— А ты справишься с орком-то? — спросил я магессу.
— По идее, должна, — неуверенно ответила она, — посмотрим, — хотя есть же рабская привязка.
— Ну, тогда давай, откладывать в долгий ящик не будем, а посетим это торжище, — предложил я, — только, перед этим надо будет ещё в пару мест зайти.
— Хорошо, — согласилась девушка, — только мне надо немного подготовиться к выходу, а то, — тут она с лукавым намёком на меня посмотрела, да так, что в паху стало тесно, — растрёпанная я какая-то…
— Ну, давай, прихорашивайся, — согласился я, осознав, что если мы продолжим так переглядываться, то никуда сегодня не попадём.
Мы, после того, как вышли из дома, сначала наведались к мастеру Хефину, где обменяли весь наш лут на тринадцать золотых даллеров и пятьдесят серебрушек, причём, шкуры и зубы павших в неравной битве облачных леопардов потянули аж на 8 золотых и пятьдесят серебряных. Таким образом, после несложных вычислений, мы определили сумму, причитающуюся Эконно за лут с того рокового рейда. Его доля составила полтора даллера. Ну, и десятина со всего, которую я должен был отдать мастеру Гваллтеру, составила один даллер и тридцать серебрушек.
Их я быстро занёс представителю Братства Лутеров. Ануэн же, сказав, что её светиться не стоит, постояла за углом, пока я расшаркивался с довольным моей активностью мастером Гваллтером. Правда, я немного подпортил ему настроение, сказав, что на протяжении Седмицы Безумных Грёз и последующих тёмных дней в пустоши соваться не рискну. Мастер Гваллтер поворчал, конечно. Но я его заверил, что потом обязательно наверстаю упущенное, когда риск для жизни снизится до приемлемых величин. Засим распрощался с ним, и вышел на улицу.
На улице увидел забавную картину. Какой-то толстенький и изрядно пьяненький бюргер, всё порывался обнять Ануэн, раскрасневшуюся от праведного гнева. Приблизившись, услышал слова толстяка:
— Ну же, цыпочка, не капризничай, пойдём со мной, — тут толстяк смешно так вскинулся, видимо, пытаясь изобразить из себя знойного сердцееда, — я дам тебе целую серебрушку! Это большие деньги! Ты купишь себе что-нибудь полезное. Ну, пойдём же со мной, я так соскучился по женской ласке, — продолжил он, но уже, почему-то, ноющим голосом.
Наверное, решил, что раз дама не клюёт на большие деньги, то, может быть, она поддастся на его уговоры из сострадания.
А у Ануэн терпение, судя по подёргиваниям её пальцев, было на исходе. Это значит, вовремя я. Ещё минуты три, и она точно размажет любвеобильного толстячка тонким слоем малинового джема по мостовой. По краю, дурень, ходит.
— Сестрёнка, этот хлыщ к тебе пристаёт? — сконструировав суровую физиономию и, героическими усилиями сдерживая рвущийся наружу смех, грозно спросил я.
— Уйди, мальчик, не мешай, — махнул на меня рукой раздухарившийся бюргер, и продолжил осаду неприступной крепости, — две! Две серебрушки дам!
И тут Ануэн, таки применила магию. Не удержалась. Но, надо отдать ей должное, себя не выдала, сделала всё красиво.
С лица толстячка медленно сползла масляная похотливая улыбочка, вытесняемая выражением крайней озабоченности и недоумения. Затем в глазах неудавшегося покорителя женских сердец мелькнуло понимание, и, наконец, в них воцарилась паника. Он, схватившись руками за живот и издав страдальческий стон, скрючился и, как-то боком, и, одновременно, вприпрыжку, припустил прочь. Я и так едва удерживался от смеха, а увидев это, решил более не сопротивляться. То есть, я опять громко заржал. Ржал с наслаждением, самозабвенно, невзирая на смущённо-укоризненный взгляд магессы.
— Он меня за эту принял — все так же мило пунцовея, пояснила она.
— За какую эту? — спросил я сквозь смех, — за проститутку?
— Ты грубый, — Ануэн использовала беспроигрышную женскую тактику, переходя к беспочвенным обвинениям.
— Да, я грубый, и не женственный ни разу, — сквозь смех пробулькал я, утирая выступившие слёзы, — но ты молодец. Нашла выход. А я опасался, что ты этого героя-любовника просто в блин раскатаешь.
— Я бы с радостью, — застенчиво улыбнулась магесса, — но нельзя. Никак нельзя было. Хотя, хотелось, конечно, что и говорить, — и тоже начала посмеиваться. Видимо, моё поведение оказалось заразительным.
Посещение Эконно оставило тягостное впечатление. Он так и не оправился после полученного ранения, мало того, ему стало ещё хуже, рана воспалилась. Во время нашей с ним недолгой беседы, он, пребывая в тихой панике, поведал, что фельдшер наш, осмотрев его, объявил, что ногу, скорее всего, придётся отнять. Передавая ему его полтора золотых, я спросил его, куда же он деньги девает, на что получил ответ, что месяц назад он здорово проигрался, и, что особенно плохо, остался должен. А хозяева подпольных игорных притонов, как правило, стараются выдоить таких простофиль, как он, досуха.
Тех денег, что я ему отдал, как раз хватит, что бы погасить эту задолженность в срок, а, поскольку он рискует остаться одноногим, то велика вероятность того, что от него отстанут. Так что, я посоветовал ему срочно отдать долги, вызвав представителя кредитора на дом, так сказать. И закрыть этот вопрос навсегда.
Я решил опробовать на нём эффективность взаимодействия с Эшу. Если удастся спасти ногу Эконно, то он останется при всех своих конечностях, Эшу же получит преданного адепта. А я? Я сделаю доброе дело, и, кроме того, у меня появится понимание того, как дальше работать с ехидной астральной сущностью, коварно спаивающей гостей крепчайшим ромом.
Так что, прощаясь с Эконно, я попросил его ещё пару-тройку дней потерпеть, и ногу не отрезать, это он успеет и через неделю сделать, если что. При этом туманно намекнул на то, что может быть, ногу удастся спасти. Провожал он меня со слезами надежды на глазах, а я думал о том, что людские способности по созданию проблем самим себе поистине безграничны.
От автора:
Если Вам нравится эта книга, пройдите, пожалуйста короткий опрос: https://vk.com/app5619682_-215773577
Это поможет автору искать своего читателя! Спасибо!
Глава 13.2— Шопинг на рабском рынке
По рабскому рынку мы бродили долго. Сначала добрались до центра, а потом уже шли по направлению к границам рынка по спирали, что бы осмотреть всё. В центре был выставлен люксовый товар. Девственницы с потухшими глазами, которых выкрали у родителей, именно для того, что бы продать. Спрос на девственниц был устойчивым и платёжеспособным. Были просто красивые девушки и смазливые мальчики в ассортименте, тоже, судя по всему, предназначавшиеся для всяческих плотских утех. Само собой, тратить, кровью и потом заработанные, денежки на это добро ни у меня, ни у Ануэн желания не возникло.
Чуть подальше от центра были выставлены, преимущественно, мужчины, хотя и женщины тоже попадались. Это были бойцы, охранники и телохранители. Боевые рабы, в общем. Лояльность их, как, впрочем, и большинства рабов в этом мире, достигалась путём жесткой магической привязки к хозяину, так что им можно было и оружие доверять. Хотя, надо сказать, что эта самая магическая привязка влияла на рабов отнюдь не благотворно.
Были тут выставлены на продажу два здоровенных орка и одна орчанка, но, узнав, сколько хотят за каждого из них, мы только тяжелёхонько вздохнули и проследовали дальше, на ещё более удалённый от центра круг, где товар был уже скромнее, но, того что нам требовалось, мы опять не увидели.
Продолжая нарезать расширяющиеся круги по печальному торжищу, мы, наконец, увидели создание с характерным зеленоватым цветом кожи. Это была орчанка, достаточно субтильного, для её расы, телосложения, но, всё-таки на голову выше, чем миниатюрная Ануэн. Сложена она была достаточно гармонично. В остальном же её внешний вид оставлял желать лучшего. Была она тощей, грязной, длинные чёрные волосы спутаны и засалены. Под глазом наливался фиолетовым большой свежий синяк. Некондиция, в общем. В грязных тряпках у её ног копошилось ещё что-то зелёное.
Увидев, что я обратил внимание на это копошение, стоящий рядом охранник лениво пихнул эту кучу тряпья пяткой копья. Оттуда, с болезненным стоном, выпросталась ещё одна орчанка, внешний вид которой мало чем отличался от облика той, что мы увидели первой. Разница заключалась в том, что она была явно моложе своей товарки и правая рука была обмотана грязной тряпицей. А ещё, взгляд её был затравленным и каким-то, обречённым, что ли. Тогда как у первой в глазах явно посвёркивала сталь. Я, с видимым сомнением оглядел этих несчастных и перевёл взгляд на Ануэн. Она тоже взирала на зеленокожих без особого энтузиазма.
— Берите, не прогадаете, — заметив наш, весьма сдержанный, интерес к его товару оживился торговец.
— И почём за штуку? — морщась от запаха, исходившего от предмета нашей дискуссии, спросил я.
— По одному даллеру, — сам удивляясь собственной наглости начал торг продавец.
— До свидания, уважаемый, — сказал я, разворачиваясь к выходу и подмигивая Ануэн. Та, сообразив, что от неё требуется, изящно сморщила свой носик, демонстрируя тем самым своё общее недовольство, и развернулась в том же направлении.
— Постойте! Не уходите! — возопил продавец. Видимо, он уже давно отчаялся сплавить кому-нибудь этот неликвид, а тут мы хоть какой-то интерес проявили, — полтора даллера за двоих.
— Даллер за обоих, это моё первое и последнее предложение, — ледяным тоном отчеканил я.
— Хорошо, — согласился продавец. И, по выражению его глаз, я понял, что мы могли бы дополнительно сэкономить десяток серебрушек на приобретении этих несчастных, если бы ещё немного поторговались.
— Как твоё имя? — спросил я, обращаясь к той орчанке, что выглядела пободрее.
— Моё имя Бям, — зыркнув на меня исподлобья, представилась кочевница, — а моей сестры имя, — она кивнула на ту, что была куплена нами вместе с ней, — Оюн.
— Очень приятно, — саркастически ответил я, — моё имя, Алейс, а имя девушки, — я показал рукою на магессу, — Ануэн. Вот, значит, и познакомились, — криво улыбнулся я.