– Где же? – Генри начинал терять терпение. Эта Нэнси, кажется, славная девушка. Но разве можно так тянуть?
– В отеле Уайт Харт в Порчестере.
– Почему вы мне раньше этого не сказали?
– Да, потому… – Нэнси замялась. – Видите ли, она там не одна…
– Ах вот оно что? – угрожающе произнес Генри. Он представил себе предстоящее объяснение с матерью Вероники, и перспектива эта не улыбалась ему. – С кем же она?
– С Дональдом Маккеем.
– Но… – на мгновение Генри потерял дар речи. – Откуда вам это известно?
– Ну.., по правде говоря, я это и раньше знала. Я сейчас позвонила Бет, – она ведь тоже знает все – а Бет и говорит: скажи мистеру Тиббету, он такой милый, он, конечно, все поймет.
– Увы, я понимаю с каждым часом все меньше и меньше, – сказал Генри. – Например, я не могу понять, как ухитрился Дональд Маккей быть в одно и то же время в отеле Уайт Харт и дома у своих родителей.
– Ну это я могу объяснить, – проворковала Нэнси. – Вы понимаете, она получила эту телеграмму…
– Какую телеграмму?
– Я лучше начну сначала. В пятницу вечером, когда я вернулась с коктейля, Ронни была очень расстроена. Оказывается, они с Дональдом договорились провести вместе уик–энд в Порчестере, а Дональд вдруг сказал, что все, мол, отменяется – у него мать заболела и он должен ехать в Эссекс. Но в субботу утром пришла телеграмма. Прочесть ее вам?
– Да, пожалуйста! – Закрыв рукой трубку, он сердито повернулся к Дональду:
– И вам не стыдно, молодой человек? Мы еще с вами побеседуем.
Зашелестела бумага – это Нэнси вытащила телеграмму из конверта, затем она прочла: «Маме лучше могу уехать субботу встречай одиннадцать восемнадцать порчестерский поезд Ватерлоо целую нежно Дональд».
– Откуда отправлена телеграмма? – спросил Генри.
– Ее отправили в пятницу в восемь четырнадцать вечера из… Лондона.
– Нэнси, – сказал Генри, – будьте хорошей девочкой, возьмите такси и привезите мне эту телеграмму сюда, в «Стиль».
– Но я не одета!
– Так наденьте что–нибудь. И поскорей. Это очень важно. – Генри запнулся, потом спросил:
– Вы так и не объяснили мне, почему же Вероника не вернулась?
– Должно быть, они решили побыть там еще. Им, наверно, хорошо вдвоем, – резонно заметила Нэнси.
– Но Дональд в редакции.
– Господи, где же тогда Ронни?
– Если бы я это знал… Жду вас через пятнадцать минут. Он повесил трубку и повернулся к Дональду.
– Не буду говорить вам, что я о вас думаю. Я скажу это позже. А пока ответьте мне: вы посылали эту телеграмму Веронике?
– Нет! Конечно, нет.
– Кто, кроме вас обоих, знал, что ваша мать заболела?
– Мне кажется, все знали. Отец позвонил сюда, и я спросил у мистера Уэлша, могу ли уйти пораньше. Он послал меня к мисс Френч. А потом я относил листы макета в отдел мод и там тоже рассказал. Бет не было на месте, но все остальные слышали.
– Ну а сколько людей знало о первоначальном вашем плане – поехать с Вероникой в Порчестер на уик–энд? Дональд снова покраснел.
– Это совсем не то, что вы думаете, сэр, – сказал он. – Я люблю Ронни. Я к ней отношусь с уважением…
– Я не об этом спрашиваю… Сейчас не об этом. Кто, кроме Нэнси Блейк и Бет Конноли, знал о вашем плане?
– Боюсь, что все.
– Это как же?
– Ну.., вы же знаете Ронни – язык у нее без костей. Она всей редакции разболтала.
– Понятно. Значит, все, кроме меня, знали, что вы намерены хорошенько развлечься.
– Да… То есть ничего подобного! – Дональд вдруг осмелел. – Не обижайтесь, сэр, но, по–моему, вы страшно старомодны.
– В данном случае я этого не стыжусь.
– Вы не так меня поняли, сэр. Я хочу сказать, что теперь многие проводят вместе уик–энд и праздники и при этом вовсе не спят в одной постели. Представьте себе. Но вы все так воспринимаете… Наверное, в ваше время люди вели себя более безнравственно. Мне даже стыдно за вас.
