— Ваш приятель очень молчалив, — мрачно сказал он. — Отойдите от дверцы.
Она продолжала стоять там, где стояла, но было ясно, что она напугана.
— Пожалуйста, поезжайте. Это не ваше дело, и не приставайте ко мне.
Он стремительно протянул руку, схватил ее за запястье, грубым рывком оттолкнул от дверцы машины и заглянул внутрь. Человек за рулем был неестественно неподвижен. Его голова упала на грудь.
Женщина пыталась выдернуть свою руку, но мистер Эмберли сжимал ее все сильней. Фигура сидящего за рулем оставалась неподвижной.
— О! — сказал мистер Эмберли. — Я вижу, в чем дело.
— Пустите меня! — Ее голос дрожал от гнева. — Я… этого… Я не делала этого!
Продолжая сжимать запястье женщины, он смотрел на труп. Одежда покойника — темный костюм — была в беспорядке, как будто кто-то обшаривал его карманы, полосатая рубашка была в красных пятнах, а под жилетом виднелось темное пятно.
Свободной рукой мистер Эмберли попытался дотянуться до мертвого тела в машине. Казалось, он при этом не испытывал никакого отвращения.
— Еще не холодный, — произнес он. — Ну, что скажете?
— Если вы думаете, что это сделала я, то ошибаетесь, — ответила она. — Я нашла его уже таким. Поверьте, меня даже не было здесь.
Он провел рукой вниз по ее плащу, прощупывая, нет ли у нее оружия. Она начала было сопротивляться, но сразу убедилась, что он держит ее крепко. Его рука наткнулась на что-то твердое. Не церемонясь, он вытащил из ее правого кармана маленький автоматический пистолет.
Женщина стояла не двигаясь.
— Если вы возьмете на себя труд осмотреть пистолет, — с ненавистью сказала она, — то увидите, что он полностью заряжен. В магазине семь патронов. Пистолет не взведен.
— У вас привычка носить с собой заряженные пистолеты? — спросил он.
— Это мое дело.
— Несомненно, — согласился он и, подняв пистолет к лицу, осторожно втянул носом воздух у дульного отверстия. Он отпустил ее руку и вынул из пистолета магазин. Как она и говорила, в нем было семь патронов. Оттянув затвор, он убедился, что тот пуст. После этого он вставил магазин и протянул ей пистолет.
Она взяла его с некоторой неуверенностью.
— Спасибо. Убедились, что я не делала этого?
— Вполне. Убежден, что вы не использовали этот пистолет, — сказал он. — Может быть, вы вообще не стреляли, но что-то знаете.
— Вы ошибаетесь. Я ничего не знаю. Он был мертв, когда я нашла его.
— Был мертв?
— Нет… то есть да.
— Подумайте хорошенько: нет или да, — посоветовал он.
— Черт возьми, оставьте меня в покое! — вспыхнула она. — Вы что, не видите, что я совершенно не в себе и не соображаю, что говорю?
Он окинул ее холодным взглядом.
— Если вопрос стоит так, то нет, не вижу. Напротив, мне кажется, что ваше самообладание поразительно. Так что, давайте выкладывайте! Был ли этот человек мертв, когда вы нашли его?
Она ответила не сразу, было видно, что она раздумывает, как бы лучше ответить. В ее лице уже не было ярости, оно выражало сдержанность и осторожность.
— Нет, — сказала она наконец. — Я думаю, он не был мертв.
— Почему вы так думаете?
— Он что-то произнес, — тихо сказала она.
— Да? И что же именно?
— Не знаю. Я не поняла.
— Вы негодная лгунья. А вам не пришло в голову, что ему нужно оказать первую помощь?
— Я пыталась остановить кровотечение. — Она разжала правую руку и показала носовой платок, весь вымокший в крови. — Но поняла, что это бесполезно. Он умер почти сразу после того, как я появилась здесь.
— И вы просто не сообразили, что можно попытаться остановить машину и попросить помощи?
Она прикусила губу, бросив на него один из самых испепеляющих взглядов.
— Какой смысл в этом? Вы бы только подумали, что это сделала я.
— Ну и выдержка у вас! — сказал он.
— Вы можете думать, что хотите, — отозвалась она. — Мне это безразлично.
— Вы ошибаетесь. То, что я думаю, будет иметь для вас самое существенное значение. Подойдите-ка сюда на минутку. — Он схватил ее за руку выше локтя и принудил подойти к «остину».
— Не загораживайте свет, — раздраженно сказал он и еще раз нагнулся, чтобы осмотреть неподвижное тело.
— Вы интересовались содержимым его карманов?
— Нет, — содрогнулась она.
— Кто-то интересовался. — Он просунул руку в окно машины и осторожно провел ею по подкладке костюма покойного. — Нет ни блокнота, ни записной книжки.
Он вытащил свою руку из машины и снова выпустил руку женщины.
— Черт побери, — произнес он без всяких эмоций, глядя на испачканные в крови пальцы.
— Я плохо себя чувствую, — сказала молодая женщина.
Мистер Эмберли поднял одну бровь.
— Я не удивлен, — вежливо ответил он.
Она села на подножку автомобиля и опустила голову на колени. Мистер Эмберли стоял, вытирая кровь с пальцев, и, насупившись, глядел на нее. Немного погодя она выпрямилась.
— Сейчас мне уже лучше. Что вы собираетесь делать?
