Айспин и этот бокал швырнул в огонь, но потом, очевидно, подчиняясь спонтанному настроению, достал со стеллажа мешок жути. Он встал с музыкальным инструментом перед одним из открытых окон и начал надувать мешок воздухом, и кухню стали наполнять первые жалобные звуки.
Эхо приготовился к самому худшему. Вечер грозил принять неприятный оборот. Внизу, в Следвайе, ему уже приходилось слушать подобные концерты мастера, и они даже на таком большом расстоянии были невыносимы. Теперь ему предстояло услышать это в непосредственной близи, и он испугался за свой рассудок.
Но как только раздались первые звуки, опасения Эхо исчезли. Они были такими чистыми, красивыми и мелодичными, что он не мог поверить в то, что они исходят из мешка жути. Айспин извлекал из этого инструмента ноты, которые скорее напоминали звуки флейты или даже арфы. Эхо начал танцевать на столе, и он делал это непроизвольно. Айспин тоже начал производить движения ногами и выбивать такт своими башмаками с железными пластинами.
Эхо было мало места на столе, и он спрыгнул вниз, чтобы продолжить танец вместе с мастером ужасок в пространстве всей кухни. Его движения были дикими и необузданными, чего еще никогда не случалось в его жизни. Айспин играл все громче, и все интенсивнее становился стук его каблуков, а Эхо, как отпущенная пружина, прыгал по столам и скамейкам.
Кажется, не почувствовав никакой усталости, исполняли они свою безумную тарантеллу, пока Айспин, наконец, резко не прекратил игру и не опустился в полном изнеможении на стул. Эхо тоже почувствовал, что его силы на исходе. Он вытянулся на полу, повернулся на спину и стал смотреть в потолок. Странно, но все помещение стало медленно вращаться перед его глазами.
Через некоторое время Айспин порывисто вскочил с места, посмотрел на царапку остекленевшими глазами и направился к выходу.
– Эй, к-да ты д-дёшь, великий м-стер? – пролепетал Эхо. – Стало ведь п-настощему весело!
– Я иду к той ступени дегустации, на которой даже самый общительный знаток вина должен действовать в одиночку.
– А что, есть еще один уровень? – спросил Эхо.
– Я иду помочиться, – прохрипел мастер ужасок и, взмахнув своей мантией, исчез в дверях кухни.
Эхо, глупо ухмыляясь, остался лежать на полу, слушая удаляющийся хриплый смех Айспина. «Старикан, кажется, еще поскрипит», – подумал он, прежде чем глаза его слиплись и он провалился в сладостный сон, полный виноградно-сладких сновидений.
Орех познаний
Эхо с трудом пытался открыть слипшиеся глаза, и когда он наконец прозрел, то увидел прямо перед собой Айспина, который с бесстрастным лицом молча смотрел на царапку. Яркое солнце светило через кухонное окно. Было раннее утро. Мастер ужасок стоял неподвижно, как будто его неожиданно парализовало. Он напоминал одну из своих набитых мумий. Окончательно проснувшись от такого ужасного зрелища, Эхо перевернулся на бок и тут же пожалел об этом. Он всю ночь пролежал на спине, в том положении, в котором заснул, и теперь его мышцы и связки болезненно реагировали на каждое его движение. Он с трудом поднялся с пола.
– Я думаю, что тебе сейчас не захочется есть, – холодно поприветствовал его Айспин. Он вновь играл свою привычную роль неприступного мастера ужасок и выглядел так, будто вчерашний кутеж никак на нем не отразился.
– Поэтому я соорудил для тебя скромный завтрак. Надеюсь, тебя это устроит.
– Хорошо, – прокряхтел Эхо, у которого пол уходил из-под лап. – Я не голоден.
– То, что ты сейчас испытываешь, называется, к слову сказать, полнейшее похмелье, – сказал Айспин.
Эхо не ответил. Голос мастера ужасок неприятно громко отдавался в его ушах.
– Завтрак стоит на столе. Я советую тебе в течение дня самостоятельно поесть на крыше, когда к тебе вернется аппетит. Сегодня я должен провести несколько важных экспериментов, которые не терпят отлагательств.
– Конечно, – проворчал Эхо и с трудом забрался по стулу на стол, вместо того, чтобы, как обычно, сделать один прыжок. Когда он, кряхтя, оказался наверху, то увидел там лишь одну тарелку с тремя высохшими орехами и миску с теплым молоком.
– Орехи? – спросил недовольно Эхо.
– Это не обычные орехи, – ответил Айспин. – Это орехи познания. С Дерева познания.
– Понятно, – сказал Эхо и начал без всякого желания жевать сухие ядра. Они были совершенно безвкусными и даже не пахли орехами.
– Орех познания растет в Долине думающих яиц, – объяснил Айспин. – Это напоминающая пустыню ложбина поблизости от Демонических гор, в которой ты можешь стать свидетелем самых высоких температур в Цамонии, если ты настолько безумен, чтобы отправиться туда летом. В самом центре долины стоят двенадцать гигантских яиц, которые возвышаются над кронами деревьев. Они стоят строго по кругу, и отдельные астрономы утверждают, что с помощью их системы координат можно рассчитать всю вселенную.
