Он остановился.
— Боже мой! — воскликнула Джин.
Питер дрогнувшей рукой оторвал ручку от бумаги:
— Это все?
— Пожалуй. Да, это все. Я доказал свою гениальность при помощи Питера, который сыграл роль пробного камня. А разве ты…
— Хватит! — вскричал Питер, терпение которого внезапно иссякло. — Замолчи! Будь я проклят, если стану дальше слушать твой кошмарный бред! Подпиши этот жуткий документ, и закончим на этом.
Хэнк хрипло рассмеялся в ответ:
— Какой же ты торопливый, Питер!
— Да, я спешу! Я хочу поскорее закончить эту историю. Подписывай признание, Хэнк, пока я не проткнул тебя этой рапирой!
Он протянул Хэнку бумагу с признанием и ручку, но так и застыл в этой позе, видя, что Хэнк, обмотанный пластырем и потому напоминавший забинтованную мумию, буквально покатился со смеху:
— Вот идиот! Неужели ты всерьез подумал, что я стану это подписывать? Черта с два! Какой же ты болван, и к тому же доверчивый! Ведь я проглотил всего-навсего чуточку талька, а вот ты через тридцать секунд умрешь, держа в руке признание, написанное твоим собственным почерком!
Глава одиннадцатая
На мгновение Питер замер, охваченный приступом ужаса. Комната закружилась у него перед глазами. Жуткое ухмыляющееся лицо Хэнка и испуганные глаза Джин стали расплываться перед ним, как будто он смотрел на них сквозь неровное стекло. Вдруг он почувствовал резкий удар по правой руке и уронил ручку на пол. Тотчас же Хэнк с яростным воплем вскочил на ноги.
— Держи его, Питер! — пронзительно закричала Джин, и Питер чисто машинально бросился на связанную фигуру Хэнка. Сцепившись в отчаянной схватке, они покатились по ковру. Хэнк бешено сопротивлялся с удивительной для его связанного тела силой, и когда Питер наконец поднял взгляд, придавив Хэнка коленом к полу, лицо его раскраснелось, и он тяжело дышал.
— Джин! — позвал он. — Где ты?
— Здесь, — откликнулась она и подошла поближе. Только сейчас он заметил нервное подрагивание ее рук и увидел темные круги у нее под глазами. — С тобой все в порядке, Питер?
Лежащий на полу Хэнк повернул голову в ее сторону:
— А с тобой все в порядке, чертова гадючка?
— Помолчи! — приказал ему Питер.
— С какой стати я должен молчать? Если бы эта девица не оказалась такой шустрой, ты сам бы сейчас уже умолк навеки.
— Так, значит, это была ручка! — торжествующе воскликнула Джин.
— Питер, — с усилием сказал Хэнк, — будь любезен, убери колено с моих ребер.
— Ну уж нет!
— Я не думаю, что теперь он может быть для нас опасен, — сказала Джин. — Судя по всему, это была его последняя хитрость, иначе он так не разъярился бы.
— Какая хитрость? — спросил Питер. Лишь теперь до него дошло, что прошло уже больше тридцати секунд с тех пор, как он закончил записывать признание, а он все еще был жив.
— Ручка, Питер. Ведь ты всегда кусаешь кончик своей ручки, когда сильно задумываешься.
— Да, я знаю. Я делаю это бессознательно. Это моя давняя привычка. Боже, надеюсь, я ничего не кусал в этом проклятом доме?
— Нет, не кусал, — с горечью, но не без злой иронии сказал Хэнк. — Хотя еще бы немного, и куснул бы.
— Я выбила ее у тебя из руки, — сказала Джин. — Ты чуть было ее не укусил. Ведь он тебя испугал, и ты был совершенно сбит с толку. А я не успела даже толком задуматься. Просто у меня в голове вдруг мелькнула мысль о том, что он весь вечер только и знал, что использовал такие наши привычки.
— Ты просто чудо, — медленно сказал Питер.
— Конечно, чудо, — пробормотал Хэнк. — Если бы Питер куснул эту ручку, он получил бы достаточную порцию синильной кислоты и теперь уже не мог бы помешать нам с тобой, Джин.
— Помешать тебе убить меня, — сказала Джин с содроганием.
— Вот именно. Я без особого труда довел бы тебя до истерики, и если бы ты не бросилась к двери, как Сильвия, я бы как-нибудь постарался зажать рапиру между коленями и перерезать пластырь у себя на руках так, чтобы я мог тебя задушить. Затем я разрезал бы остальной пластырь, надел бы пальто и вышел бы отсюда. Но ты оказалась настоящей умницей, Джин.
— Ты в самом деле умница, — сказал Питер и улыбнулся ей. — А знаешь, Джин, мы ведь с тобой сегодня спасли друг другу жизнь.
Джин улыбнулась ему в ответ, а затем вдруг повернулась к Хэнку:
— А почему ты хотел меня убить, Хэнк?
— Просто так, ни почему. После этого тайна сегодняшних убийств стала бы неразрешимой.
— Боже мой, — сказал Питер.
Джин шагнула к лежащему ничком Хэнку.
— Хэнк, — сказала она, явно волнуясь, — а теперь выпусти нас отсюда.
— Ни за что.
— Ты не хочешь нас выпустить? — воскликнул Питер. — Даже теперь?
— Нет. Я не хочу, чтобы вы пошли в полицию раньше, чем мне действительно придется вас отпустить. И потом, это так забавно — лежать здесь, не имея возможности двинуть ни рукой, ни ногой, и знать, что вы так же беспомощны, как и я.
