Полковник насторожился.
— Пожалуй, мы уже к чему-то приближаемся, — сказал он.
— Разве?
— Вперед, вперед, Эмберли! Вы должны быть со мной откровенны.
— Когда у меня появится что-нибудь определенное, я дам вам знать, — сказал Эмберли. — В настоящий момент я не могу ничего сказать. Вместе с этим мне хотелось бы точно знать, какой версии придерживается полиция.
— Трудно понять, какой версии нужно держаться, — сказал полковник, озабоченно нахмурясь. — Понимаете, нет никаких данных. Не за что зацепиться.
Мистер Эмберли в недоумении поднял свои черные брови, однако ничего не сказал.
— Человек застрелен на пустынной дороге. Отсутствуют какие-либо следы борьбы. Если это не грабеж, то нет никаких мотивов преступления. Местные обычаи дают право исключить версию о бандитах, хотя совсем ее отбрасывать нельзя.
— Думаете, эта версия может что-нибудь дать? — усталым голосом спросил Эмберли. — Я не возражаю против того, чтобы Фрейзер искал повсюду подозрительных бандитов — это дело как раз для него и заняло бы все его время. Но мне уже надоедает слышать об этой идиотской теории. Доусона убили не бандиты с большой дороги.
— Я тоже так считаю, — подхватил полковник. — Наша местность сама по себе…
— Да, я это понял, полковник. Но вы, кажется, не поняли, что в вашем распоряжении есть большое количество информации.
— Я полагаю, что владею всеми фактами, — с напряжением в голосе сказал полковник.
— Я знаю, что владеете, — ответил Эмберли. — Я дал их вам в первом же моем заявлении. Они чрезвычайно важны.
— Например?
Мистер Эмберли присел на край стола, стоящего у окна.
— Я повторю, полковник. Кстати, вы знаете, что это было преднамеренное убийство?
Полковник вскочил со своего места.
— Я не знаю ничего подобного, могу вас уверить. Я допускаю такую возможность, но прежде, чем так категорически утверждать, мне потребовались бы очень убедительные доказательства.
— Именно так, — сказал Эмберли. — Это было бы очень мудро. И я сейчас представлю вам доказательства. У вас есть труп убитого человека, найденный в машине на пустынной дороге. Это первый существенный факт.
— На пустынной дороге? Я полагаю, что вы не считаете это существенным?
— Как раз напротив, считаю весьма существенным. Вы, полковник, считаете это просто каким-то отрицательным звеном в цепочке. Второй существенный факт — положение машины.
Полковник довольно-таки тупо повторил:
— Положение машины?
— Именно. Она стояла на краю дороги с выключенным двигателем, горели только боковые огни. Почему?
Полковник сделал грациозный жест:
— Тут может быть несколько причин. Если человека заставили остановиться…
— То он не стал бы выезжать на край дороги. Машина явно была припаркована.
— Ну, тогда, может быть, что-то случилось с двигателем?
— И он, видимо, пытался исправить неполадку молитвой.
— Что-то не улавливаю вашей мысли.
— Он не выходил из машины. Вечер был сырой, дорога грязная, а туфли убитого были совершенно сухими.
— Верно, — кивнул полковник и потеребил пальцами усы. — Тогда, за отсутствием других доказательств, нам остается предположить, что он приехал, чтобы встретиться с кем-то. Но почему выбрано такое странное место и время?
— Это зависит от того, как посмотреть, — сказал Эмберли. — Если у него были причины желать, чтобы об этой встрече никто не узнал, то место и время уже не представляются такими странными.
— Да, в этом что-то есть, — признал полковник. — Но мы не должны упускать из вида тот факт, что покойного никак нельзя назвать подозрительным человеком. Он прослужил в «Мэноре» много лет, его хорошо знали в округе. Это был приличный тихий слуга. Он никогда не попадал в затруднительные положения, он даже не флиртовал ни с одной из женщин. Но эта тайная встреча, как вы понимаете, несомненно, указывает на женщину.
— Я бы не стал употреблять слово «несомненно», — сказал мистер Эмберли.
— Возможно, это и не так. Может быть. Но продолжайте, мой дорогой друг. Ваш третий факт?
— Мой третий факт, также существенный, состоит в том, что Доусон был захвачен врасплох. Его застрелили прежде, чем он успел понять, что в опасности.
— Да, я понимаю ваши умозаключения. Вы основываетесь на положении тела в момент убийства. Предполагаете, что лицо или лица, на встречу с которыми он прибыл, лежали в засаде в ожидании его?
— Нет. Если лицо, на встречу с которым он приехал, имело причины желать его смерти, маловероятно, что Доусон не знал бы об этом. Но тогда он был бы осторожен. А он не был осторожен. Принимая во внимание время, место и способ убийства, я предполагаю, что у кого-то были очень веские причины не допустить, чтобы эта встреча состоялась. Неизвестный узнал о встрече, проследовал за Доусоном до самого места и там застрелил его.
— Но как же? — Возразил полковник. — Вы забываете, что Доусон ехал в машине. Он должен был услышать другую машину, если она там была.
— Если бы она там была, он не только услышал бы ее, но и увидел бы, — сказал Эмберли. — Однако я склонен думать, что убийца приехал на мопеде.
