— Нет, не забыл. Но, может быть, у вас найдется что-нибудь еще?
— Да, сэр. У меня есть отпечаток подошвы и отпечатки автомобильных шин. И чем скорее я доберусь до местного отделения полиции, тем лучше, потому что преступника нужно задержать. Отпечаток подошвы очень крупный; крупнее, чем я ожидал.
— Сержант, вам цены нет, — сказал Эмберли. — Сейчас я вас доставлю в полицию. Залезайте в машину.
Весьма довольный, сержант забрался в машину.
— Что ж, я сделал все, что мог. Осталось только арестовать его.
— Вы обязательно арестуете его, — пообещал Эмберли. — Мне кажется, что после этого дела вы должны получить заслуженное повышение. Жаль только, что я не видел, как вы залезали в моторку.
— Да, уж, я не сомневаюсь, что вы жалеете об этом, сэр. Но, может быть, вместо того, чтобы вести разговор обо мне и моторной лодке, вы лучше скажете, за кем я гонялся все это время.
— Но я полагал, что вы знаете это? — произнес мистер Эмберли, удивленно подняв брови.
— У меня все-таки есть сомнения, — признался сержант. — Когда в тот раз я говорил о Бейкере, я имел в виду…
— Не надо портить впечатления, сержант. Вы говорили, что это мой человек.
Сержант осторожно спросил:
— Что я в самом деле так говорил?
— И были совершенно правы, — сказал Эмберли. — Это действительно мой человек.
Сержант в волнении проглотил слюну, но быстро взял себя в руки и бессовестно заявил:
— Я как раз и собирался это сказать, но вы меня перебили. Я сразу понял, кто он такой.
Мистер Эмберли усмехнулся.
— Да? Так вы сразу поняли кто настоящий преступник?
— Послушайте, сэр, — сказал сержант. — Если это не Бейкер, то, насколько я понимаю, это может быть только один человек. И этот человек — мистер Фаунтин.
— Ну наконец-то! — воскликнул Эмберли. — Разумеется, это Фаунтин.
— Все это прекрасно, — сказал сержант, — но зачем ему понадобилось убивать молодую леди?
— Она — его родственница, — ответил Эмберли. — Бэзил Фаунтин — двоюродный брат ее отца.
— О! — воскликнул сержант. — Потому что она его родственница… Вы считаете, сэр, что это все объясняет?
— Должно объяснять, — сказал Эмберли. — Если только вы способны к двум прибавить два.
Сержант все еще решал этот простой пример, когда машина подъехала к отделению полиции. Мистер Эмберли высадил сержанта и поехал в гостиницу.
Златокудрая хозяйка гостиницы встретила его хорошими новостями, сообщив, что бедная молодая леди уже согрелась и в настоящий момент пьет горячий бульон. Мистеру Эмберли было разрешено подняться наверх и навестить ее. Ширли, одетая в халат хозяйки и укутанная во множество шалей, выглядела ужасно тонкой. Она сидела перед большим камином и по глоточку пила горячий бульон, а заодно сушила свои короткие вьющиеся волосы. По решительному стуку в дверь она сразу поняла, кто это, и довольно застенчиво крикнула:
— Войдите.
Мистер Эмберли, вошел и закрыл за собой дверь, подошел к камину и остановился, глядя на Ширли сверху вниз и улыбаясь ей одними глазами.
— Мне кажется, мисс Ширли Браун, — сказал он, — что я все время, сталкиваюсь с вами в неловких для вас ситуациях.
Она хотела рассмеяться, но, начав, сразу смолкла.
— Пожалуйста, не надо! — Она взглянула на него. — Я, должно быть, ужасно выгляжу. Прошу вас, садитесь. Я… я еще не поблагодарила вас.
Он сел на плюшевое кресло.
— О нет, нет! Ваши манеры улучшаются. Вы сразу же меня поблагодарили.
— В самом деле? — Ширли улыбнулась. — Я не помню. Я… Когда я услышала шум другой лодки, я поняла, что это вы. Ваш полицейский рассказал вам, что произошло?
— Такер? О, нет, он ничего не понял. Я прошу прощения за то, что приставил к вам такого никудышного стража. Меня вела моя собственная интуиция. Кстати, Билл выпрыгнул через кухонное окно. Я оставил его с Такером.
— Очень любезно с вашей стороны, что вы подумали о нем, — сказала Ширли еще более застенчиво.
— Мне вообще свойственна любезность, — ответил Эмберли.
Она рассмеялась и покраснела.
— Да. Я… я знаю.
— Я не хочу беспокоить вас, — произнес он, — но меня тревожит одна вещь. Что вы сделали с вашей половиной?
Изумившаяся Ширли переспросила, глядя ему в лицо:
— С моей половиной?
— Только не говорите, что она была при вас!
— Нет, — ошеломленно сказала она, продолжая смотреть на него.
— Тогда куда же вы ее дели? Может быть, просто забыли в коттедже, как свой пистолет? Попробуйте вспомнить, это очень важно. Тот, кто хотел убить вас, знал о ней. Фелисити по своей глупости рассказала об этом, и поэтому от вас нужно было избавиться.
— Фелисити? — переспросила она. — Откуда же Фелисити могла об этом знать?
— Она и не знала, но знала о том, что по дядиной рассеянности книга побывала в ваших руках в тот самый день, когда он взял ее у Фаунтина. Про это-то она и рассказала.
Ширли отодвинула волосы со лба.
