– Похож на рабочего?
– Ну, не совсем на рабочего. У него, может, какая лавчонка или маленькая мастерская. Обтрепанный такой, но, видно, малый ушлый. У него–то, может, и деньжата водятся, но он их не тратит на одежду или машину и не транжирит в…
– Ночных клубах, – подсказала Делла Стрит.
Швейцар ухмыльнулся.
Мейсон вытащил банкноту в десять долларов.
– Попытайтесь вспомнить что–нибудь еще, – сказал он. – И не думайте о чаевых, которые вы упускаете из–за того, что ушли от дверей. Вы свое наверстаете. А сейчас послушайте: это моя секретарша мисс Стрит. Вы можете завтра позвонить в мою контору, попросить ее к телефону и сообщить ей все, что вы вспомните.
В отличие от Питера швейцар, взяв купюру, сперва поглядел на нее, потом кивнул и одобрительно ухмыльнулся.
– Я же говорю, – сказал он, – чаевые подождут. А если чего нужно…
– Вы пока подумайте, – сказал Мейсон. – И вызовите мою машину. Она…
– Я помню вашу машину, – живо отозвался швейцар. – И вас теперь запомню, мистер Мейсон. Если вам что потребуется…
– Очень хорошо, – прервал его Мейсон. – В настоящее время мне требуется как можно больше узнать о человеке, который привез конверт.
– Подумаю. Если что припомню, я вам завтра днем позвоню. Я нынче дежурю до двух часов ночи и не встану завтра раньше двенадцати. Может, и вспомню что.
Мейсон повернулся к Делле Стрит:
– А теперь, Делла, мы позвоним Карлину.
– Он разозлится, если мы его разбудим, – сказала Делла.
– Знаю. Но все же попробуем.
– Нельзя ли подождать с этим хотя бы до завтрашнего утра?
– Ты бы так не говорила, если бы слышала голос той женщины. Я не знаю, что у нее стряслось, но откладывать нельзя. Нужно немедленно действовать.
Мейсон повел Деллу к телефону. Она опустила монетку, набрала номер и вопросительно взглянула на Мейсона:
– Ты будешь говорить?
– Нет, – ответил Мейсон, усмехнувшись, – не я, а ты. Попробуй воздействовать на него своими чарами. Пусти в ход свой самый нежный голосок.
– Сказать ему, кто мы и зачем звоним?
– Кто – скажи, а зачем – не нужно. Тебе…
Делла приложила руку ко рту и сказала:
– Алло. Это мистер Карлин? – Выслушав ответ, она кокетливо улыбнулась и проговорила: – Мистер Карлин, я надеюсь, вы извините, что мы тревожим вас в такое позднее время. Это говорит мисс Стрит. Я доверенный секретарь мистера Мейсона. Нам совершенно необходимо повидать вас как можно скорее. Надеюсь, вы еще не ложились… О, прекрасно… Да, если можно… Да, конечно… простите… Передаю трубку мистеру Мейсону. – Она прикрыла рукой микрофон и сказала: – Он еще не ложился. Отвечает вежливо. Я думаю, все будет хорошо.
Мейсон кивнул, взяв у нее трубку, и сказал:
– Алло. Говорит Перри Мейсон, мистер Карлин. Я очень сожалею, что пришлось побеспокоить вас в такое позднее время.
– Ваша секретарша уже это говорила, – ответил мужской голос. – Пусть это не волнует вас. Я почти никогда не ложусь раньше двух часов ночи. Часто читаю допоздна, да и вообще ложиться рано не привык.
– Я хотел бы с вами встретиться по поводу одного дела чрезвычайной важности.
– Сегодня?
– Да.
– Сколько времени уйдет у вас на дорогу?
– Я звоню из «Золотого гуся», – сказал Мейсон. – Мне предстоит еще одно небольшое дело, и… словом, я, наверно, буду у вас минут через тридцать–сорок.
– Я буду ждать вас, мистер Мейсон. Постойте, вы ведь мистер Перри Мейсон, адвокат?
– Верно.
– Я о вас слышал, мистер Мейсон. Буду рад познакомиться. Я сварю к вашему приходу кофе.
– Прекрасно, – сказал Мейсон, – простите мою назойливость, я даже не знаю, как вас благодарить…
– Что вы, пустяки. Я холостяк, скучаю в одиночестве и очень рад гостям. Ваша секретарша тоже приедет?
– Да.
– Великолепно, – сказал Карлин. – Итак, я жду вас, мистер Мейсон, примерно через полчаса.
– Совершенно верно, – ответил Мейсон. – Благодарю вас.
Он повесил трубку.
– Разговаривает Карлин приветливо, – заметила Делла Стрит.
– Вполне.
– Ты успел посмотреть газетную вырезку?
– Только мельком, – сказал Мейсон. – Всего несколько строк, должно быть, из какой–то нью–йоркской газеты. Упоминается, что некая Элен Хемптон была признана виновной в шантаже и заключена в тюрьму на восемнадцать месяцев. Кажется, она и ее сообщник, имя которого не названо, занимались вымогательством, а каким именно – нельзя понять. Она признала себя виновной, и судья при вынесении приговора коротко отметил, что система вымогательства была так ловко придумана, что он не рискует сделать ее достоянием широкой гласности из опасения, что и другие смогут прибегнуть к ней.
– И это все?
– Все, – сказал Мейсон.
– А какая дата на вырезке?
– Даты нет, – сказал Мейсон. – Просто вырезан кусочек текста. Бумага слегка начала желтеть, так что или статья давнишняя, или она лежала на солнце.
