— Как это вы так быстро сообразили? — спросил он. — Хэлло, тетя! Пришли посмотреть на разрушения?
Леди Мэттьюз, в бигуди и с кремом на лице, стояла в дверях и с интересом смотрела вокруг, ни чуточки не расстраиваясь.
— Вот это да! — сказала она. — Вот это разгром! Бедный Дженкинс. Но что могли искать в кабинете?
Эмберли одобрительно кивнул головой.
— Вы целите в самую точку, тетя Марион. Никто даже не подумал об этом. Но скажите мне, почему ваше лицо покрыто каким-то белым веществом?
— Это крем для лица, мой милый. В моем возрасте он совершенно необходим. Я, наверное, странно выгляжу?
— Ужасающее, — признался Эмберли.
Сэр Хэмфри от нетерпения переступал с ноги на ногу.
— Боже мой, Фрэнк, при чем тут лицо твоей тети? Посмотри на мой письменный стол! Посмотри, где мои бумаги!
— Дорогой, по-моему лучше посмотреть, где наше серебро. — сказала леди Мэттьюз. — Пусть Дженкинс принесет его наверх. Но где он? Может быть, он убит в постели? Пусть кто-нибудь пойдет и узнает, что с Дженкинсом.
Дженкинс был жив. Как раз в этот момент он появился — в пиджаке и брюках, надетых второпях прямо на пижаму. Сэр Хэмфри с облегчением поздоровался с ним. Реакция Дженкинса на происшедшее не обманула ожиданий его хозяина. Дженкинс распереживался едва ли не больше, чем сам сэр Хэмфри. Оба причитали наперебой, пока Эмберли не распорядился:
— Дженкинс, посмотрите, на месте ли ценности, — попросил он.
Дженкинс сразу же отправился выполнять поручение. Сэр Хэмфри решил показать супруге поврежденное окно в гостиной. Мистер Эмберли, хмурясь, стоял в кабинете среди разбросанных вещей.
Вскоре в кабинет вошла Фелисити, в прекрасном настроении, лишь возмущаясь, что никто не догадался разбудить ее, даже горничная, но мистеру Эмберли было сейчас не до Фелисити и не до ее горничной.
Дженкинс возвратился и доложил, что, насколько можно судить сейчас, не составив подробной описи серебра, ничего не пропало. Столовая оказалась совершенно не тронутой, и великолепные солонки эпохи королей Георгов все также занимали свое место в буфете.
Мистер Эмберли отправился на поиски дяди и нашел его бурно выражающим свои эмоции по поводу поврежденного окна. Леди Мэттьюз разделяла его чувства, но при этом выражала их с олимпийским спокойствием.
— Дядя, я хочу чтобы вы посмотрели, не пропало ли что-нибудь из вашего кабинета, — сказал Эмберли.
— Как, черт возьми, я смогу это понять? — возопил сэр Хэмфри. — Мне понадобятся многие часы, чтобы снова привести в порядок бумаги! Честное слово, мне иногда кажется, что в Англии уже нет никакого закона!
— У вас не хранилось ничего ценного в письменном столе? — прервал его Эмберли.
— Нет, ничего. Мне доставляет маленькое удовольствие сознавать, что усилия, затраченные этим проклятым вором, были напрасными.
— Вы уверены, что там не было ничего ценного — может быть, деньги?
— Конечно, уверен! А деньги я там не оставляю.
— А вы, тетушка?
— Нет, мой дорогой. Только счета и всякая ерунда. Думаю, что вору это показалось бы скучным. А что он искал, как ты думаешь?
— Не могу ничего предположить, сейчас я в полном неведении. — Он оглядел комнату задумчиво прищуренными глазами. — Гостиная, кабинет, библиотека, но не столовая. Странно. Выглядит так, будто он хотел найти нечто такое, что для других не представляло ценности. Что это может быть, дядя? Какой-нибудь документ?
— Не может быть! Все важные бумаги хранятся в моем банке. А те бумаги, которые я держу здесь, ничуть не интересны никому, кроме одного меня.
— Зачем ему понадобилось бросать на пол книги? — спросила леди Мэттьюз. — Мне кажется, не было никакой необходимости делать это.
Эмберли бросил на нее быстрый взгляд.
— Книги! Господи боже!
— Ну-ну, Фрэнк, что дальше? — пропищала Фелисити. — Это так любопытно!
Эмберли не обратил на нее ни малейшего внимания.
— А где та книга, которую вы взяли у Фаунтина, сэр?
— В моей комнате. Я взял ее, чтобы почитать в постели. Но почему…
Эмберли повернулся в другую сторону.
— Дженкинс, принесите ее, пожалуйста. Это «Литературные курьезы».
Леди Мэттьюз присела на стул.
— Какая прелестная загадочность, — сказала она. — Но почему книга, мой мальчик?
— Мне все же кажется, что ему была нужна именно книга, — ответил Эмберли. — У меня такое предчувствие.
Возвратился Дженкинс с книгой в руках и вручил ее Эмберли. Фрэнк быстро пролистал ее страницы, потряс ее, заглянул под корешок, прощупал обложку с обеих сторон.
— Мы все заинтригованы, — проворковала леди Мэттьюз.
Эмберли, однако, выглядел озадаченным.
— Пожалуй, ошибся, — сказал он. — И все же мне почему-то кажется, что я на верном пути.
Он задумчиво посмотрел на своего дядюшку.
— Интересно…
— Что тебе интересно? — спросил сэр Хэмфри. — Только умоляю не темни.
— Интересно, входил ли кто-нибудь ночью к тебе в комнату? — задал свой вопрос Эмберли.
