— По скольку же?
— Думаю, не помногу, но регулярно. Я предоставлю вам возможность ознакомиться с цифрами.
— Да, хорошо… то есть, пожалуй, нет. Лучше не стоит.
— Полковник Уотсон не стал бы возражать, сэр, если вас это беспокоит. Вы меня понимаете?
Мистер Эмберли мрачно улыбнулся.
— Вопрос в том, сержант, буду ли я на вашей стороне.
— Простите, сэр?
— А я не уверен, что буду на вашей стороне, — сказал мистер Эмберли. — Когда я все это обдумаю, я дам вам знать. А пока я хотел бы где-нибудь перекусить. Желаю вам успешного расследования!
Сержант смотрел вслед удалявшемуся Эмберли, и его лицо выражало глубокую растерянность. Начальник местной полиции полковник Уотсон, торопливо выходящий из зала суда, застал его задумчиво почесывающим голову.
— Сержант! Мистер Эмберли уже ушел?
Сержант в одно мгновение очнулся от задумчивости.
— Только что ушел, сэр. Он был в довольно шутливом настроении.
— Вы разговаривали с ним, не так ли? Это человек неупорядоченный, сержант, совершенно не сообразующийся с правилами. Полагаю, что в разговоре с вами он не более прояснил дело, чем в своих показаниях.
— Нет, сэр, не более. Мистер Эмберли ушел, настроенный весьма юмористически, — сказал сержант, тяжело вздохнув.
В «Грейторне» одна только Фелисити проявила большой интерес к результатам судебного следствия. Сэр Хэмфри, хотя и был мировым судьей, полагал неуместным вести разговоры на подобные темы в домашнем кругу, а леди Мэттьюз уже почти забыла об этом деле. Но когда Эмберли в этот день встретил в клубе Энтони Коркрена, последний горел желанием как следует обсудить дело. Он присутствовал на судебном следствии вместе с Фаунтинами и был неудовлетворен его результатами.
— Это что, конец? — спрашивал он. — Неужели больше ничего не будут делать?
— Нет-нет. Предстоит сделать много. Например, найти убийцу. Послушай, я собирался расспросить тебя кое о чем, но сперва хотел бы сыграть в гольф. Как ты на это смотришь?
— Я — за! — заверил Энтони. — Может быть, ценное решение придет во время игры?
Площадка для гольфа была большая, вытянутая в длину и изобиловала трудными участками. Мистер Коркрен предупредил приятеля, что обязательно нужно держаться прямого направления и первым своим ударом послал мяч в заросли дрока.
— Спасибо, Энтони, — сказал мистер Эмберли. — Пример всегда лучше, чем наставление.
Когда они закончили раунд, шел шестой час. Уже заметно темнело. В клубе, как обычно по будням, почти никого не было, и они без труда нашли себе уединенный уголок. После первой полупинты пива Энтони не мог говорить ни о чем другом, кроме как о своей привычке уводить мячи влево. Он припомнил заодно все случаи роковых уводов мяча, когда-либо имевших место на английских площадках для гольфа. Эта тема была исчерпана не ранее, чем Эмберли, следуя за рассказом Коркрена, проделал путь от Сандвича до Сэнт-Эндрьюса с заходом в Уэнтуорт и Хойлэйк.
Эмберли дал ему еще несколько минут на анализ сегодняшней игры, а сам заказал еще пива. Когда принесли пиво, Энтони уже исчерпал тему гольфа и заговорил об убийстве.
— Совершено убийство, — сказал он. — Что мы знаем об этом?
— Очень мало. В этом-то и загвоздка. Но скажи, чего боится братец Бэзил?
— А, ты заметил? Будь я проклят, если знаю это. Веселенькая атмосфера в доме, не правда ли? Чем скорее я вытащу оттуда Джоан, тем будет лучше.
— Кстати, когда ваша свадьба?
— В следующем месяце. И до этого времени я, видимо, буду пребывать там практически безвылазно. Предполагалось, что я отчалю после этих празднеств с карнавалом. Послушай, почему, когда затевается карнавал, женщины как будто сходят с ума? Даже Джоан! Скажи, Эмберли, неужели я похож на идиота, из которого можно сделать Фауста? — Фрэнк отрицательно покачал головой. — Вот и я говорю! Ну, хорошо, пусть будут танцы, но зачем нужно напяливать эти карнавальные костюмы? Впрочем, я хотел сказать о другом: о своем безвылазном пребывании. Так вот, я уже давно запланировал во вторник уехать, но Джоан хочет, чтобы я оставался подольше, и братец Бэзил жаждет этого.
— Ему что, приятно твое общество или он боится?
— Боится, — уверенно ответил Коркрен. — Он до смерти перепуган, и бог его знает, почему. Я знаю только, что он не хочет оставаться один в «Нортон Мэнор» и что испугался он после убийства.
— А вообще, что ты о нем знаешь?
— Очень немногое. А что о нем можно знать? Хорошая семья, закончил закрытую школу и так далее и тому подобное. Всегда был хорошо обеспечен, как я понимаю, за счет старого Фаунтина, который сделал его своим наследником. Кое-что я вытянул у Джоан, когда мы болтали о том, о сем. Насколько я могу судить, братец Бэзил — сама добропорядочность. Никаких беспокойств, никаких долгов, никакого разгула. Этакий «добрый малый» — вполне заурядный. Культ простых удовольствий и физических упражнений. Стрельба, немного охоты, элегантная теннисная ракетка. Обожает спортивные игры на открытом воздухе. Дьявольски здоров. Когда мы с ним вместе были в Литтлхейвене, он каждое утро перед завтраком вытаскивал меня купаться. У него там одноэтажный домик. Все очень симпатично, кроме той чертовой лодки.
