— Конечно, сэр, вы не могли ожидать этого, — сказал сержант. — А вы не слышали, как он выходил? Или, может быть, видели, что кто-то еще выходил из дома?
— Не слышал. Я весь вечер находился в этой комнате, писал письма. Если бы открывали парадную дверь, я бы услышал, но Коллинз, вероятно, воспользовался другой дверью.
— Ясно, сэр. Если вы не против, я хотел бы переговорить с вашим дворецким.
— Конечно, пожалуйста.
Фаунтин подошел к камину и нажал на кнопку звонка.
Почти сразу же дверь открылась, но в комнату вошел не Бейкер, а взъерошенный и сонный Коркрен. Увидев собравшихся, он заморгал и на секунду плотно зажмурился. Затем снова открыл глаза и потряс головой.
— Я подумал, что это галлюцинация, — сказал он. — Но теперь ясно вижу, что это вы, сержант. Неужели все уже раскрыто? Можете рассказать мне, я буду нем, как рыба.
Сержант улыбнулся, но Фаунтин резко оборвал Энтони:
— Сейчас не до шуток. Застрелили Коллинза.
Коркрен раскрыл рот от неожиданности. Затем посмотрел на Эмберли и попросил объяснить, в чем дело. Но Фаунтин взял объяснения на себя. Энтони, в изумлении выслушав его, заявил, что ему все это совсем не по душе.
— Я не любил Коллинза, — сказал он. — Сказать по правде, я его просто не переносил. Но это уже перебор. Я даже не против преступлений время от времени. Они оживляют наше серое существование. Но я терпеть не могу маньяков-убийц. Три смерти — одна за другой. Нет, я вам скажу, это уж слишком!
Фаунтин обернулся к Эмберли.
— Боже милостивый! Вы тоже считаете, что в этом дело? — воскликнул он. — Может быть, Тони прав? Совершенно необъяснимые убийства… Как вы думаете?
— Некоторые считают, — осторожно высказался Эмберли, — что все убийцы — маньяки.
В дверях появился Бейкер.
— Вы звонили, сэр?
Сержант оглянулся и посмотрел на него.
— Я хотел задать вам несколько вопросов, — сказал он. — Войдите и закройте дверь.
Дворецкий выполнил приказание.
— Слушаю вас, сержант.
Сержант достал свой блокнот.
— Когда вы последний раз видели Коллинза?
Дворецкий, не задумываясь, ответил:
— В двадцать минут восьмого.
— О! Вы так точно запомнили время?
— Коллинз сам обратил мое внимание на время, он сказал, что ему пора накрывать на стол.
— Вы не видели, чтобы кто-нибудь выходил из дома? — прозвучал вопрос Эмберли из другого конца комнаты.
— Нет, сэр. Он, должно быть, ушел во время обеда, когда я прислуживал за столом.
— Почему вы так думаете?
У дворецкого нервно дернулся рот. Чуть подумав, он ответил:
— Я полагаю что, если бы я находился на половине прислуги, я заметил бы его уход.
— Вот как? А скажите, вы были дружны с ним?
— Я служу у мистера Фаунтина с недавних пор. Я старался установить хорошие отношения со всей прислугой.
Сержант изучающе посмотрел на него.
— Где вы служили до того, как устроились сюда?
По лицу дворецкого пробежала тень беспокойства. Он ответил, но уже не с такой готовностью, как раньше:
— Я временно не работал, сержант.
— Почему?
— По состоянию здоровья.
— Ваш адрес?
— Я… я проживаю в Тутинге, — неохотно ответил Бейкер. — На Блэкэдер-роуд.
— У кого вы служили последний раз.
— Мой последний хозяин уехал в Америку.
— Вот как? Как его звали?
— Фэншоу, — еще неохотнее ответил Бейкер.
— Его адрес в Англии?
— У него нет адреса в Англии, сержант.
Сержант поднял голову.
— Послушайте, мой дорогой. У него ведь был адрес, когда вы служили у него. Назовите этот адрес.
В разговор вмешался мистер Эмберли.
— Вы служили у мистера Джеффри Фэншоу, не так ли? — раздался его спокойный голос.
Дворецкий посмотрел в его сторону.
— Да, сэр.
— Он жил на Итонской площади, если я не ошибаюсь? Дворецкий проглотил слюну.
— Да, сэр.
— Зачем же делать из этого тайну? Дом номер 547, сержант.
— Вы знаете этого джентльмена, сэр?
— Немного. Мы с ним члены одного клуба.
— Это правда, что он уехал за границу?
— Полагаю, что да. Я могу выяснить это.
Сержант обратился к Фаунтину:
— У вас, наверное, есть рекомендательное письмо, сэр. Разрешите, я ознакомлюсь с ним.
— Да, конечно. — Бейкер представил рекомендательное письмо. — Но я не смог написать письмо мистеру Фэншоу, поскольку он уехал — по крайней мере мне было так сказано — в Нью-Йорк. Рекомендация была написана на бумаге с эмблемой клуба.
— Нужно навести о нем справки в клубе, — сказал сержант, старательно делая записи в своем блокноте. — Или вы сами сделаете это, сэр?
— Я сам это сделаю, — пообещал Эмберли. — Однако я хочу выяснить одно обстоятельство.
Его глаза неотрывно смотрели в лицо Бейкера.
— Вы говорите, что услышали бы, как Коллинз выходит из дома, если бы в это время не находились в столовой. Но, может быть, вы видели или слышали, как кто-нибудь еще выходил из дома в течение вечера?
Дворецкий медленно ответил:
— Из дома выходили две горничные, сэр. И больше никто из прислуги.
— Вы уверены в этом?
— Да, сэр.
— Вы, находились в комнате для слуг?
— Нет, сэр. Основную часть вечера я провел в буфетной. Перед этим я был в столовой, убирал там со стола.
— Таким образом, если бы кто-нибудь вышел из дома через парадную дверь, вы знали бы об этом?
— За весь вечер никто не открывал парадную дверь, сэр, — отвечал Бейкер, все так же не сводя глаз с мистера Эмберли.
Эмберли вновь занялся перелистыванием журнала. Казалось, его больше не интересуют вопросы сержанта и ответы Бейкера. Но когда минут через десять Бейкер собирался уйти, Эмберли оторвал взгляд от журнала и спросил:
— Не показалось ли вам, когда вы заходили в комнату Коллинза, что он взял что-нибудь с собой, как будто уходит навсегда?
— Нет, сэр, — ответил Бейкер. — Мистер Фаунтин просил меня посмотреть, как следует. Я взял на себя смелость заглянуть в буфет и комод. Насколько я могу судить, все осталось на месте.
— А вы смотрели достаточно внимательно?
— Да, сэр. Я не заметил ничего подозрительного.
— Спасибо, — сказал Эмберли.
Сержант закрыл блокнот.
— У вас больше нет вопросов, сэр?
— Нет, спасибо, сержант, — спокойно ответил Эмберли.
— Тогда я поеду обратно в отделение, сэр. Извините, что разбудили вас, мистер Фаунтин. Думаю, инспектор захочет завтра встретиться с вами.
Фаунтин уныло кивнул в ответ.
— Да, конечно. Я буду дома все утро.
— Ну что ж, если это все, то я пойду досыпать, — сказал Энтони. — И возьму с собой пистолет. С ним, пожалуй, будет уютнее.
— Да, сэр, приходится ожидать всего, — понимающе поддержал его сержант.
— Пойдемте ко мне, сержант, — пригласил Энтони. — Нам обоим сейчас нужно по хорошему глоточку.
При этих словах Фаунтин вспомнил об обязанностях хозяина дома.
— Конечно, — сказал он. — О чем я только думаю? Вам, наверное, тоже необходим стаканчик вина, Эмберли?
Эмберли отказался от его предложения. Сержант, с неодобрением посмотрев на него, произнес что-то невнятное относительно инструкций, но, однако, позволил Коркрену уговорить себя. Когда он вернулся, вытирая усы, было видно, что между ним и Энтони установились самые теплые отношения. Когда они отъехали от «Мэнора», сержант сообщил Эмберли, что ему очень понравился этот молодой джентльмен.
— Больше того, сэр, — доверительно сказал он, — хотя я и не могу сказать, что он прав, но все же в его предположении о маньяке-убийце что-то есть. В конце концов, сэр, мы имеем три убийства, совершенные без какой бы то ни было видимой причины. Что вы думаете об этом?
— Думаю, что вы с мистером Коркреном стоите один другого, — ответил Эмберли. — Не все убийства совершены одним человеком. Доусона убил Коллинз.
— Что? — переспросил сержант. — Но вы никогда не приписывали Коллинзу какой-либо значительной роли. Я-то его все равно подозревал, но вы…
— Беда в том, сержант, что вы подозревали его не в том убийстве.
— Да? — недоумевал сержант. — Я полагаю, сэр, что в ваших словах, безусловно, должен быть смысл, но, будь я проклят, если я его вижу. Вам что-нибудь дало услышанное нами там? — И он показал большим пальцем через плечо в сторону «Мэнора».
— Кое-что любопытное было, — ответил Эмберли.
— Вот, что я думаю, сэр. Что-то я положил глаз на этого дворецкого. Хочу побольше разузнать о нем. Да и последить за ним не мешает. Не пойми откуда свалился, а знает больше, чем можно было предположить. Совсем не удивился, увидев нас. Как будто он нас ждал. Короче, есть у меня чувство против него, а когда у меня есть чувство, я не часто ошибаюсь. Это ваш человек, мистер Эмберли, попомните мои слова!
Эмберли загадочно посмотрел на него.
— У вас великолепная интуиция, Габбинс.
— Что ж, может быть, сэр. Но давайте поглядим, и вы увидите, что я прав.
— По-моему, сержант, — сказал Эмберли, выворачивая руль вслед за изгибом дороги, — вы ближе к истине, чем сами думаете.
Фелисити, узнав за завтраком новости, сразу объявила о своем намерении этим же утром навестить Джоан. Сэр Хэмфри обвинил ее в нездоровом пристрастии к ужасам, и она охотно согласилась с этим. Самого сэра Хэмфри очень потрясло случившееся, и он даже не стал бранить Фрэнка за ночное беспокойство. Хотя сэр Хэмфри любил торжественно заявлять, что преступная деятельность может интересовать его только тогда, когда он заседает в суде, но, однако, преступления в районе Верхнего Неттлфолда настолько участились, что и он был вынужден обратить на них свое внимание. От своего племянника он узнавал только голые факты, что, как он сказал (и повторил это несколько раз), было возмутительно.
Позавтракав, мистер Эмберли вышел из-за стола, не обращая внимания на пространные рассуждения сэра Хэмфри о современном хулиганстве и бандитизме, и задержался на минутку, чтобы посоветовать дяде послать изложение своих взглядов в одну из воскресных газет. Он предупредил леди Мэттьюз,