– Ну что ж, – сказала Делла Стрит, – может, мы что–нибудь и узнаем от Карлина. А что это за дело, о котором ты говорил ему, шеф?
– Я хочу съездить к тому телефону–автомату, – пояснил Мейсон. Думаю, что аптека открыта всю ночь. Попробую у них что–нибудь выяснить о женщине, которая звонила мне.
– А ты заметил, – сказала Делла Стрит, – что Карлин держится вполне непринужденно. Он мне даже понравился.
– Да, разговаривал он вежливо и в то же время твердо, – сказал Мейсон, – и любопытства в общем–то не проявил.
– Верно, – согласилась Делла. – Другой на его месте начал бы допытываться – «что да почему»? Напугался бы, наверное: «Чего ради я понадобился мистеру Мейсону в такой поздний час? Что он задумал?» – и тому подобное. А этот Карлин вроде бы совсем и не встревожился.
Мейсон задумался.
– Любезен и не проявляет любопытства, – повторил он медленно.
– А может быть, он ждал звонка? – спросила Делла Стрит.
– Ну, – ответил Мейсон, – не стоит заходить так далеко в предположениях, но он явно был начеку. А теперь в аптеку, Делла, посмотрим, что там.
3
Подъезжая к аптеке на углу Ванс–авеню и бульвара Крамер, Мейсон сказал:
– Делла, как, по–твоему, откуда эта женщина могла узнать, что я в «Золотом гусе»?
– Мало ли как, – сказала Делла Стрит, – ты человек известный, тебя многие знают…
– Тогда следует предположить, что и она была там же, в «Золотом гусе».
– Совсем не обязательно. Она… постой–ка минутку… да, я поняла, почему ты так решил.
– Могло, конечно, быть и так, – продолжал Мейсон, – что ей просто сказали по телефону: «Слушай, мистер Мейсон сейчас в ресторане – «Золотой гусь“. Воспользуйся случаем, позвони ему». Может, кто–то из ее друзей был среди посетителей. Или метрдотель…
– Да, все это вполне возможно.
– И все же нет, – продолжил Мейсон, – я не думаю, что ей кто–то звонил. Уж очень она волновалась, очень уж была испугана. Ей не звонили, это она сама была в ночном клубе, сама нас видела, потом ушла и сразу позвонила.
– Кто–нибудь знал, куда мы собираемся идти?
– Мы ведь и сами этого не знали, – сказал Мейсон. – Вспомни, мы уже кончили опрашивать свидетеля и вышли из конторы, когда ты вдруг вспомнила, что Пол Дрейк рекомендовал тебе этот клуб. Он сказал, что там великолепно кормят и неплохой оркестр.
– Верно, – ответила она. – Решение мы приняли экспромтом, и никто не знал, что мы туда идем.
– За исключением Дрейка, – напомнил Мейсон. – Мы ведь позвонили Полу по дороге и сказали, что свидетель все подтвердил, что завтра утром мы увидимся, а сейчас хотим воспользоваться его рекомендацией и направляемся в ночной клуб.
– Да, я слышала, как ты ему все это говорил.
– Но Пол Дрейк, – продолжал Мейсон, – вряд ли мог сказать кому–нибудь, где мы находимся. Ведь он же детектив, в конце концов. Он умеет держать язык за зубами. Впрочем, может, мы выясним кое–что после разговора с Карлином. И, может быть, окажется, что это дело вполне заурядное и не стоило из–за него поднимать такой шум да еще мчаться куда–то ночью. И все–таки очень похоже, что эта женщина копила деньги на какой–то крайний случай, и, когда этот случай пришел, она взяла их и… Вот и аптека. Ты войдешь? – спросил он.
Делла Стрит уже открывала дверцу машины.
– Только попробуй не взять меня с собой, – сказала она.
Старший продавец готовился закрыть аптеку. Четырем юнцам, которые оживленно болтали за тягучим коктейлем из сиропа и мороженого, учтиво, но твердо напомнили, что пора уходить. Продавщица содовой воды уныло окунала грязные стаканы в горячую воду, а кассирша подсчитывала выручку.
Продавец рецептурного отдела равнодушно выслушал Мейсона.
– Я ее не очень–то запомнил, – сказал он. – Уже после ее ухода нам позвонили в другую кабинку с центральной станции и сказали, что у соседнего автомата не повешена трубка. Я зашел в кабину и повесил трубку на место. Вот и все, что я знаю об этом. Спросите лучше кассиршу.
Мейсон подошел к кассе.
Кассирша смутно помнила ту женщину. Она просила разменять ей четверть доллара. Ей примерно лет тридцать – тридцать пять. Одета в темное пальто с меховым воротником. У нее была коричневая сумка из крокодиловой кожи. Нет, более подробно она не может ее описать. Да, бросила трубку. Как уходила женщина, кассирша не видела. У них столько дел…
– Из какой кабинки она звонила? – спросил Мейсон.
– Из той, что справа, около стенда с журналами.
– Я ее осмотрю, – сказал Мейсон.
Вместе с Деллой Стрит он прошел к кабинке.
– Продавец из рецептурного отдела определенно наблюдает за нами, шеф, – прошептала Делла.
– Возможно, он думает, что я из ФБР, – сказал Мейсон. – По–моему, у нас практически нет шансов узнать, что ее испугало, но все же нужно посмотреть. Раз она убежала так внезапно, то могла что–то оставить платок, кошелек или…
– Здесь на полочке лежит клочок бумаги и несколько монет, – сказала Делла Стрит, заглядывая в дверь через стекло.
Мейсон толкнул дверь. Делла Стрит проскользнула внутрь будки.