— Что это за лодка?
— Моторная лодка. Если верить Бэзилу, то в ней можно пересечь Ла-Манш, даже не почувствовав качки. Ну я, правда, не Ла-Манш в ней пересекал — возможно, как раз поэтому меня так укачало.
— Похоже, ты еще тот моряк! — засмеялся Эмберли.
— Что правда, то правда, — признался Коркрен. — Насколько я знаю, этой суперлодкой может пользоваться каждый. И Джоан в том числе. Но она ее терпеть не может, а это злит братца Бэзила. Да и вообще они не особенно ладят друг с другом. Хотя до того, как старый Фаунтин умер, отношения у них были вполне нормальные. Она утверждает, что все дело в «Мэноре». На самом деле, конечно, она просто не любит этот дом, поэтому и вбила себе в голову, что в нем что-то не так. Да еще ко всему прочему, и этот Коллинз действует на нервы.
— Вот-вот, Коллинз меня очень интересует, — сказал Эмберли. — Только он и Доусон остались служить в доме со времен «старого порядка»?
— Нет, почему же? Практически все слуги старые. Домоправитель служит там с незапамятных времен, повар, два садовника и целая стайка горничных, хотя о них я ничего не знаю. Может быть, они и сменились с тех пор, как старый Фаунтин сыграл в ящик. Но стойкие ветераны все на своих местах. Понятно, что братец Бэзил не является для них незнакомцем. Старик Джаспер очень его любил и часто приглашал погостить. Так что они все его знают и, кажется, неплохо к нему относятся. Вот, собственно, и вся информация.
— Я начинаю думать, что сержант прав, — заметил Эмберли. — Случай и впрямь странный. Похоже, скучать мне не придется.
— Ну что ж, Шерлок Холмс, если вам понадобится доктор Ватсон, то я к вашим услугам, — сказал Коркрен. — Кстати, ты помнишь Фреди Холмса? Такой веснушчатый парень из параллельного класса.
— Конечно, помню. А что с ним?
— Сейчас расскажу.
Коркрен пододвинул свой стул поближе, и разговор пошел совсем по другому руслу. Приятели окунулись в воспоминания о школьных годах. Беседа длилась час, но могла продолжаться и гораздо дольше, если бы Коркрен случайно не глянул на часы. Он чертыхнулся и двинулся к двери, бросив на ходу, что еще полчаса назад должен был забрать Джоан с чайного приема.
Эмберли, не слишком торопясь, последовал за ним. Он решил заехать на своем «бентли» в Верхний Неттлфолд, чтобы по пути домой купить табака для трубки. Выходя из табачной лавки, он увидел, что его автомобиль привлек внимание молодого человека. Темноволосый диковатого вида парень в серых фланелевых брюках, свитере с высоким воротом и твидовом пиджаке прислонился к машине и с мрачным видом разглядывал переключатели на приборной панели. Он был без шляпы, прядь черных волос небрежно свисала на лоб.
Эмберли задержался на пороге магазина, медленно набивая трубку и не спуская глаз с темноволосого парня.
— Вам чем-нибудь помочь? — осведомился Эмберли.
Взъерошенная голова повернулась.
— Мне… помогать не… надо, спасибо… — сказал парень заплетающимся языком.
— Это хорошо. Могу я отъехать?
Молодой человек не обратил на его слова никакого внимания.
— Знаете, что я сейчас делал?
— Знаю, — откровенно сказал Эмберли.
— Я… я пил… пил чай… с одним парнем, — объяснил молодой человек.
— Крепкий был чай. Я бы на вашем месте направился домой.
— Во… вот это я и делаю, — отозвался юноша. — Это тот парень… я его встретил… на днях. Это хороший парень. Но Ширли… ей он не нравится. Что я скочу хазать… хочу сказать… Она такая снобиха, что куда там. Вот че я хочу сказать.
Слегка презрительная ирония в глазах мистера Эмберли вдруг исчезла, и в них загорелся живой интерес.
— Ширли? — переспросил он.
— Она самая, — кивнул юноша. Он смотрел на Эмберли мутным и чуть хитроватым взглядом. — Это моя сестра.
— Если вы сядете в мою машину, я отвезу вас к ней, — сказал мистер Эмберли.
Глаза юноши сузились.
— Кто вы такой? — требовательно спросил он. — Я не собираюсь ничего вам говорить. Понятно?
— Хорошо, хорошо, — дружелюбно сказал Эмберли. При этом ему удалось втолкнуть юношу в машину.
С этим пассажиром, однако, пришлось нелегко. Пока он что-то бессвязно бормотал, все шло хорошо, но когда он уже во второй раз выключил двигатель, Эмберли чуть было не потерял терпение.
Марк присмирел было под его разъяренным взглядом, но минуту спустя вдруг встрепенулся и попытался выскочить из машины. Казалось, ему была нестерпима мысль о том, что его похитили. С большим трудом Эмберли удалось его успокоить. Неожиданно он заговорил об убийстве. Понять из его слов можно было очень мало, но Эмберли и не пытался заставить его выражаться яснее. Юнец несколько раз повторил, что его никто не сцапает, пробормотал что-то о скрытых опасностях и темных заговорах и громогласно заверил, что если кого-то и убьют, то только не его. Когда Эмберли вырулил на аллею, ведущую к «Плющевому коттеджу», молодой человек вдруг схватил его за рукав и сказал серьезно и вполне связно: