Ее уговорили задержаться в «Грейторне» и выехать сразу после ленча. Когда Ширли благодарила леди Мэттьюз, она показалась Эмберли другим человеком. В первый раз он почувствовал теплоту в ее голосе. В ее прекрасных глазах блестели невыплаканные слезы.
Но, усевшись рядом с ним в машину, она снова сжалась в клубок, выставив все свои колючки, и отвечала на вопросы как всегда односложно и нехотя.
Ему доставляло удовольствие вести ничего не значащий разговор, как будто со случайной знакомой. Девушка была сбита с толку и полна подозрений, а его это забавляло.
Сначала они заехали в «Плющевой коттедж» за ее вещами. Вещи Марка решили упаковать позднее. Сейчас Ширли не хватало духу заняться этим.
Она предполагала, что Эмберли подождет ее в машине, но он вошел в коттедж вместе 6 ней, велел ей упаковывать чемодан, а сам взялся наводить порядок внизу. Ширли была изумлена. Эмберли и домашние дела в ее представлении плохо сочетались друг с другом.
Она провозилась на верхнем этаже почти полчаса и, спустившись вниз, увидела, что Эмберли поработал на славу в столовой и на кухне. Он выбросил из кладовой все портящиеся продукты в поле за кусты живой изгороди, где стая белых уток быстро расправилась с ними. Ей оставалось сделать совсем немного. Ширли навесила цепочку на заднюю дверь, задвинула засов и заперла дверь на замок. Мистер Эмберли поднялся наверх, взял ее чемодан и отнес в машину. Ширли окинула дом прощальным взглядом, вышла, заперев за собой парадную дверь, и села в автомобиль рядом с Эмберли. Он завел двигатель и задним ходом поехал по аллее к основной дороге. Вдруг он остановил машину и воскликнул:
— Черт возьми!
— Что такое? — спросила она.
Он начал шарить по карманам.
— Кажется, я забыл в коттедже свой кисет с табаком. Да, так оно и есть.
Она хотела выйти из машины.
— Где вы его забыли?
— Точно не помню. Нет, нет, не беспокойтесь, я сам принесу его. Он, наверное, в кухне. Я там раскуривал трубку. Дайте, пожалуйста, ключ. Я на минутку.
Открыв сумочку, она достала ключ от двери. Эмберли взял его, прошел по садовой дорожке к дому и вошел вовнутрь.
Быстро пройдя через кухню к задней двери, он тихонько отодвинул засов, снял цепочку и положил в карман ключ, который Ширли оставила в задней двери, а затем вернулся к машине.
— Нашли? — спросила Ширли.
Он отдал ей ключ от парадной двери.
— Да, он был на кухонном столе. Извините, что немного задержал вас.
Оставив Ширли в «Кабаньей голове», мистер Эмберли отправился в полицию, однако сержанта не застал. Было не его дежурство. Молодой констебль, которого Эмберли видел, когда заезжал сообщить об убийстве Доусона, сказал, что не знает, где может быть сержант, и предложил оставить для него записку. Немного подумав, мистер Эмберли вежливо ответил:
— Спасибо, пожалуй, не стоит.
Двумя минутами позже негодующий констебль говорил своему коллеге, что этот наглец Эмберли просто нарывается на грубость.
А Эмберли, вернувшись в «Грейторн», сразу ринулся к телефону. Вошедшая в библиотеку Фелисити услышала, как он говорил в трубку:
— И сразу же сообщите мне. Вы поняли? Хорошо. Это все.
— С кем это ты так ласково и вежливо разговариваешь? — спросила Фелисити. — Нельзя ли узнать?
— Всего лишь со своим сотрудником, — ответил Эмберли.
Вопреки опасениям леди Мэттьюз званый обед прошел гладко, и, к удовольствию сэра Хэмфри, никто из гостей не стал засиживаться. Сэр Хэмфри твердо придерживался правила: «Чем скорее кончается званый вечер, тем лучше». Увидев, что последний гость покинул дом, он удовлетворенно сказал, что дело сделано, и направился было в спальню, но племянник задержал его на минутку.
