскачивались, и казалось, будто погибшие вновь ожили. Виноградарь видел, как мертвые вместе с ним, как с трофеем, уходили под землю, как вокруг становилось все темнее, пока наконец жирная земля не закрыла его глаза.
Айспин замолчал.
– И все это рассказало тебе вино? – спросил Эхо.
Мастер ужасок взял отставленный бокал и поднял его.
– Да, – ответил он. – Это очень общительное вино. Это была довольно страшная история, но это не означает, что вино будет таким же.
С этими словами Айспин опрокинул в себя содержимое бокала. Эхо пошел к своей миске, чтобы также немного подкрепиться. Неприятное чувство, которое им овладело, мгновенно исчезло.
– Ну а теперь, – весело воскликнул Айспин, – размышление. – Он наполнил следующий бокал белым вином.
– Что-то еще? – спросил Эхо.
– Конечно. Теперь мы установим телепатический контакт с вином и выведаем его последние тайны! Как у него обстоят дела с философским качеством? Какое это вино – оптимистическое или пессимистическое? Искрящееся или выдержанное? Остроумное или недалекое? Ведет ли его потребление к жизнеутверждающему веселью или к мрачным раздумьям? Внушает ли оно нам четкое и логичное мышление? Или скорее смутные инстинктивные желания, которые заканчиваются потасовкой в пивнушке? На этот вопрос может ответить только самая летучая составляющая вина – его дух. Это – алкоголь!
Взгляд Айспина потускнел, и он немного поежился. Он опять вернулся к реальности и к своей излюбленной теме о летучих веществах. Эхо опасался, что он немедленно погрузится в свою работу.
Но вместо этого мастер просто опустошил бокал.
– А-а-а-х! – воскликнул он. – Абсолютно ясно, что это вино – оптимист! Оно – эстет и вольнодумец! Я бы не отказался от пары ящиков в подвале. – Потом он энергично швырнул бокал в камин, где он раскололся за языками пламени.
«Сейчас настроение действительно улучшилось», – подумал Эхо и позволил себе вылакать еще одну миску вина. Чувство воодушевления перешло почти в эйфорию.
Айспин опять налил себе полный бокал красного вина, и оно перелилось через край.
– Итак, – крикнул он, – дегустация!
Он одним глотком выпил вино, даже не обращая внимания на то, что вино полилось ему за шиворот. Он сохранил во рту немного вина, которое долго перекатывал, прежде чем проглотить.
– А-а-а-х! Совсем молодое вино, но уже с характером! Сильная основа из грецкого ореха и клубники – совершенно головокружительный вкус, но вполне земной и честный. Ощущение вкуса лакрицы долго остается на нёбе и потом опускается глубоко в пищевод. Оттенок зрелости, напоминающий вкус старой скрипки, которая исполняет хорошо знакомую колыбельную. Неизбежный персик, который присутствует в каждом сорте красного вина, но с добавлением рассыпчатого печенья. Это свечной жир. Свежий снег. Спекуляциус. Мало изысканности, зато есть грубоватая кислота, несколько выпирающая по краям, но основательно вколоченная в дерево. Я чувствую запах молодой кожи, ржавого железа, влажного ковра, оконной замазки и хвои. А кроме того, запах гусиного жаркого и малинового пудинга, который готовила моя покойная бабушка. Тело имеет объем, но я никогда не назвал бы его толстым, а скорее стройным, но с очень большими ногами. Его послевкусие оставляет длинный и широкий след оливкового масла, напоминая звук древнего похоронного колокола в подземных сводах катакомб, в котором постятся семьсот обнаженных гномов.