— Сообщить в полицию.
Она глянула на него в упор.
— Обо мне?
— Возможно.
Ее руки непроизвольно сжали одна другую. С горечью в голосе она сказала:
— Если вы считаете, что это сделала я, то почему вернули мне пистолет? Я ведь легко могла застрелить и вас тоже.
— Я не думаю, что это вы. Но очень бы хотелось знать, что вы делали здесь в это время, и почему носите с собой оружие.
Она молчала. После маленькой паузы он произнес:
— Что-то вы не слишком разговорчивы.
— А почему я должна разговаривать с вами? Вы не полицейский.
— На ваше счастье, нет. А вам бы лучше сжечь ваш носовой платок. — Он повернулся и пошел к своей машине.
Она встала. Изумленная и сомневающаяся.
— Вы… вы меня отпускаете? — спросила она, пристально глядя на него.
Он открыл дверцу «бентли».
— Я ведь не полицейский, — ответил он ее же словами, даже не повернувшись.
— Но… но почему? — продолжала спрашивать она.
Он сел в машину и хлопнул дверцей.
— Если это сделали вы, — сказал он, — то такую маленькую глупышку полиция очень быстро найдет и без меня. Спокойной ночи.
Он двинул машину вперед, потом подал ее на несколько футов назад и, окончательно вырулив, поехал в обратном направлении.
Молодая женщина продолжала нерешительно стоять возле «остина». Удивленно прищурясь, она смотрела, как за поворотом скрываются хвостовые огни «бентли».
Затем она нащупала в кармане фонарик. Включив его, она снова повернулась к машине. Кровь уже перестала сочиться из тела убитого и загустела на прохладном вечернем воздухе. Молодая женщина направила луч фонарика на тело, осторожно просунула руку в открытое окно машины и ощупала наружные карманы убитого. В одном из них она нашла дешевый кисет для табака и трубку, а в другом — спички. Она попыталась залезть рукой в карманы брюк, но для этого надо было бы повернуть тело. Дрожа, она выпрямилась и оглядела пустынную дорогу.
Туман, все такой же клочковатый, становился гуще. Женщина поежилась и отвернулась от машины. Луч ее фонарика пробежал по земле около ног и осветил носовой платок. Она подняла платок, весь пропитанный кровью, и сжала его в руке.
При свете фонарика туман впереди казался сплошной стеной, однако фонарик все же давал возможность разглядеть канаву, пролегающую по обочине дороги. Женщина пошла по дороге, ведущей в Питтингли. На вершине небольшого подъема туман почти рассеялся, превратясь в легкую дымку, и в нескольких ярдах впереди был ясно виден небольшой лаз в живой изгороди. Там была приставная лестница, а за ней — тропинка через поле. Женщина легко перелезла через изгородь и быстро зашагала в восточном направлении. Тропинка вела к еще одному лазу в живой изгороди и дальше, через буковую рощу и поля, к мерцающим огням Верхнего Неттлфолда.
Вместо того, чтобы идти через деревню, женщина повернула на юг и, пройдя примерно полтысячи ярдов, вышла на заброшенную проселочную дорогу. Здесь стоял столб, за много лет испытавший на себе все превратности погоды, а к нему была прибита доска, на которой кривыми буквами было написано «Плющевой коттедж». Чуть дальше по дороге виднелись белые ворота.
Женщина открыла ворота и прошла к дому по дорожке, неровно вымощенной плитами. Дверь была не заперта, и она вошла внутрь, закрыв ее за собой.
Крутая лестница вела на второй этаж. На верхней лестничной площадке было две двери, одна — в кухню, другая — направо, в общую комнату.
Правая дверь была приоткрыта. Женщина распахнула ее и встала на пороге, прислонившись к косяку. Ее темные глаза презрительно смотрели на молодого человека. Он сидел, развалившись на стуле, и, по-совиному моргая, смотрел на нее.
Она тяжело усмехнулась.
— Еще не протрезвел?
Молодой человек выпрямился и попытался отодвинуть свой стул назад.
— Со мной все в порядке, — сказал он заплетающимся языком.
— Где… где ты была?
Она вошла в комнату и резким движением закрыла за собой дверь. При этом дверь так хлопнула, что парень вздрогнул.
— Боже мой! Меня тошнит от тебя, — сказала она с горечью в голосе. — Где я была? А то ты не знаешь, где я была! Ну и дрянь же ты, Марк! Дрянная пьяная свинья!
— Замолчи! — крикнул он сердито. Затем, качаясь, поднялся и быстро прошел к двери. По доносящимся из кухни звукам она поняла, что он погрузил свою пропитанную алкоголем голову в раковину для мытья посуды. Она скривила губы. Сдернув шляпу, бросила ее на стул. Потом подошла к коптящей керосиновой лампе и прикрутила фитиль.
Молодой человек вернулся в комнату. Было похоже, что ему стыдно, он старался не смотреть ей в глаза.
— Извини, Ширли, — пробормотал он. — Я не знаю, как это случилось. Клянусь, я и выпил-то всего две рюмочки, ну самое большее — три. Я даже и не собирался идти в этот проклятый кабак, если бы не этот парень с фермы, забыл только с какой.
— Ах, оставь! — нетерпеливо сказала она. — Не бывает дня, чтобы ты не напился. Ты ведь знал, что тебе нужно было сделать.