— Дядя, я хотел вам сказать, что если вы услышите шум автомобиля, не удивляйтесь. Мне, видимо, придется кое-куда съездить. И еще, я думаю, лучше вас предупредить: если в ранний час вы услышите крадущиеся шаги, то знайте, что это не грабитель, а я.
— Ты куда-то собираешься? — удивленно спросил сэр Хэмфри. — Сейчас? Куда, скажи на милость, можно сейчас ехать?
— Не сейчас, позднее, — невозмутимо пояснил Фрэнк. — Сначала мне должны позвонить. Только после этого я могу ехать. Но не стоит так огорчаться, сэр.
— Меня огорчает то, что я вижу, как ты валяешь дурака, — сказал сэр Хэмфри… — Можешь мне ничего не рассказывать. Мне и так хорошо известно, чем ты занимаешься. Я буду о тебе лучшего мнения, если ты перестанешь вмешиваться в дела, которые тебя совершенно не касаются.
Он пошел к двери вслед за женой, у двери обернулся и добавил:
— Не наступай на пятую ступеньку; она такая скрипучая, что ты перебудишь всех.
— Дорогой, — скрипит не пятая ступенька, а четвертая, — поправила его леди Мэттьюз.
— Я не наступлю ни на ту, ни на другую, — пообещал Эмберли.
Он поднялся в библиотеку и подошел к полкам, чтобы взять что-нибудь почитать. Устроился на стуле за письменным столом с «Анатомией меланхолии» Бэртона и углубился в чтение, поставив телефон рядом с собой. Время от времени он смотрел на часы и по мере того, как шло время, все больше мрачнел.
Вскоре после полуночи раздался пронзительный звонок. Эмберли поднял трубку и сказал:
— Алло.
Разговор был очень коротким. Он выслушал все, что сообщил ему голос, и ответил:
— Хорошо. Спасибо.
Затем он, заглянув в записную книжку, набрал один из номеров Верхнего Неттлфолда. После длительного ожидания работник телефонной станции сказал ему, что никто не берет трубку. Эмберли очень любезным голосом попросил его попытаться соединить еще раз. Снова последовало длительное ожидание, затем немного раздраженный и очень сонный голос сказал:
— Алло. — Причем ударение было почему-то сделано на первом слоге.
Мистер Эмберли усмехнулся.
— Добрый вечер, сержант. Как ваши дела?
Раздражительность в голосе собеседника Эмберли исчезла.
— Это вы, мистер Эмберли? Чем обязан, сэр?
— Я звоню, чтобы узнать, спите вы или нет.
Голос в трубке сразу переполнился негодованием:
— Послушайте, сэр…
— И если спите, разбудить вас. Так вы спите, сержант?
— Нет, сэр, уже не сплю благодаря вашим стараниям. Это, как я понимаю, одна из ваших маленьких шуток.
— Вы сейчас в форме, сержант? Достаточно ли у вас энергии, энтузиазма?
В трубке послышался тяжелый вздох.
— Ну, сэр, — голос был полон эмоций, — смотрите, как бы с вами на днях чего-нибудь не случилось!
— Будем надеяться, что не случится, — сказал Эмберли.
— Послушайте, — голос был мрачен, — какого черта вы вынуждаете меня стоять у телефона в пижаме и выслушивать всякую ерунду.
— Я совершенно не заставляю вас стоять в пижаме, — сказал мистер Эмберли. — Я уверен, что вы не понравились бы мне в пижаме. Пойдите оденьтесь.
— Пойдите что?.. Послушайте, что происходит? Зачем мне одеваться?
— Этого требуют правила приличия, — сказал мистер Эмберли. — Я хочу вместе с вами кое-куда прокатиться. Я заеду за вами минут через пятнадцать. Пока.