— Вы так считаете? Но почему?
— Просто потому, что если убийца залег в засаде, то мопед при этом можно было спрятать в придорожном кустарнике или заехать в расположенное сзади поле. Там есть ворота. Но возможен и вариант с машиной, если он вам больше нравится. Главное в том, что убийца застрелил Доусона или из засады (это, вероятно, означало бы, что назначенное место встречи было ему известно), или из какого-то транспортного средства, движущегося навстречу автомобилю Доусона.
Полковник размышлял над услышанным.
— Да, вполне возможно, но полностью вы меня не убедили, Эмберли. Полностью не убедили. Скажем так, я принимаю это как предмет для дальнейшего обсуждения. С кем была назначена встреча?
— Я полагаю, полковник, что вы поручите выяснить это моему Приятелю Фрейзеру. Он, разумеется, не добьется успеха, но это займет его на некоторое время.
— Ну, право же, Эмберли! — укоризненно воскликнул полковник. — Если у вас нет догадок о том, кто убийца, может быть, вы догадываетесь, почему он стремился во что бы то ни стало воспрепятствовать встрече? Или у вас по этому вопросу тоже пока мнение не сложилось?
— Это я могу вам сказать, — ответил Эмберли. — Мотивом, разумеется, было ограбление.
— Ограбление? Мой дорогой, о чем вы говорите? Ведь только что вы отказывались даже слышать об этой версии!
— О нет, — возразил Эмберли, — только предлагал вам отбросить мысль о бандитах. Но я вижу, что вы все же возвращаетесь к ней. Постарайтесь забыть о бандитах, а то мне уже становится скучно.
Полковнику очень хотелось сказать кое-что в ответ, но он сдержался.
— Может быть, вы подумаете над таким маленьким вопросом. Если, по вашему мнению, убийство было тщательно спланировано, то, как я понимаю, мы можем предположить, что убийца знал Доусона, ему было известно его социальное положение и средства, которыми он может располагать. Очень хорошо. Будьте так добры, объясните мне, как убийца мог узнать, что Доусон берет с собой что-то настолько ценное, что из-за этого можно даже решиться на убийство?
Эмберли взглянул на него с некоторым удивлением.
— Вы думаете, я так много знаю? — спросил он. — Отгадать эту загадку фактически означает раскрыть убийство. Я советую вам тщательно обдумать два обстоятельства. Во-первых, тот факт, что в карманах убитого не нашли ни записной книжки, ни блокнота, но, однако, в кармане брюк осталась серебряная монета в пятнадцать шиллингов, а в жилетке — золотые часы с цепочкой. Во-вторых, за последние пару лет Доусон получал намного больше денег, чем то жалованье, которое ему выплачивал Фаунтин. В связи с этим у меня снова возникает желание узнать немного побольше о его текущих счетах.
— Инспектор наводит справки. Мы, разумеется, сразу же занялись этим вопросом. Правильно ли я понимаю, что убийце были нужны не деньги, а что-то другое?
— Именно так, полковник.
Полковник медленно поднялся.
— Что ж, все очень интересно, но, отталкиваясь от этого, далеко не шагнешь, — с сожалением сказал он. — Кажется, я остался на том же месте, где и был. Может быть, вы дадите какой-нибудь практический совет?
— Не сейчас, — сказал мистер Эмберли. — Есть одно обстоятельство, в котором я хочу разобраться, но, мне кажется, здесь я справлюсь сам. О результате сообщу позже.
— Что ж, буду с нетерпением ожидать известий, — сказал полковник. — Ну а мы, как вы сами понимаете, тем временем будем вести расследование так, как нам представляется целесообразным.
— Хорошо, — с теплотой в голосе ответил Эмберли. — Придерживайтесь вашей нынешней линии, тогда вы ничего не напортите.
Прощаясь, полковник пожал руку сэру Хэмфри и с некоторым высокомерием бросил через плечо:
— Мы надеемся получить хорошие результаты.
— Что ж, и такое возможно, — заметил мистер Эмберли. Он протянул руку. — До свидания. Я бы на вашем месте, полковник, особенно не беспокоился. Все на самом деле очень просто.
Сэр Хэмфри проводил гостя до двери и вернулся в гостиную.
— Фрэнк! Очевидно, ты располагаешь фактами, которые не считаешь нужным сообщить нашему другу Уотсону? — строгим голосом спросил он.
— Притом многими фактами, — согласился Фрэнк.
— Знаешь ли ты, — продолжил сэр Хэмфри, — что долг каждого честного гражданина…
Эмберли поднял руку.
— Знаю, сэр. Но мне самому нужно решить эту маленькую задачу.
— Вот уж никогда не думал, — удивился сэр Хэмфри, — что предоставление полиции всех имеющихся сведений и, я могу добавить, даже подозрений несовместимо с раскрытием преступления.
— Никогда не думали? Это потому, — объяснил Фрэнк, — что вы никогда не работали с мистером Уотсоном, мистером Фрейзером и компанией. Не стоит беспокоиться, дядя. И предоставьте все мне.
— Именно это я и намерен сделать, — с чувством собственного достоинства ответил сэр Хэмфри. — У меня нет ни малейшего желания вмешиваться в эти неприятные дела.