Питер медленно наклонился и поднял авторучку, которой он записывал признание Хэнка.
— Хэнк, — сказал он, — рано или поздно нас здесь найдут и выпустят отсюда, и тогда ты отправишься на виселицу.
— Да, — сказал Хэнк.
— Если же ты выпустишь нас отсюда прежде, чем мы с Джин дойдем до состоянии истерики, мы можем в обмен на это предложить тебе одну-единственную вещь — дать тебе ручку, чтобы ты мог откусить ее кончик.
Хэнк, по-прежнему прижатый к полу коленом Питера, слегка пошевелился. Минуту спустя он спросил:
— А вы отдадите ее мне прежде, чем уйдете?
— Отдадим, когда будет открыта дверь.
Хэнк задумался.
— Что ж, это справедливая сделка, — сказал он наконец. — Я не хочу идти на виселицу. А судебные процессы — такая противная штука, и к тому же они так долго тянутся. Давайте ручку.
Но Питер отрицательно покачал головой:
— Прежде покажи, как обесточить дверь.
— Для этого здесь есть два выключателя: один — в гостиной, другой — снаружи, около двери. Я пользовался наружным выключателем, чтобы отключить ток, когда погибла Сильвия. Это маленькая серая кнопка между двумя соседними камнями стены справа от двери. Нужно нажать на эту кнопку.
— Тебе придется сделать это самому, Хэнк.
— Ты и сейчас мне не доверяешь. Вложи ручку мне в руку и пусти меня к двери.
— Я сама нажму на кнопку, — вдруг предложила Джин. — Только я сделаю это не рукой, а уголком книги. Подождите минуту.
Она выбежала в патио. Питер стал ждать ее возвращения, продолжая удерживать Хэнка в том же положении и следя за тем, чтобы тот не смог дотянуться до ручки.
— Я нашла ее, — вернувшись, сказала Джин. — Хэнк, а теперь в самом деле можно выйти отсюда?
— Да. Теперь дверь совершенно безопасна. Отдай мне ручку, Питер.
Питер не спеша поднялся, держа ручку в руке.
— Пойдем, Хэнк. Ты сам откроешь дверь. Тогда я и отдам тебе ручку.
Взвалив Хэнка себе на плечи, он потащил его к выходу из патио. Джин пошла следом за ними. Когда они подошли к двери, Питер поставил Хэнка на ноги, и тот встал у порога, прислонившись к стене и криво улыбаясь. Джин посмотрела на небо.
— Уже утро, — сказала она.
Питер и Хэнк тоже взглянули вверх. Над крышами домов широко раскрылся веер из золотистых облаков, за которыми виднелось небо, синее на западе и уже ярко-голубое на востоке. Питер и Джин посмотрели друг на друга. Хэнк задержал взгляд на патио, где спали вечным сном его жертвы.
— Открывай дверь, Хэнк, — сказал Питер.
— Прошу прощения, я задумался.
С помощью Питера он дотянулся до дверной ручки и с трудом повернул ее своими стянутыми в запястьях руками. Дверь распахнулась. Джин шагнула наружу. Питер пошел за ней, и в этот момент Хэнк выхватил у него авторучку. За порогом они увидели холл и лестницу, ведущую вниз к лифту. Казалось очень странным, что здесь ничего не переменилось с тех пор, как они поднялись сюда по этой лестнице.
Оглянувшись назад, они увидели Хэнка, который продолжал стоять, прислонившись к стене. Он улыбнулся им странной улыбкой и наклонил голову к своим связанным рукам, затем неторопливо откусил кончик авторучки, и они увидели, как он что-то проглотил. Дверь закрылась.
Картер БраунБывшая жена© Перевод В. Постников
Глава первая
Когда нет симпатичной богатой клиентки, богатый клиент — тоже неплохо, а если судить по городскому дому Чарли Ваноссы на Восточной шестьдесят седьмой улице, клиент мне попался богатый. Дом был пятиэтажный, с переделанным фасадом, собственным частным лифтом и большим залом на четвертом этаже с импортными венецианскими люстрами. Дверь мне открыла служанка в униформе, с лицом, будто вырезанным примитивистом из дерева. Я испытал легкое разочарование: при таких-то деньгах, полагал я, Ваносса мог бы выбрать себе служанку и получше — впрочем, тут, возможно, все решала его жена.
— Моя фамилия Бойд, — представился я ей, после чего, чтобы привнести немного блеска в ее скучную жизнь, дал ей возможность полюбоваться моим профилем с левой стороны, откуда он само совершенство. — Мистер Ваносса ждет меня.
— Он в библиотеке. — У нее оказался легкий ирландский акцент. Глаза-бусинки прошлись по мне холодным взглядом. — И с такой фамилией, как Бойд, вы могли бы смотреть людям прямо в глаза, а не дергать головой из стороны в сторону.
Не успел я еще придумать ответ позаковыристей, как уже оказался в библиотеке, а мистер Ваносса встал с кожаного кресла приветствовать меня. Лет тридцати пяти, среднего роста, он казался ниже, потому что был полным. Длинные светлые волосы постоянно спадали ему на один глаз, и ему приходилось то и дело вскидывать голову, чтобы лучше видеть, из-за чего создавалось впечатление, что перед вами мерин. Выражение бледно-голубых глаз было праздно пустое, что вроде бы соответствовало срезанному подбородку. Возможно, это не его вина, снисходительно подумал я, возможно, близкие родственники в течение многих поколений сочетались браком друг с другом, и вот в качестве конечного продукта появился Чарли.