Через четверть часа он подкатил к дому сержанта на своем «бентли». Сержант сел в машину, и они, проехав через весь город, поехали дальше по направлению к «Плющевому коттеджу».
— Послушайте, — сказал сержант, — если произойдет то, что вы предполагаете, я не буду тратить время зря. Я арестую его.
— Нам нужно арестовать его за убийство, а не за взлом, — быстро ответил Эмберли.
Он проехал по аллее мимо «Плющевого коттеджа», остановил машину ярдах в ста от него у поворота и выключил все фонари. Эмберли уже рассказал сержанту, что Ширли переехала в «Кабанью голову». Сержант сначала подумал, что она оставила Эмберли ключи, а узнав, что Эмберли взял их без спроса, тяжело вздохнул и выразил надежду на то, что они из-за этого не попадут в неприятность.
Коттедж стоял, окутанный тишиной и освещенный бледным светом луны, проникавшим внутрь дома сквозь незанавешенные окна. Эмберли попросил сержанта закрыть ставни в кухне, а сам задернул занавески во всех комнатах.
— Я понял, — догадался сержант. — Нужно, чтобы все выглядело, как будто молодая леди еще здесь. Правильно?
— Я вам расскажу чуть попозже, — пообещал Эмберли.
Пройдясь по всем комнатам, он снова вернулся на кухню к сержанту и положил свой фонарик на стол.
— А теперь, сержант, прошу уделить мне несколько минут, — сказал он. — При некотором везении ваше желание арестовать кое-кого исполнится. В связи с этим я хочу, чтобы вы поднялись наверх и легли в постель. Если вы услышите, что кто-то поднимается по лестнице, накройтесь с головой одеялом. Я думаю, что визитер скоро появится.
— И это все, что мне следует делать? — спросил сержант. — Если так, то я предпочел бы лежать в своей постели.
— Нет-нет, сержант. Вы должны сыграть роль манекена. Если посетитель будет пытаться вас душить или использовать против вас хлороформ, то сразу хватайте его.
— Я сделаю все, что нужно, — с готовностью ответил сержант. — Но скажите, вы считаете, что Альберт Коллинз собирается прикончить молодую леди?
— Нет, я так не считаю, — ответил Эмберли. — И постараюсь, чтобы никто ее не прикончил.
Посветив фонариком на руку, он посмотрел на часы.
— Будет лучше, если вы сейчас подниметесь наверх. Старайтесь не делать ошибок. Если он не будет пытаться вас убить, лежите тихо, но постарайтесь разглядеть его.
Сержант сделал несколько шагов.
— Ну, не знаю, — сказал он. — Это все как-то смешно. Я, конечно, доверяю вам, мистер Эмберли, но, честное слово, мне это совсем не нравится.
Тяжело ступая, он взобрался на верхний этаж. Неимоверный скрип, донесшийся оттуда через несколько секунд, возвестил о том, что сержант лег в постель.
Эмберли, оставшись один в кухне, приоткрыл дверь, сел на стоящий там деревянный стул и потушил фонарик. Наступила тишина, нарушаемая лишь тиканьем часов на камине.
Медленно ползли минуты. Сержант, устроившийся наверху на узкой кровати Ширли, напрягал слух, стараясь поймать любой звук, и мысленно жалел, что не предложил мистеру Эмберли самому сыграть роль манекена. Сержант никогда не считал себя слабонервным, но, однако, и он подумал, что для того, чтобы спокойно лежать в темноте, ожидая прихода убийцы, нужно быть очень толстокожим. Он решил, что надо будет поговорить об этом с Эмберли. Прошло десять минут …пятнадцать …двадцать. Сержант понемногу начал терять терпение. Вдруг он внутренне содрогнулся от сомнения. Может быть, это просто дурацкий розыгрыш, и этот молодой черт уже уехал домой? Сомнение было нестерпимым. Он уже собрался сойти вниз и посмотреть, там ли Эмберли. Однако, немного подумав, отогнал от себя эти мысли. Пожалуй, Эмберли не стал бы так шутить.