Никто не знает, как яйца туда попали, но длинные следы, которые они оставили на почве пустыни, наводят на мысль, что они способны передвигаться посредством собственной силы. Согласно одной орнитологической теории, эти яйца отложили гигантские птицы, и однажды из них вылупится нечто невиданное. Яйца постоянно издают какие-то гудящие звуки, как будто они напряженно думают. Отсюда пошло и их название.
– А при чем тут орехи? – спросил Эхо, с трудом проглотив сухие крошки.
– Предполагают, что излучаемый Думающими яйцами интеллект основательно удобрил разумом большую часть почвы долины. Некоторые животные, обитающие там, могут так же хорошо разговаривать, как ты. У меня есть кактус из этой долины, с которым я могу играть в шахматы на основе телепатии. И он каждый раз выигрывает! И на эту интеллектуальную почву однажды упал орех. Никто не знает, откуда он взялся. Возможно, его потерял какой-нибудь странник или обронила птица. А может быть, это был крохотный метеор из космоса. Известно только, что после этого, вероятно, прошел сильнейший ливень, так как орех взошел из пустынной почвы, и из него выросло Дерево познания. Это дерево с кроваво-красной древесиной не имеет аналогов во всей Цамонии. Дерево мощно разрослось в высоту и в ширину, и на нем развернулись белоснежные листья, которые придают живость уму, если их пожевать.
Дерево облюбовали друиды и стали жить в его ветвях. Это устойчивые к погодным условиям обнаженные парни с очень длинными волосами и бородами и безумным взглядом. Они могут лазать по деревьям, как обезьяны, и кричать, как какаду. Питаясь орехами, они стали настолько умными, что для общения им не нужен был больше никакой язык, потому что они понимали друг друга на телепатическом уровне. Ученые, деятели искусств и политики из всей Цамонии постоянно приходят к дереву, если у них возникают неразрешимые вопросы. Они пишут свои проблемы на листке бумаги и кладут его в корзинку, которую друиды спускают на веревке сверху. Затем корзинку поднимают наверх и, как правило, вскоре опять опускают вниз уже с находящимися в ней ответами. Благодаря советам обитателей Дерева познаний, например, были закончены Флоринтские певческие войны, изобретен Аэроморфный Барограф и разгадана Ребергская криптограмма.
– Ага, – сказал Эхо, – но как же орехи попадают сюда, если друиды ими питаются?
– Время от времени орехи падают на землю, а друиды слишком ленивы, чтобы их подбирать. Тогда их собирают паломники и съедают, но какое-то количество все же попадает и на свободный рынок. Каждый съеденный орех дает одно глубокое познание.
– Но я ничего такого не замечаю, – недовольно сказал Эхо.
– Так быстро это не происходит. Они обладают замедленным действием. Поверь мне: познание еще придет к тебе. Или три познания. От каждого ореха – одно познание. Гарантированное озарение. Иногда оно наступает лишь через несколько дней.
– Это примерно так, когда ты что-то съешь, а насыщение почувствуешь только на следующей неделе.
– Ты прав! – Айспин подобрал свою мантию и направился к двери. – А сейчас я прошу прощения, мне нужно в лабораторию. Как я уже тебе сказал, твоя еда ждет тебя на крыше.
Остаток первой половины дня Эхо в дурном настроении бесцельно бродил по замку, забирался в самые темные его углы и с нетерпением ждал, когда его тело вновь обретет равновесие и уйдет тягостная головная боль. В полдень он отправился на крышу и съел там рыбный паштет и шоколадный пирог, хотя прием пищи не принес ему истинной радости. После еды он почувствовал такую усталость, что улегся в водосточный желоб, подставив свою шкуру солнечным лучам. Он задремал и проспал почти всю вторую половину дня.
Когда Эхо проснулся, солнце уже давно зашло, и он почувствовал себя совершенно восстановившимся, как будто заново родился. Да, он был в таком хорошем расположении духа, что ему в голову лезли всякие озорные идеи. Он решил немного пощекотать нервы мастера ужасок.
Теневые чернила
– Мне скучно, – сказал Эхо надменным тоном, который у него появлялся, когда он входил в лабораторию. Потом он бесцеремонно и продолжительно зевнул.
Мастер ужасок был полностью погружен в эксперимент с ляйденским человечком, которого он прикрепил к деревянной пластине. Он ввел шприцем в маленькое тельце какую-то зеленую жидкость и с восторгом наблюдал, как алхимическое создание сотрясают конвульсии.
– Гм? – произнес он. – Что ты хочешь этим сказать?
– То, что ты не выполняешь свои контрактные обязательства, – пожаловался Эхо. – Раз мне скучно, это означает, что ты недостаточно прилагаешь усилий, чтобы меня развлечь. Давай развлекай меня!
Но уже в следующий момент он сожалел о своем дерзком требовании, так как физиономия мастера ужасок помрачнела, его глаза пугающе расширились, уголки рта и брови опустились, а нижняя губа задрожала. Он, вероятно, собрался обрушить на Эхо град ругательств. Царапка втянул голову и приготовился к самому худшему. Но Айспин неожиданно остановился и расслабился. Грозная гримаса исчезла, и на его лице появилась мягкая улыбка.