чтобы она не ждала его к ленчу, и удалился.
Сэр Хэмфри прервал свои рассуждения, посетовав, что молодое поколение не умеет вести себя. Его супруга, терпеливо выслушав все его речи, сказала:
— Дорогой, не принимай это близко к сердцу. Бедный Фрэнк! Он так измучился!
— Ты так считаешь, мамочка? — удивилась Фелисити.
— Да, милая. Конечно. Он столько взвалил на себя. Я хочу сегодня поехать вместе с тобой.
Сэр Хэмфри предположил, что ее тоже обуяла патологическая тяга на ужасы. Она спокойно и мирно ответила, что нет, никакая тяга ее не обуяла, но она хочет съездить в Верхний Неттлфолд.
— Мамочка, ты не против того, чтобы на обратном пути заехать в «Мэнор»?
— Нет, — сказала леди Мэттьюз. — Бедный Лудлоу. У него сто два.
— Сто два чего? — спросил сэр Хэмфри.
— Нет, я, кажется, ошиблась. Сто два и три десятых[18]. Температура.
Фелисити нимало удивилась, когда по дороге выяснилось, что главной целью леди Мэттьюз была гостиница «Кабанья голова». Она поинтересовалась планами матери. На это леди Мэттьюз ответила, что хочет, чтобы Ширли Браун вернулась в «Грейторн».
Фелисити не ожидала, что ее мать проявит такой интерес к незнакомой девушке, да еще такой необщительной, как Ширли. Она довольно сердито взглянула на мать и обвинила ее в том, что она что-то скрывает.
В ответ леди Мэттьюз попросила ее внимательно смотреть на дорогу. Фелисити послушалась, но не успокоилась. Она прекрасно изучила свою матушку и знала, что, несмотря на всю свою рассеянность, она бывает удивительно проницательной.
Она заподозрила, что Фрэнк доверил леди Мэттьюз многие свои секреты. Это было не в правилах Фрэнка, но Фелисити знала, что к своей тетушке он относится с особым уважением. Леди Мэттьюз, однако, сказала, что Фрэнк ничего ей не говорил. Под дальнейшим нажимом она отвечала так путано, что Фелисити оставила свои попытки выведать у нее что-либо.
Когда они вошли в гостиницу «Кабанья голова», Ширли была в вестибюле. Фелисити бросилось в глаза, что Ширли явно растеряна и улыбается им очень натянуто.
Леди Мэттьюз сказала:
— Моя дорогая, вам тут очень неудобно. Возвращайтесь в «Грейторн».
Ширли покачала головой.
— Я не могу, нет. Большое спасибо, но мне лучше вернуться в Лондон. Я… я право не знаю.
Леди Мэттьюз посмотрела на дочь.
— Кстати, дорогая, не могла бы ты купить масла?
— Конечно, пойду и куплю, — ответила Фелисити, поднимаясь. — Я из тех, кто понимает намеки.
Она удалилась, а леди Мэттьюз, бросив изучающий взгляд на человека с газетой, сидящего в другом конце вестибюля, сказала мягко:
— Голубушка, лучше расскажите все Фрэнку. Думаю, он и так знает.
Ширли испуганно посмотрела на нее.
— Что вы имеете в виду?
— Все о себе. Глупо молчать, ведь он может помочь вам. Из всей их семьи он самый умный.
Ширли сказала почти шепотом:
— Он не может знать. Это невозможно. Что… О чем вы догадались, леди Мэттьюз?
— Милое дитя, нам не стоит вести разговоры в холле гостиницы. Это неосторожно. Так всегда делают в плохих гангстерских фильмах и это каждый раз приводит к несчастью. Но, конечно, я сразу догадалась. Я не знаю, что вы делаете, но будет намного лучше, если вы расскажете об этом Фрэнку. Вы не согласны со мной?
Ширли, опустив глаза, смотрела на свои сцепленные пальцы.
— Я не знаю. Если бы он не работал на полицию. Но он связан с полицией. А я… я собиралась отказаться от судебного преследования за материальное вознаграждение. — Она нервно рассмеялась. — Кажется? так это называется.
— Звучит очень интригующе, — сказала леди Мэттьюз. — Я уверена, что он с удовольствием помог бы вам. А как отказываются от судебного преследования?
— Я совсем запуталась, — призналась Ширли, бессознательно сжимая пальцы. — Наверное, я все делала плохо. Но было так трудно, а мой… мой брат… От него было мало толку. А сейчас уже нет никакой надежды. Все пошло наперекосяк, и мне не остается ничего другого, как вернуться в Лондон. Я уже думала о том, чтобы все рассказать вашему племяннику, но не решаюсь, я ведь его почти не знаю, а он… Он такой принципиальный, разве не так?
— Но он так добр к животным, моя милая. Я бы сказала ему. Ведь так обидно сейчас все бросить и отступить.
Ширли некоторое время молча смотрела перед собой, затем глубоко вздохнула.
— Вы правы. Мне нужно все рассказать мистеру Эмберли… Не могли бы вы попросить его приехать и поговорить со мной?
— Это не составит никакого труда, — с улыбкой сказала леди Мэттьюз. — Но было бы лучше, если бы вы вместе со мной вернулись в «Грейторн».
— О нет. Пожалуйста. Вы считаете, что я в опасности?
— В «Грейторне» вполне безопасно, — заявила леди Мэттьюз. — Правда, там полно взломщиков, но мы сумеем позаботиться о вас.
— Я в полной безопасности, леди Мэттьюз. Вы заметили человека с плоским лицом, который тут все время околачивается?
— Да, тут был человек, — согласилась леди Мэттьюз. — Глядя на него, я вспомнила свою свадьбу. Мы тогда наняли детектива сторожить свадебные подарки. Этих бедняг всегда так жалко! Ужасно бросаются в глаза и, верно, чувствуют себя очень неловко.
Ширли улыбнулась.
— Да. Подарок — это я. А он меня сторожит. Это все благодаря вашему племяннику.
— Похоже на него, — вздохнула леди Мэттьюз. — Очень бесцеремонно, но, в общем-то, правильно. Я попрошу его приехать и повидаться с вами. Скажите, этот бедолага так и ходит за вами целый день? Если бы он был приставлен ко мне, у меня наверняка возникло бы желание дать ему булочку или немного денег.
— Так и ходит весь день, — подтвердила Ширли. — Есть еще один, который его сменяет. Так что, сами видите, опасность мне не грозит.
В это время дверь отворилась, и в гостиницу вошла Фелисити.
— Ну что, насекретничались? — беззлобно спросила она.
— Никаких секретов, дорогая, — сказала в ответ леди Мэттьюз, поднимаясь со своего места. — Ширли не поедет в «Грейторн». Ужасно упрямая девушка. В любое время, моя милая?
Ширли с некоторым трудом, но все же уловила смысл последнего вопроса.
— Да. То есть днем я собираюсь в «Плющевой коттедж». Мне нужно наконец покончить со сборами и приготовить все к отъезду. Так что, если меня не будет здесь, значит, я там.
— Очень хорошо. Я не забуду, — сказала леди Мэттьюз. — Дорогая, ты купила масла? Что бы нам с ним сделать? Может быть, домашние конфеты? Лучше бы я попросила купить апельсинов.
Приехав в «Нортон Мэнор», они застали Джоан бледной и перепуганной. Коркрен, чрезвычайно довольный собой в роли мужчины-защитника, решительно объявил, что забирает ее отсюда и хочет, чтобы она пожила с его родными. Леди Мэттьюз нашла эту идею превосходной. Было ясно, что у девушки перенапряжены нервы, и даже ее сводный брат, обычно ненаблюдательный, признал, что она выглядит плохо, и, возможно, ей лучше на некоторое время уехать из «Мэнора». Он и сам собирался отдохнуть, когда все закончится.
Джоан больше никогда не хотела возвращаться в «Нортон Мэнор». Она была согласна провести в нем еще одну ночь, и не более того. Ее отвращение к этому дому было настолько велико, что она почти в истерике заявила, что лучше вообще не выйдет замуж, чем устроит свадьбу в «Мэноре».
Ее жених предложил сделать тихую незаметную свадьбу в городе, например, в муниципальной регистратуре, однако, эта идея не имела успеха.
Джоан была согласна на все, но в дело вмешался Фаунтин. Он не возражал против свадьбы в городе, но заявил, что тихой и незаметной она ни в коем случае быть не может. Уже приглашены гости, и, вообще, с какой стати прятаться по углам?
— Вы согласны со мной, леди Мэттьюз? — спросил он.
Леди Мэттьюз была согласна. Она считала, что Джоан будет чувствовать себя совсем по-иному, когда покинет усадьбу и не будет больше слышать о преступлениях.
— А все-таки, — заявила неугомонная Фелисити, — у нас прежде никогда не было такого оживления. Будет очень скучно, когда это закончится. Подумать только: три смерти и два взлома лишь за последние две недели! Очень недурно для нашего захолустья.
— Два взлома? Кого же ограбили? — спросил Фаунтин.
— Забрались к нам, но ничего не взяли. Было ужасно интересно! — ответила Фелисити.
— Нам пора, — вмешалась леди Мэттьюз. — Хэмфри не любит, когда опаздывают к ленчу.
— Но я ничего не слышал об этих взломах! — воскликнул Фаунтин. — Когда это произошло?
— О! Первый раз в тот день, когда мы с папой приезжали, чтобы поговорить о браконьерах. Папа тогда еще взял…
Фелисити, перехватив взгляд своей матери, внезапно осеклась и покраснела.
Взял у меня книгу, — продолжил за нее Фаунтин. — Да, я помню. Не нужны ли ему следующие тома? Он говорил, что эта книга в нескольких томах.
Фелисити, открыв рот, смотрела на него.
— Послушайте, — медленно произнесла она. — Вы посылали за этой книгой, или… или же Коллинз приходил без вашего ведома?
Воцарилась тишина.
— Посылал ли я за ней? — переспросил Фаунтин. — Коллинза?
— Я так и думала, что здесь что-то не то! — воскликнула Фелисити. — Папа был очень раздосадован. Пришел Коллинз и сказал, что вы поручили ему взять книгу обратно. Это не так?
— Нет, — произнес Фаунтин в изумлении. — Конечно, нет! Он так сказал? И ваш отец отдал ему книгу?
— Да, естественно, он отдал ее. Скажите, в ней было что-то спрятано?
— Дорогая, не выдумывай, — вмешалась в разговор леди Мэттьюз. — Я уверена, что это всего лишь недоразумение.
— Но, мамочка, разве ты не понимаешь? Это же важно. Только я совершенно уверена, что в ней ничего не было, потому что, помнишь, мы ее осматривали после того, как к нам забрался взломщик. А папа заметил бы еще раньше, потому что он читал ее.
Фелисити в задумчивости наморщила лоб.
Улыбка исчезла с лица Фаунтина. Он произнес, не сводя глаз с Фелисити:
— Ничего не понимаю. Мне очень неловко, что от моего имени передали такую просьбу. Что подумал обо мне ваш отец?!