Тело демона вдруг застыло, глаза его подёрнулись плотной пепельной плёнкой, под которой угадывались слабые отблески немного притихшего, но не погасшего окончательно адского пламени.
— Командуй, пусть уносят вниз, — обратился ко мне довольный настоятель, — только пусть бумагу на лбу демона не трогают.
Я благодарно кивнул преподобному Чжао Ю, подозвал десятника, и объяснил ему, как и куда надо отнести поверженного демона.
Наёмники, словно муравьи, облепили тушу демона и поволокли его вниз.
Они уложат его в спецкамеру, которую я оборудовал мощным и безумно дорогим артефактом-негатором. А то вот Мабли от нас в своё время смылась. А произошло это из-за того, что мы не догадались своевременно заблокировать магию в её камере.
Так что эту свою ошибку я учёл и исправил. В этой камере мы и будем складировать обездвиженных демонов. А потом, я надеюсь, отец настоятель сможет их отправить обратно в пекло.
Пока мы возились с обезьяном, брат Ма, неустанно прыгавший вокруг черного демона, уже успел, как я понял, изрядно утомиться, уворачиваясь от увесистой дубины противника.
Я метнулся ему на помощь, а настоятель с братом Чаном присоединились к долговязому монаху, танцевавшему вокруг глухо матерящегося демона-медведя.
Ну, за них я был спокоен, настоятель и два подготовленных инока имели все шансы ушатать своего оппонента по-быстрому.
А я сосредоточился на противнике брата Ма. Тот, увидев, что теперь и я начал атаковать его, взревел, и, брызгая ядовитой слюной, шарахнул по мне дубиной.
Удар его был быстр и весьма силён. Но моё боевое предвидение вовремя сработало, и я, буквально в последний момент, успел отпрыгнуть в сторону.
Так что я легко отделался, разве что несколько осколков кирпича, разлетевшихся из-под ударившей в выстилку демонической дубины, пробарабанили по моему черепу.
Повреждений, хвала богам, не было, так как я не забыл перед боем активировать Алмазную Кожу.
Воспользовавшись тем, что демон переключил на меня всё своё внимание, справедливо посчитав меня более уязвимым, брат Ма тихо зашёл ему за спину.
И, когда демон с ужасающим ревом в очередной раз попробовал прихлопнуть меня своей дубиной, брат Ма запрыгнул сзади ему на плечи, и мгновенно прилепил свою бумажку с иероглифами на лоб инфернала.
Тот застыл, потом пошатнулся, так как брат Ма оттолкнулся ногами, спрыгивая с его плеч, и, словно памятник, сбрасываемый с постамента вандалами, обрушился на боевую площадку.
Минус ещё один.
Остались рогатые медведи. Один тут, другой внизу.
Я обернулся, чтобы посмотреть, как дела у монахов.
Они с энтузиазмом тыкали в своего противника длинномерным оружием.
А брат Ма, отошедший в сторонку, пристроился на парапете стены, и, поставив свою чернильницу на камни, украшал очередную бумажную полоску иероглифами.
Он настолько углубился в процесс, что не обратил никакого внимания на вражескую стрелу, которая ткнулась в плёнку защитного поля рядом с ним.
Наконец он удовлетворённо улыбнулся, повесил чернильницу обратно на пояс и, сжав в пальцах полоску рисовой бумаги, крадучись направился к демону-медведю.
А демон яростно кидался на монахов, заметно теснивших его к парапету.
В какой то момент он сорвался с места, и, подобно атакующему быку бросился на брата Чана, вероятно, рассчитывая поднять его на рога.
Монахи вежливо расступились, пропуская этот живой снаряд мимо себя.
Демон с оглушительным ревом врубился низко опущенными рогами в противоположный парапет. Во все стороны полетели осколки облицовки. На какое-то мгновение он застыл, пытаясь сообразить, вероятно, с чем это он таким твёрдым столкнулся.
В это время брат Ма, часто-часто перебирая коротенькими толстенькими ножками, взбежал по его спине и размашистым движением руки прилепил ему на лоб волшебную полоску бумаги.
Демона скрючило, и он, словно окаменев, упал на площадку.
С вторжением покончено.
Остался только тот, что внизу.
Я перегнулся через парапет и посмотрел на то, что там с ним происходит.
Там ничего не поменялось. Аллигатросы намертво вцепились в его ноги, и разжать их пасти даже у демона не получалось.
В своих попытках отодрать мешающих ему рептилий он полосовал их кинжалоподобными когтями, но прочные шкуры ящеров пока выдерживали эти удары.
У него был всего один успех, да и тот частичный. Ему удалось оторвать хвост у одного из аллигатросов.
Но это, как вы понимаете, не заставило злобного ящера разжать челюсти.
С другой стороны, зубы моих крокодильчиков никакого вреда непробиваемой демонической шкуре не нанесли.
И я вдруг задумался о том, что надо бы нашим аллигатросам поставить серебряные коронки, тогда они смогут и демонов успешно грызть.
Отойдя от парапета, и озадачил наёмников тем, чтобы они утащили демонические тушки в спецкамеру.
Ребята взялись за дело, и уже спустя пять минут боевая площадка была свободна.