— Я не могу понять. Совершенно не могу догадаться, как вы узнали о книге. Кто рассказал вам?
— Никто не рассказывал. Милая девочка, вы все-таки недооцениваете мой интеллект. Из-за этой книги в «Грейторн» дважды вторгался взломщик. Я, естественно, предположил, что Коллинз выбрал эту книгу в качестве тайника. Но в книге ничего не оказалось. Из-за вашей скрытности я только терялся в догадках, где может быть вторая половина. Лишь вчера я узнал, что дядя оставлял книгу на десять минут в «Кабаньей голове». И где же была спрятана эта половина?
Ширли отвечала как загипнотизированная:
— В обложке. Я нашла ее совершенно случайно. Но в ней нет никакого толка. Коллинз умер, а другая половина была у него. Так что это все теперь бесполезно.
— Напротив, — сказал Эмберли. — Это была половина Коллинза.
— Да, я знаю, но он нашел половину Доусона.
— Извините, но должен возразить, — сказал Эмберли. — Он ее не находил. Я взял половину Доусона.
— Вы? — изумилась она. — Вы ее взяли? Но… но как вы узнали, что она существует? Где вы нашли ее?
Он улыбнулся.
— В ящике некоего комода. Припоминаете?
Ширли покачала головой.
— А я считала, что она у Коллинза. На вас я и не думала. Вы знали, что она там?
— Нет. Но когда вы во время карнавала отправились на ее поиски, я последовал за вами. После того, как вас спугнул Коллинз, я подошел к комоду, обследовал его и нашел ту половину завещания, которая была у Доусона. Таким образом, все мои подозрения подтвердились.
— Где же вы прятались? — спросила она. — Я ведь не видела вас и была уверена, что Коллинз вернулся к комоду раньше меня.
— Я стоял за большой портьерой в сводчатом проходе. Когда вы вместе с Коллинзом пошли в моем направлении, я по тактическим соображениям отступил в ближайшую спальню. Так что все очень просто.
Она в изумлении смотрела на него.
— Просто? Но откуда вы могли знать, кто я такая? Леди Мэттьюз еще не видела меня и не могла рассказать, кто я.
Последняя фраза заинтересовала Эмберли.
— Тетушка Марион? Вы хотите сказать, что она знает, кто вы?
Ширли кивнула.
— Ей вы, видно, доверяли больше, чем мне.
На этот упрек Ширли отреагировала необычным образом. Она стала оправдываться.
— Нет, совсем нет! Леди Мэттьюз поняла, кто я такая, как только увидела меня. Она только вчера рассказала мне об этом, когда я… попросила прислать вас ко мне. Видите ли, я очень похожа на отца. Она узнала меня.
— Неужели? — рассмеялся Эмберли. — Тетя Марион оч-чень проницательна. У меня же подозрения возникли после того, как я увидел вас и один женский портрет. Потрясающее сходство! Но вы еще не рассказали, что сделали со своей половиной.
— Вчера перед тем, как пойти в коттедж, я вложила ее в конверт и послала леди Мэттьюз, — сказала Ширли. — Больше я ничего не могла придумать.
— Слава богу! — воскликнул Эмберли. Из всего, что вы совершили за последнее время, это было самым разумным.
Он взглянул на часы.
— С минуты на минуту сюда должен явиться мой большой друг — сержант Габбинс. Он наверняка потребует, чтобы вы написали пространное заявление. Но до его прихода я хотел бы задать вам один вопрос и получить на него ясный ответ. Согласны ли вы стать моей женой?
На минуту Ширли показалось, что она не расслышала вопрос. Она в изумлении смотрела на Эмберли, не веря своим ушам.
— Но я же не нравлюсь вам!
— Бывали моменты, — согласился мистер Эмберли, — когда я с удовольствием придушил бы вас.
Она рассмеялась.
— О, вы невыносимы! Как же вы собираетесь жениться на мне?
— Сам не знаю, — ответил Эмберли, — но собираюсь.
— Но вы же сами говорили, что я вам не нравлюсь, — настаивала Ширли.
— Ну зачем к этому возвращаться? Вы и вправду мне совсем не нравитесь. Вы — упрямая, своевольная и невероятно скрытная. Ваши манеры ужасны, а вы сама — просто маленькое недоразумение. И все-таки я обожаю вас! — Он наклонился и взял ее руки в свои. — Мне кажется, что я влюбился в вас с первого взгляда.
Ширли нерешительно попыталась высвободить руки.
— Этого не может быть. Вы ужасно со мной обращались.
— Возможно, — ответил Эмберли, — но скажите, если бы я не был влюблен в вас уже тогда, то я бы все рассказал о вас в полиции?
Ширли вдруг осознала, что уже не сидит, а стоит на ногах, причем очень близко к Эмберли. Она совершенно не помнила, как это произошло. Очень внимательно рассматривая рисунок на его галстуке, она сказала чуть охрипшим голосом:
— Даже не знаю, хочу ли я выйти замуж за человека, который так плохо думает обо мне.
Эмберли подхватил ее и поднял на руки.
— Моя любимая! Я думаю, что ты восхитительна! — сказал он.
Мисс Ширли Браун, только что избежавшая мучительной смерти, вдруг поняла, что ей предстоят новые испытания, в лучшем случае, перелом ребра. И хорошо, если только одного, так крепки были объятия Фрэнка. Однако она почему-то не делала попыток высвободиться.
От дверей донесся извиняющийся голос сержанта: