Почти в самом конце коридора узкий пучок света из открытой двери падал на противоположную стену, захватывая угол высокого орехового комода. Девушка увидела его и пошла вперед. В открытую дверь была видна лестница черного хода. Она заглянула туда, но и здесь никого не было. Она еще раз оглянулась, скользнула к комоду и, стараясь не шуметь, выдвинула нижний ящик. Он легко и бесшумно выдвинулся, но при этом звякнули бронзовые ручки. Этот негромкий звук заставил ее боязливо вздрогнуть.
Ящик был пуст. Девушка просунула руку и дрожащими пальцами ощупала его дальнюю часть.
Вдруг что-то заставило ее взглянуть вверх. У нее перехватило дыхание, а шарящая по ящику рука застыла. На освещенной части стены появилась тень. Тень головы мужчины.
В течение нескольких секунд глаза девушки были прикованы к этой тени. Ни один звук не выдавал присутствия человека, но тем не менее за ее спиной кто-то стоял. Кто-то следил за ней.
Она медленно, дюйм за дюймом, задвинула ящик. Ее горло пересохло, колени дрожали.
— Вы что-то ищете, мисс? — Вопрос был задан ровным голосом, в котором, однако, слышалась угроза.
Она обернулась. Ее лицо под маской смертельно побледнело. Позади нее в дверях неподвижно стоял камердинер.
Она постаралась придать голосу по-возможности большую уверенность:
— Как вы меня напугали! Я любуюсь этой чудесной старой мебелью. Вы не скажете, это комод стиля Уильяма и Марии[14]?
Он медленно перевел взгляд на комод, а затем обратно на ее лицо. Мышцы его плотно сжатого рта расслабились, выдавив странную и неприятную улыбку. В ней было какое-то торжествующее злорадство. У девушки возникло ощущение, что ее кожу протыкают иголками, однако, сохраняя спокойствие, она стояла и ждала.
— Этот комод? — тихим голосом спросил Коллинз.
Она сделала непроизвольное глотательное движение.
— Да. Не знаете ли вы, к какому периоду он относится?
Он протянул руку и небрежным движением провел по полированной поверхности. Его улыбка стала шире.
— Нет, мисс, — сказал он вежливо, — боюсь, что не знаю. А вас это интересует, не правда ли?
— Меня это интересует. Наверное, нужно спросить об этом у мистера Фаунтина.
В это время послышались звуки шагов по каменным ступеням. Женский голос позвал:
— Мистер Коллинз! Вы наверху? Мистер Коллинз, вы идете? Через несколько минут начнется ужин. Нужно поставить шампанское на лед.
Он повернул голову, улыбка исчезла с его лица.
— Я спущусь через минуту, Алиса.
Он посмотрел на девушку, прищурив глаза и как бы размышляя, как с ней поступить.
— Думаю, вам лучше спуститься вниз, мисс, — сказал он. — Сюда, пожалуйста.
Коллинз пошел по коридору вперед, ей не оставалось ничего другого, как последовать за ним. Он подвел ее к парадной лестнице и, шагнув в сторону, остановился, пропуская девушку вперед.
Она медлила, лихорадочно соображая, под каким бы предлогом вынудить его спуститься вместе с ней.
Высокий грузный человек в алом костюме вел беседу с Марией — королевой шотландцев, стоя с ней на середине лестницы. Он оглянулся вокруг и увидел камердинера. Сердце девушки испуганно забилось: человек в алом костюме был хозяином дома, а время снятия масок приближалось. Она скользнула мимо него вниз по лестнице и спустилась в холл.
— О, это вы Коллинз! Вы мне нужны, — сказал Фаунтин.
На лице камердинера мелькнула тень досады и сразу же исчезла.
— Да, сэр, — сказал он и проследовал вниз вместе со своим хозяином.
Контадина незаметно взглянула на большие дедовские часы. До полуночи оставалось меньше пяти минут. Она бессознательно сжимала и разжимала пальцы рук, прятавшиеся в складках ее наряда. Фаунтин вместе с Коллинзом прошли через холл в столовую и остановились в дверях. Фаунтин, видимо, давал ему какие-то указания. Хотя камердинер и не смотрел в ее сторону, она знала, что он все равно следит за ней. В это время к Фаунтину подошли два гостя; камердинер поклонился и прошел в столовую.
Контадина сразу же начала протискиваться сквозь толпу в холле на лестницу. Возможно, в столовой была еще и другая дверь, ведущая в заднюю часть дома, где размещалась кухня, но девушка не могла упустить представившуюся возможность.
Арлекин, с которым она танцевала в начале вечера, остановил ее, когда она пыталась проскользнуть мимо. Он весело показывал на часы, проявляя желание оставить девушку рядом с собой до снятия масок. На часах было без одной минуты двенадцать. Она упорхнула от него, сказав в оправдание, что забыла кольцо в комнате для переодевания. Когда она достигла верха лестницы, часы начали отзванивать мелодию. Она стремглав ринулась к сводчатому проходу.
В коридоре было тихо и пустынно. Дверь, ведущая на лестницу черного хода, все еще была полуоткрыта. Она подошла к двери, быстро заглянула за нее и с глубоким вздохом облегчения закрыла. Дверь защелкнулась, полоска света исчезла. Молодая женщина подошла к комоду и выдвинула тот ящик, который уже начала исследовать раньше. Напряженно прислушиваясь, не послышатся ли шаги на лестнице, она одновременно лихорадочно работала руками, нажимая на заднюю стенку ящика, скребясь по ней ногтями. Наконец там что-то пришло в движение. Фальшивая задняя стенка отодвинулась, открыв тайник. Девушка просунула в него руку, но тайник был пуст.
Какой-то момент она оставалась неподвижной, продолжая держать руку в ящике комода. Потом медленно отвела руку и поставила на место фальшивую стенку. Ее рот искривился в горькой усмешке. Она задвинула ящик.
— Любуемся мебелью? — прозвучал чей-то протяжный голос.
Она вздрогнула от неожиданности и резко обернулась. В сводчатом проходе, прислонясь к стене, стоял мужчина в костюме Мефистофеля со снятой маской в руке.
Ее сдавленный стон был нервной реакцией на испуг.
— Вы! — задыхаясь от волнения, воскликнула она. — Вы следили за мной!
— Почему бы и нет? — сказал он.
Не зная, что ответить, она смотрела на него, прислонившись спиной к комоду.
— Вы всегда осматриваете мебель в домах, которые посещаете? — Непринужденным тоном спросил Эмберли.
Она попыталась взять себя в руки.
— Я интересуюсь мебелью различных эпох.
— В самом деле? — Он сделал шаг вперед и увидел, как она напряглась. — Я не могу похвастаться познаниями в этой области. Однако мне было бы очень любопытно узнать, что вас заинтересовало внутри комода.
Она ответила, пытаясь говорить раскованно.
— Видите ли, я не собиралась залезать в ящик. Я только хотела посмотреть… легко ли он выдвигается. Я ничего не украла, если вы намекаете на это. Там, кстати, и нечего украсть.
— Кажется, вам не повезло? — заметил он.
В холле послышались шаги, а вместе с ними — шумный голос Фаунтина:
— Минуту, господа! Я хочу поискать в картинной галерее. Ага! Мисс Эллиот, это вы. Вас выдает ямочка на подбородке. Вы не смогли ее замаскировать!
Контадина стояла, как статуя, но в ее глазах, устремленных на Эмберли, читалась отчаянная мольба.
Фаунтин вошел в коридор, мурлыкая какую-то танцевальную мелодию. Он уже собирался повернуть направо к картинной галерее, как вдруг заметил парочку, стоящую на другом конце коридора, и остановился.
— Привет! — удивленно сказал он. — Что это вы тут делаете? Эмберли быстро глянул на девушку, затем повернулся к Фаунтину и ответил:
— Привет! Любуемся комодом. Каким периодом он датируется?
— О господи! Какой вы, однако, любитель старины! — удивился Фаунтин. — К сожалению, я не имею об этом ни малейшего представления. Знаю только, что такую мебель вполне можно выставлять в музеях. Но вообще высокие комоды, по-моему, дрянь. Если вы положили какие-то вещи в верхние ящики, то, чтобы достать их, обязательно нужно влезть на что-нибудь, иначе не дотянешься. Но, мой дорогой, сейчас не время заниматься мебелью. Нет, нет, уже полночь. Маски долой! Кто эта прелестная леди?
Он стоял рядом с Контадиной, огромный и веселый, и уже протягивал руку, чтобы снять с нее маску, но мистер Эмберли неожиданно остановил его.
— О нет! — сказал Он, взяв руку Фаунтина за запястье. — Это моя привилегия. Вы здесь лишний.
Фаунтин расхохотался.
— Я лишний? Ну, хорошо, хорошо. Не буду портить вашу игру. Комоды, понимаете ли! Расскажите это своей бабушке.
— Бэзил, идите сюда! — позвал чей-то голос со стороны лестницы, и Фаунтин пошел обратно, бросив через плечо:
— Придется оштрафовать вас, Эмберли, за то, что ваша дама была в маске после полуночи.
Фаунтин удалился. Контадина облегченно вздохнула.
— Почему вы это сделали? — спросила она. — Почему вы не дали ему снять с меня маску?
— Вы должны быть благодарны мне за это, — сказал Эмберли.
— Я благодарна, но почему вы сделали это? Я прекрасно знаю, что вы мне не верите.
— Ни на грош, — подтвердил мистер Эмберли. — Но я знаю, что делаю.
— Если вы думаете, что я воровка, а заодно и убийца, то почему вы не отдадите меня в руки полиции? — с горечью спросила она.
— Видите ли, — неторопливо начал мистер Эмберли, — если уж я сглупил и сразу не сообщил в полицию о том, что вы присутствовали на месте убийства, то как-то неловко делать это теперь. А кроме того, кто я, собственно, такой, чтобы ставить под сомнение ваш интерес к древностям?
Она подняла руку и сорвала маску. Ее лицо пылало, в глазах был гнев.
— Я вас ненавижу! — вскричала она. — Вы выгораживаете меня только потому, что вам интересно поиграть в детектива.
— Совершенно верно, — согласился Эмберли.
Она была готова броситься на него с кулаками.
— Пойдите и скажите Фаунтину, что я проникла сюда обманным путем без приглашения, и что я — воровка. Лучше пусть будет так. Лишь бы вы не ходили за мной повсюду и не шпионили.
— Я нисколько не сомневаюсь, что вы предпочли бы такой вариант, — ответил он. — Но что это даст, если я выдам вас Фаунтину? Вам просто-напросто укажут на дверь. Мне это ни чуточки не поможет.