И тут о защитное поле ворот опять ударились три пылающих снаряда орденских требюше. Паладины начали обстрел.
Значит они сейчас устроят штурм, рассчитывая на то, что их демоны порвали на стенах кучу народу и продолжают тут бесчинствовать, сея ужас и панику в рядах защитников.
— Ну и пусть идут, — ухмыльнулся я своим мыслям, как это говорится, попутный ветер в горбатую спину и барабан на шею.
Не знаю, как там у них с ветром складывается, с попутным, а вот барабанная дробь уже до меня отчётливо доносилась.
На опушке рощи появились первые шеренги формирующихся боевых порядков. Орденцы строились для решающего штурма.
Но мы были готовы их встретить со всем нашим радушием. Добро пожаловать.
[1]Ти-дао — древковое оружие, напоминающее японскую нагинату с лезвием, как у меча Дао.
Глава 21Бой
Блестящие металлом каре орденских кнехтов вышли на исходную. То есть, туда, куда не долетали арбалетные болты с наших стен.
Но снаряды метательных машин их должны были достать. Эти агрегаты могли поражать цели на гораздо больших расстояниях.
Я услышал отрывистые команды командиров расчётов, и в воздух взвились увесистые каменные ядра, каждое из которых было заряжено магическим конструктом.
К сожалению, произошло то, чего я опасался. Орденцы не расслаблялись и требованиями боевого Устава не пренебрегали. Наши снаряды разорвались, наткнувшись на плёнку защитного поля.
Они выбросили в воздух каменные осколки и спирали багрового пламени, которые, к нашему великому сожалению, не нанесли никакого вреда солдатам Ордена.
— Ну что, дорогой, может быть поучим этих ребят летать? — Ануэн снова встала рядом со мной, как только отсюда унесли последнего обездвиженного демона.
— Да, если глаза мои меня не обманывают, то они расположились, как раз там, где надо, — усмехнулся я, — сейчас ты их немного подбросишь, и они познают радость полёта. Давай, зажигай, милая.
Дело в том, что мы решили не пользоваться шнурами. Тётушка Диллис научила свою талантливую племянницу необходимому заклинанию, и сейчас мы все посмотрим, насколько хорошо Ануэн его освоила.
Как показали последующие события, Ануэн подошла к изучению этого, не особенно сложного, но очень полезного заклинания со всей серьёзностью.
Грунт под первыми шеренгами изготовившихся к атаке орденцев в одно мгновение вздыбился, вверх полетели камни, комья земли и, разумеется, воины ордена. И никакое защитное поле им не помогло. Снизу-то его не было.
Грохот взрыва ударил по ушам упругой волной. Некоторые наши ополченцы, стоявшие на стенах, аж присели от неожиданности.
На поле же, перед стенами города, можно было наблюдать локальный армагеддон.
Первые четыре шеренги кнехтов и их рыцари-командиры, как раз прогуливавшиеся перед строем, погибли мгновенно, так как находились непосредственно над нашей пороховой миной. Фрагменты их разорванных тел широко разлетелись, и теперь валялись на траве тут и там.
Следующие несколько шеренг пострадали меньше, хотя ранения различной степени тяжести получили практически все.
Остальные же, избежавшие ранений, были, в большинстве своём, контужены, правда, не особенно сильно.
По полю ползали раненные, кто-то, шатаясь брёл, куда глаза глядят. В воздухе висели облака пыли и удушливого порохового дыма. Отрадная картина.
В общем, первый приступ мы таки сорвали.
Но рыцари, надо отдать им должное, быстро навели порядок и уже через час перед рвом, который образовался в результате подрыва всего нашего порохового запаса, опять стояли ощетинившиеся копьями пехотные каре.
Ещё через пятнадцать минут орденцы закидали ров фашинами[1], и строй, под рокот барабанов и пронзительный визг дудок, двинулся к нашим стенам.
Они с остервенелым упорством лезли на стены. Наши ребята метались по боевой площадке, отталкивая штурмовые лестницы от парапета, но, атакующих было слишком много.
И вот уже на гребне стены появились первые небольшие плацдармы, отвоёванные атакующими.
Ануэн забралась на верхнюю площадку надвратной башни и оттуда швырялась своими сосульками и огненными шарами по забравшимся на стену орденцам.
На башне, стоявшей с другой стороны нашего пролёта стены стояла Нуота. Это был её первый серьезный бой, и, к моей радости, она пока очень неплохо справлялась, выжигая орденцев, продолжавших с самоубийственным упорством леммингов лезть на стену.
Следующий пролёт контролировала тётушка нашей Ануэн вместе со своим неразлучным другом. Тандем, состоявший из воздушника и магессы, швыряющейся огнём, справлялся на отлично. Гудящие пламенем огненные смерчи сметали со стены вражеских воинов целыми отделениями.
Следует, так же, отдать должное и «Домоседам». Они оборонялись грамотно и стойко, не позволяя атакующим закрепиться и развить успех.
Ополченцы, как того и следовало ожидать, действовали не так эффективно, но, подпираемые городскими стражниками, они, всё-таки, более или менее успешно сдерживали атакующий порыв воинов Ордена.