Эхо остановился.
– Ты хочешь подумать?
– В любом случае я не хочу, чтобы ты всю жизнь преследовал меня в моих снах. Как в прошлую ночь. Ты держал свою голову под мышкой, как Безголовый Кот.
Эхо вернулся к столу.
Ужаска застонала.
– Ладно, давай подумаем… любовный напиток… ну да, это основа знаний любой ужаски. Но даже моих знаний недостаточно. Нужно полистать специальную ужасковую литературу. Нас не устроит любой любовный напиток, поскольку мы имеем дело с Айспином. Кто знает, к чему он уже имеет иммунитет. Нам нужно очень мощное средство.
– Это верно, – согласился Эхо.
Ужаска откашлялась.
– И еще кое-что…
– Что именно?
– Одно условие.
– Условие? Какое же?
Ужаска сильно покраснела.
– Ну… я нахожу это глупым, что он должен влюбиться в тебя.
– А в кого же тогда?
– Ну… например… в меня!
– В тебя? – удивленно переспросил Эхо.
– Э… да… если он влюбится в тебя, то он, пожалуй, никогда тебя не отпустит. Если он влюбится в меня, то я смогу договориться с ним, чтобы он освободил тебя.
Ужаска закашлялась. У нее на лбу выступили капельки пота.
– Это звучит достаточно убедительно, – сказал Эхо и пристально посмотрел на ужаску. – Но здесь еще и что-то другое, не так ли? Почему ты так покраснела?
Ужаска встала и, приплясывая, обошла стол, как маленькая девочка. Она сцепила пальцы и посмотрела в пол.
– Ты спрашивал меня, почему я все еще живу в Следвайе. И я ответила тебе, что осталась, потому что здесь больше нет конкурентов.
– И что?
– Это было неполной правдой. Если быть до конца честной, то… – Она запнулась.
– Ну? – воскликнул Эхо.
Ужаска подняла голову и в упор посмотрела на Эхо.
– Я втрескалась в Айспина. Вот так!
Эхо сел на пол. Ему показалось, что у него отнялись лапы.
– Не может быть! Ты меня разыгрываешь, – сказал он, с трудом переводя дыхание.
– Что же мне делать? – воскликнула Ицануэлла. – Я влюбилась в старого филина. Чувство приходит внезапно! Хе-хе! Я ничего не могу поделать. Это была любовь с первого взгляда. Он пришел, арестовал мою библиотеку с книгами ужасковых проклятий, повысил налог на предсказания на двести процентов и наказал меня неделей тюрьмы строгого режима за то, что касса стояла на ненадлежащем расстоянии от порошковых весов. И все. Я потеряла дар речи. – Она вздохнула.
– Я скажу тебе честно, что с трудом могу себе представить романтические отношения между ужаской и мастером ужасок Айспином, – сказал Эхо. Он все еще не мог прийти в себя.
– К сожалению, у нас односторонние отношения. Я люблю его, а он меня ненавидит. И так у меня было всю мою жизнь. Я всегда выбираю не тех.
– Ты действительно представляешь свою жизнь с Айспином?
– Я каждый вечер сижу у окна, смотрю на замок и представляю себе, как я стираю ему носки и прочее. И это я! Я ведь открытая ужасистка!
Ицануэлла широко раскрыла глаза и страшно их скосила.
– Я возглавляла большой протестный марш ужасисток у мэрии Буххайма. Мы сняли балахоны ужасок, которые обязаны были носить согласно законодательству, публично сожгли их и затем в обнаженном виде с песнями прошли маршем по городу.
Явно взволнованная юношескими воспоминаниями, Ицануэлла подняла вверх сжатый кулак и запела хриплым фальцетом:
«Мы – ужаски, мы – гордые!
Принесите дрова для костра!
Сегодня мы сожжем наши балахоны.
Сегодня вы узнаете ужасок!
Обнаженных до волос!
Быть ужаской – это великолепно!»
Когда Эхо понял, что ужаска действительно собралась сорвать с себя одежду, он быстро крикнул:
– И что? Что произошло дальше?
Ужаска остановилась, опустила подол юбки и восторженно улыбнулась.
– Ну, да, люди, конечно, кричали от ужаса. Представь себе: сотни голых танцующих и поющих ужасок на улицах!
При одном только воображении этой картины у Эхо шерсть встала дыбом.
– После этого с балахонами было покончено, можешь мне поверить. Теперь ужаски могли одеваться так, как хотели.
– Мы немного ушли от темы, – сказал Эхо.
– Я только хотела сказать, насколько противоестественным это казалось даже мне. Я и Айспин! Это напоминает любовь лягушки к аисту.
– Ну хорошо, – сказал Эхо. – Пусть это действительно какое-то сумасшествие, но ничего не поделаешь. Если это твое условие, то я принимаю его. Значит, ты сваришь любовный напиток?
– Одну минуту! Я сказала, что я могу попробовать. Для этого мне кое-что нужно, и в первую очередь – твоя помощь.
– Разумеется. Что от меня требуется?
– Не торопись. Мы должны сначала сходить в подвал.
«Опять», – подумал Эхо. Все хотят сходить с ним в подвал. Но одну минуту! Из книг Айспина по ужасковедению он знал, что ужаскам было строго запрещено сооружать в своих домах подвалы. Одна из бессмысленных каверз, которой так гордился старик.
– Я думал, что у ужасок нет подвалов.
Ицануэлла только ухмыльнулась.
– Но перед этим, – воскликнула она, как будто не слышала слов Эхо, – мы должны закрепить наш пакт! Ужасковым способом.
Эхо сразу подумал о каком-нибудь варварском ритуале.
– И что же это такое? – спросил он с испугом.
– Мы должны поцеловаться! По-настоящему! Это должен быть поцелуй с языком!
Эхо захотелось в тот же момент повернуться и бежать из Ужаскового переулка. Но потом он встряхнулся и запрыгнул на стол, чтобы как можно быстрее покончить с этим.
Ужаска облокотилась на стол и высунула язык. Он был невероятно длинным и чуть зеленоватым. Извиваясь между кривыми зубами, он напоминал змею, которая спряталась в заросшем первозданном лесу. Эхо подошел ближе, закрыл глаза и открыл рот, надеясь, что он перестанет чувствовать свой язык, как тогда, когда лакомился икрой. Ицануэлла прижала свои губы к его рту, и Эхо показалось, будто ему в рот засунули старую половую тряпку, которую на ночь помещали в бочку с огурцами. Но Эхо стойко держался. Ицануэлла убрала свой язык, и он открыл глаза.
– Теперь мы одна команда! – воскликнула ужаска. – Эхо и Ица – непобедимая пара! Теперь идем в подвал.
Она вышла на середину комнаты и трижды топнула ногой по полу.
– Крапстропцник йекель хеземее! – крикнула ужаска и театральным жестом воздела руки к потолку.
– Подвальный сад, откройся? – перевел Эхо с удивлением.
– Ты знаешь древнеужасковый язык?
– Я знаю все языки.
– Черт возьми! Ты настоящий зубрила, малыш!
– Мне не пришлось их учить. Я просто их знаю.
В доме раздался такой сильный грохот, что Эхо подумал, что ужаска вызвала землетрясение. И потом пол действительно раздвинулся. Это не было природной катастрофой – деревянный пол самостоятельно послушно разделился на две части, и из корней образовалась наклонная лестница, ведущая в темноту.
– Это сработал какой-то хитрый механизм? – спросил невероятно удивленный Эхо. Ничего подобного не было даже в колдовском замке Айспина.
– Нет, – ответила коротко Ицануэлла, как будто она сказала этим все. – Пошли. – И она стала гордо спускаться вниз по неровным ступеням лестницы. Эхо нерешительно следовал за ней.
Оказавшись внизу, ужаска хлопнула в ладоши. Мириады светлячков ожили, поднялись вверх и зависли в воздухе, заполнив разноцветным светом все помещение, которое было как минимум в пять раз больше, чем кухня наверху.
– Если бы Айспин узнал об этом, он уже давно зажарил бы меня на своем ужасковом гриле, неважно, было бы ему это позволено или нет. Это мое подземное убежище. Мой сад. Моя тайная империя.
Эхо с удивлением оглядел просторную пещеру со стенами, потолком и полом из влажной глины, которая вся была увита корнями. Пещера была уставлена облезлыми, изъеденными червями столами, табуретками, стеллажами, стульями и скамейками. Всюду лежали старые книги, на полу стояли ржавые лейки, а у стены – маленькие лопатки и грабли. Вся мебель была заставлена цветочными кадками и глиняными горшками, чашами и вазами, терракотовыми ящиками и фарфоровыми формами, глубокими деревянными тарелками и жестяными ведрами. Большинство растений, которые в них росли, были незнакомы Эхо. Но у некоторых из них, таких как дикие розы, орхидеи, папоротник и кактусы, он знал даже их правильные ботанические названия. Но большую часть грибов, ягод, мхов, трав и цветов, которые росли в этом подземном саду, он никогда не видел. Богатство красок и разнообразие запахов, витавших в воздухе, было необыкновенным. Ужаска шла, пританцовывая, впереди него по узкому проходу среди роскошных растений и указывала на них поочередно кончиком пальца.
– Там у меня обычные растения, которые знает каждый, – пропела она бодро. – Черемша и ландыши, ясменник и можжевельник, лаванда и мак, белокопытник и мухоморы. А здесь – бедренец и мыльнянка, серебрянка и чертополох, петрушка и адонис. А эта выглядит как обычная крапива, но жжет в десять раз сильнее. А вот двуязычный синяк, там – снегиревый дрок, дальше мать-и-мачеха и сине-желтого цвета – пажитник. Здесь – немного венериных волос и болотного багульника – оба ядовитые, так что не дотрагивайся! Те два растения – это кошачьи лапки и собачий язык. Вообще-то они не должны расти рядом, они совершенно несовместимы.
Повсюду из пола и из стен торчали толстые переплетенные корни, многие свисали вниз с потолка. Эхо ощутил какую-то необъяснимую робость и не решился перелезать через них, а стал их как можно дальше обходить.
Ужаска повернулась к другой части помещения.
– А здесь еще интереснее, это – жуткие растения из Большого леса, которые могут увидеть лишь немногие. Ты не поверишь, как тяжело их раздобыть. Призрачная трава, кладбищенский мох, демонический дрок, ведьмошляпочные грибы, погребальные трубовики, кроваво-красный топорник, жуткая трава и холодный напалечник – от одних названий мурашки бегут по коже. Но из них можно гнать необыкновенные соки, особенно из грибов. Из этой трупной губки я сделала противокашлевый сироп, который, правда, не особенно помогает от кашля, но если ты его принимаешь, твои волосы начинают так красиво петь, что ты совершенно забываешь о своем кашле.