Сэр Хэмфри, который подобно многим ошибочно полагал, что чутко спит, возмутился. Он готов был поклясться, что никто не мог войти в его комнату, не разбудив его.
— Дорогой Фрэнк, все это очень интересно, только, прошу тебя, не раздражай дядю, — вмешалась в разговор леди Мэттьюз.
— Извините, тетушка. Все это очень досадно. Я иду спать.
Сэр Хэмфри хотел поговорить о том, что нужно предпринять, чтобы взломщик снова не влез в поврежденное окно, но мистер Эмберли сказал, что его это не волнует, и удалился с книгой в руках.
Мистер Энтони Коркрен хотел взять трубку телефона, пронзительно звонившего в вестибюле холла, но его опередил услужливый Бейкер.
Бейкер с его обычным угодливым выражением лица извинился, что не успел еще раньше подойти к телефону, и снял трубку.
— Алло, — произнес он, и стоящий рядом мистер Коркрен мог поклясться, что ему ответил женский голос. Дворецкий искоса посмотрел на Коркрена и сказал в трубку чопорным голосом:
— Я не знаю, удобно ли это сейчас, мисс.
Голос в трубке сказал еще что-то. Бейкер выслушал и спросил:
— Простите, а кто его просит?
Было ясно, что говорящая не назвалась. На лице дворецкого появилось выражение любопытства. Коркрен заинтересовался. Бейкер осторожно положил трубку рядом с телефоном и прошел через холл к кухонным помещениям. Коркрен, чей интерес все возрастал, задержался в дверях библиотеки, чтобы посмотреть, кого попросили к телефону. И он был не очень удивлен, когда через несколько секунд в холле появился направляющийся к телефону Коллинз. Энтони, пятясь, вошел в библиотеку и закрыл дверь.
Коллинз подошел к телефону и взял трубку.
— Это Коллинз. С кем я разговариваю?
— Думаю, что вы знаете, кто я, — ответил женский голос.
Камердинер оглянулся и начал быстро говорить в трубку:
— Вы напрасно звоните мне сюда. Это не безопасно, я уже говорил вам об этом.
— В таком случае, я думаю, нам надо встретиться, — спокойно ответил голос в трубке. — Вы знаете, что я могу причинить вам неприятности.
Губы Коллинза оттянулись назад в невеселой усмешке.
— Вам от этого не будет пользы.
— Если вы откажетесь встретиться со мной, то вы меня этим не напугаете, — сказал голос в трубке. — Давайте так: или мы приходим к какому-то соглашению, или же я сознательно загублю все дело. Вы понимаете, что это в моих силах. Лучше половина, чем ничего. А у меня как раз половина. Ну, что скажете?
Пальцы Коллинза сжали телефонную трубку так, будто это было чье-то горло.
— Хорошо. Только не звоните мне сюда больше. Я согласен встретиться, но не знаю, когда смогу освободиться. Я дам вам знать об этом.
— Спасибо. Но лучше, если вы скажете сейчас, — настаивал голос.
— Я говорю вам, что сейчас не знаю, когда смогу освободиться. Вы должны понимать это. Мы встретимся в мой ближайший свободный вечер. Вы должны быть одна.
— Мы с вами встретимся сегодня, — решительным тоном произнес голос. — Естественно, я буду одна.
— Это небезопасно. Я не смогу отлучиться надолго.
— Я могу сама приехать к вам, — любезно предложил голос. — Думаю, у вас хватит сообразительности суметь выскользнуть из дома на полчасика.
Камердинер еще раз оглянулся назад.
— Хорошо, я сделаю это при условии, что вы больше не будете сюда звонить.
— Если вы будете разумно себя вести, мне не понадобится звонить сюда. Где мы встретимся?
Коллинз на мгновенье задумался.
— Хотя это и рискованно, но… вы знаете павильон в роще?
— Нет, боюсь, что не знаю.
— Не доходя до сторожки, есть ворота, через которые можно пройти к домику лесника. За ним на берегу озера и находится павильон. Его нельзя не заметить. Я буду там в шесть.
Он быстро повесил трубку и хотел было уйти, но в этот момент хлопнула дверь библиотеки, и оттуда появился Фаунтин с тяжелым, мрачным выражением на лице. Он подозрительно посмотрел на своего камердинера.
— Кто это вам звонил? — спросил он. — Мистер Коркрен как раз интересуется, знаю ли я, что мои слуги используют телефон для своих личных дел. Кто это был?
Коллинз стоял неподвижно с опущенными глазами. Его рот был искривлен в какой-то неприятной гримасе. Несколько секунд он молчал.
— Женщина, наверное. А? — спросил Фаунтин, делая шаг вперед. — Так ведь?
Коллинз на мгновение поднял глаза и спокойно сказал:
— Да, сэр. — И, кашлянув, продолжил. — Это просто молодая леди, с которой я поддерживаю отношения, сэр. Я объяснил ей, что больше звонить сюда не нужно.
— Поддерживаете отношения? Это что-то новое. Теперь послушайте, Коллинз. Я мирюсь со многим, но есть вещи, которые я не могу терпеть. Вы это понимаете?
Камердинер поклонился.
— Прекрасно понимаю, сэр. Это больше не повторится.
— Да, будет лучше, если это не повторится, — мрачно сказал Фаунтин. — Я почти готов освободиться от вас, принимая во внимание нынешний случай и все остальное.
Тень улыбки мелькнула на тонких губах Коллинза, однако он ничего не сказал. В это время Коркрен вышел из библиотеки, и Фаунтин повернулся к нему. Камердинер удалился, бесшумно пройдя через весь холл.