Так меня эти ребятишки не сразу заметят.
К повороту мы подошли практически одновременно. И я ударил первым. Удар мой пришёлся в горло ближайшему орденцу, который был совершенно не готов к такой, поистине драматической, неожиданности.
В воздухе повисла взвесь из мельчайших капелек крови. Значит, удар достиг цели. Минус один.
Оставшиеся двое отшатнулись назад и выхватили из-за спин полуторные клинки.
Один из них недобро прищурился, разглядывая меня, и издал губами какой то затейливый хлюпающе-чмокающий звук.
Как выяснилось, это была команда, адресованная этой самой непонятной аномалии, которая довольно резво двинулась в моём направлении.
— Зайка, атакуй того, кто губищами сейчас плямкнул, — мысленно скомандовал я, — метательными ножами. Его надо занять, пока я буду выяснять, кого он на меня натравил и как с этим бороться.
— Есть, — и с высоты сорвалась серебристая рыбка метательного ножа.
— И осторожнее, этих ребят всё-таки двое, — я немного задержался со своим предупреждением. Второй бросил отработанным движением свой меч обратно в ножны и вскинул миниатюрный арбалет, который прятал под накидкой.
Метательный же нож Зайки, который она бросила с нечеловеческой силой, надёжно засел в бицепсе рыцаря-поводыря, пробив кольчужный рукав.
Практически одновременно наш второй оппонент выстрелил в мутное облачко, которое, на самом деле, было Зайкой.
Я облегчённо выдохнул, стрела ушла в молоко. Но расслабляться было некогда. Непонятная аномалия была уже на расстоянии удара.
Я наотмашь приложил по ней глефой. Сил не жалел, вдарил со всей дури, как говорится.
И, каково же было моё изумление, когда лезвие глефы смахнуло с аномалии эту нехитрую маскировку.
Воздушное покрывало, скрывавшее монстра до поры, до времени, развеялось, и перед моим взором предстал классический какодемон.
Большой круглый рогатый шар, покрытый пупырчатой красно-коричевой кожей воззрился на меня своим единственным, ядовито-зелёным глазом из-под пышных ресниц.
Я приветливо улыбнулся этому летающему кошмару, а он вдруг распахнул широченную пасть, и плюнул в меня шаровой молнией среднего размера.
Пришлось уходить с линии атаки, одновременно тыкая глефой в глаз монстра.
Этот дьявольский шар проворно отскочил, что вселило в меня некоторую надежду.
Будь этот какодемон высокоуровневым, то ему было бы наплевать на мою железяку. А этот опасается. Значит я его сейчас нашинкую, только надо заметный объём ци задействовать, что бы его к себе притянуть.
А то будет он от меня улетать весь день и шаровыми молниями отплёвываться.
— Зайка, продолжай атаковать этого перца, — я решил поделиться своими соображениями с соратницей, отвлекающей на себя обоих рыцарей, — это демонолог, чтоб его. Убьём его, и тот, что с арбалетом, весь твой будет.
— Приняла, — откликнулась Зайка, — если я тебя правильно поняла, то демонолога выпиливаем, а арбалетчик мне на десерт?
— Умница, — улыбнулся я, уворачиваясь от очередного, потрескивающего разрядами, яркого-голубого шарика, выпущенного в меня неугомонным какодемоном, — всё правильно поняла.
— Ну, тогда быстрее протыкай этот пузырь с рожками и помогай, — одна я их обоих долго развлекать не смогу, сказала она, запуская в полёт ещё несколько метательных ножей.
Но рыцари были к этому готовы, ловко так увернулись, а потому ножи просто упали в песок тропы.
Но один из них впился в ствол дерева-спрута, которое, в поисках обидчика, с нарастающей интенсивностью начало слепо шарить вокруг себя лианами-щупальцами.
Я почувствовал, что готов разделаться с одноглазым. И тут же задействовал жгуты ци, которые послушно привлекли ко мне какодемона, находившегося на безопасном, как он сам себе думал, расстоянии.
А дальше было совсем неинтересно и немножко мерзко. Какодемон налетел на остриё глефы своим единственным глазом.
Тут же вокруг расплескалась шипящая и пузырящаяся зелёная глазная жидкость монстра, а сам он начал съёживаться, словно проткнутый гвоздиком воздушный шарик.
В конце концов, на лезвии моей глефы повисла бесформенной красной тряпкой опустошённая оболочка какодемона. Очень вонючая, кстати.
Я, не делая никаких пауз, шагнул дальше и ткнул этим вот непотребством в лицо демонологу, который как раз отвлёкся от Зайки и обернулся на печальный звук, который, сдуваясь, издал его питомец.
Он рефлекторно отскочил. Ну, я его понимаю, поневоле отпрыгнешь, когда тебе в лицо тыкают смердящую гнилью и нечистотами шкуру какодемона, с которой обильно капает кислота.
Но беда рыцаря была в том, что отскакивая, он попал в зону досягаемости потревоженного ножом Зайки, дерева.
Бедняга обречённо заорал, когда толстенное щупальце нежно обвило его ноги.
Он свалился в пыль, а его товарищ, отбросив арбалет, пытался мечом рубить щупальце. Но тщетно. Оно издевательски пружинило, отталкивая не особенно острое лезвие бастарда.
Ещё несколько щупалец, чувственно, словно похотливые тентакли, обвили несчастного демонолога.
Он уже не орал, а только надсадно хрипел, пытаясь втолкнуть хоть немного воздуха в грудь, всё сильнее сжимаемую многочисленными лианами хищного дерева.
Последний невредимый орденец бросил меч и кинулся прочь, часто-часто перебирая ногами.
Но далеко убежать от своей судьбы ему не удалось.
Когда он достиг следующего поворота, прямо перед ним, медленно взмахивая радужными крылами, плавно опустилась на поверхность тропы несравненная Зайка, сразу безраздельно завладев его вниманием.
И бедняга поплыл. Стоило только ему заглянуть в чёрные провалы блудливых глаз развратной демонессы и вдохнуть полной грудью нажористые феромоны, которые она щедро распыляла вокруг себя, как окружающее потеряло для него всякое значение.
Демонесса тепло улыбнулась очередному партнёру, которому была теперь суждена смерь через наслаждение, нежно погладила тыльной стороной ладони небритую щёку обречённого, и пошла, играя упругими ягодицами, за поворот.
Одурманенный рыцарь, роняя в песок обильно выделяющуюся слюну, послушно поплёлся за ней, не имея сил оторвать вожделеющий взгляд от её круглой задюшки.
Сюрреализма этой картинке добавлял хвостик демонессы, кончик которого выписывал замысловатые окружности перед телячьими глазами жертвы.
— Ну, приятно тебе развлечься, зайка моя, — пожелал я ей с усталой улыбкой.
— Спасибо, — тепло отозвалась демонесса, — присоединиться не желаешь? — она обернулась и игриво подмигнула мне, вызвав тем самым обиженный рык ревнивого, как сейчас выяснилось, паладина.
— Да уж нет, — крякнул я, — у тебя вон какой нервный ухажор. Не буду ему мешать в получении предсмертного наслаждения.
— Ну, как знаешь, — донесся до меня уже из-за поворота вздох рыжей, исполненный сожаления.
А вообще, эти рыцари с их ручным демоном успели меня изрядно утомить, несмотря на то, что разделались мы с ними довольно быстро.
Я сел перед поворотом, и попробовал немного помедитировать, пока Зайка там развлекается, питается и удовлетворяет свой неутолимый сексуальный аппетит.
Но, сначала мне помешал лязг железа, раздавшийся из-за поворота. Похоже, это обнажался сегодняшний зайкин партнёр.
А потом до моих ушей донеслись, ставшие уже для меня привычными, звуки, сопровождающие эти сексуально-демонические игры.
Сегодня всё началось с чмоканья и урчания демонессы. Это сопровождалось громкими хриплыми вдохами и выдохами, которые в какой то момент сменились торжествующим воплем сбрасывающего накопившееся в чреслах напряжение самца.
Но этим ничего не закончилось. Похоже, Зайка решила сегодня растянуть удовольствие.
Чмоканье продолжилось, Но теперь звучало оно как-то грубее, что ли. Но сопровождалось оно теперь не брутальным рыком, а мелодичными и томными вздохами и сдавленными женскими повизгиваниями.
Зайка, похоже, решила погрузиться в сладкие глубины куннилингуса. Шалунья.
Затем раздался удивлённо-обрадованный крик горячей крольчихи с последующей расшифровкой:
— Да, а-а-ах, смелее, мой паладин. Глубже, а-а-ах, глубже.
Теперь сквозь эти крики и вздохи начал пробиваться нарастающий ритмичный звук соприкосновения двух вспотевших тел.
И теперь экстатические крики демонессы органично вплетались в этот ритм, ставший основным.
Иногда в эту симфонию страсти дополнительно вплетались громкие, сочные шлепки грубой мужской ладони по мокрым ляжкам и аппетитной заднице рыжей чертовки.
Но, судя по изменяющемуся звуковому сопровождению, обоюдная кульминация неуклонно надвигалась на эту парочку.
Мокрые шлепки и взрыкивания паладина стали заметно чаще, а сопровождавшие их ахи и охи демонессы, более отрывистыми и пронзительными.
И, наконец, произошёл давно ожидаемый взрыв, унёсший душу храброго паладина в небесные чертоги его Почившего Бога.
— О, да, мой герой! Я запомню тебя, ты принёс себя в жертву на алтаре любви! А-а-ах! — песок едва слышно зашуршал под обрушившимся телом.
А ещё через пару минут из-за поворота на подгибающихся ногах вышла совершенно обнажённая демонесса.
На её мордахе прочно обосновалась сытая улыбка. В глазах водили медленные хороводы уставшие огненные чёртики, а хвостик медленно раскачивался за её спиной, словно дирижируя невидимым оркестром.
На нежной коже её груди виднелись многочисленные синяки, складывавшиеся в отпечатки ладоней. Видимо, паладин чувствовал, что это в последний раз, и ни в чём себе не отказывал.
Но, как я понял, эти грубые ласки были вполне желанны, и демонесса получила, именно то, что хотела.
— Ты как? Наелась? — посмеиваясь, поинтересовался у Зайки. Мог бы, конечно и не спрашивать, по её довольной мордахе и так всё было видно. Наелась.
— Ты грубый, — кокетливо ответила демонесса, — мне хорошо, не видишь, что ли.
— Да вижу,- согласился я, — но надо идти, хватит тебе уже расслабляться.
— Сама знаю, но так не хочется никуда ходить.
— Тогда давай в колечко, там отдохнёшь, — это предложение её, похоже заинтересовало, — но будь готова на всякий случай, мало ли что…