Генри вторично утратил дар речи. Он не ждал такого поворота. И к тому же Дональд, кажется, говорил правду.
– Об этом позже… – перебил он. – Сейчас главное, что вы уехали не вместе. Если, конечно, ваш отец меня не обманул… Вы были в Эссексе, а Веронику кто–то выманил из дома фальшивой телеграммой. Не уходите из редакции – вы еще понадобитесь мне.
Когда Дональд вышел. Генри прежде всего позвонил жене и, рассказав ей об исчезновении Вероники, попросил отнести в Скотланд–Ярд пачку Вероникиных фотографий. Затем сам позвонил туда и добился, чтобы немедленно начали розыск. Он сообщил приметы Вероники, велел найти того водителя такси, который довез Веронику до Виктория–гров, и хорошенько расспросить железнодорожных служащих на вокзале Ватерлоо.
Привезенная Нэнси телеграмма тотчас же была запущена в полицейскую машину. Для порядка Генри позвонил в отель Уайт Харт в Порчестере. Ему сказали, что мистер Маккей заказал двойной номер на субботу, а затем отменил заказ. Человек по фамилии Маккей в отеле не появлялся, и никого, похожего по описанию на Веронику, там тоже не видели.
Только сделав все возможное. Генри отправился к Терезе Мастере. Тереза сидела за своим столом – как всегда, очень красивая и с несколько рассеянным выражением лица.
– Чем могу быть полезна, инспектор?
Генри сел и закурил.
– Мисс Мастере, что случилось с тем маленьким свертком, который Элен Пэнкхерст просила вас привезти из Парижа? Тереза растерянно посмотрела на Генри.
– Господи! Я начисто о нем забыла… Такой пустяк…
– Возможно, именно этот пустяк и стоил Элен жизни. Где он сейчас, кстати?
– В моем… Как странно! Я отлично помню, что положила его в чемодан. Но.., да, совершенно точно – когда я распаковывала чемодан, его там не было.
– Его кто–то вынул. Я полагаю, вы не запирали чемодан?
– Конечно, нет, я никогда его не запираю.
– Я так и думал. Он простоял всю ночь в темной комнате?
– Да. Но это же фантастика! Вы думаете, кто–то украл…
– Не украл, а вынул. Причем не кто–то, а сама Элен.
– Элен? Так почему же его не нашли?
– Я думаю, найти его уже нельзя. Да я и не пытаюсь. Просто хотел убедиться, что мои предположения верны. Вы мне вот что лучше скажите – что это за слухи ходят насчет Николаев Найта?
Тереза побледнела, и Генри заметил, как у нее сжались кулаки:
– Какие слухи? Я не знаю, о чем вы…
– Думаю, что знаете: по поводу кражи моделей из парижских модных домов.
– Ах это! – с некоторым облегчением сказала Тереза. – Да просто сплетни. Дело в том, что у Николаев удивительное чутье. Ему удается воспроизвести линии парижских моделей, лишь взглянув на фотографию. Он не дешево берет, но по сравнению с ценами Диора или Монье за оригиналы – это просто гроши. Поэтому многие женщины заказывают Николасу платья, которые он называет «парижские экстра».
– И держит это в секрете?
Тереза улыбнулась.
– Он – нет! Но его клиентки – безусловно. Ведь они хотят, чтобы все думали, будто они носят вещи, купленные в Париже, а не какие–то копии, приобретенные за полцены. Когда пошли эти слухи, стали поговаривать – копии оттого так хороши, что их кроят с оригинальных «ЮПе». Но я думаю, это чепуха. Возможно, Николас и достает фотографии нелегально – до того дня, когда их разрешается публиковать. Но это не такой уж смертный грех… И все же было несколько неприятных случаев: дамы, купившие оригинальные модели, сталкивались лицом к лицу с копиями Найта… Примерно с месяц назад герцогиня Базинсток встретилась на благотворительном базаре с актрисой Фелисити Фрейзер. Платья на обеих были совершенно одинаковые. Герцогиня только накануне утром получила свое от Монье, который заверил ее, что платье – уникальное. Она стала упрекать его, но он доказал, что модель не покидала салона и что фотографировать ее было запрещено.
– Как же объяснил все это Найт?
– Он сказал, что кто–то описал ему это платье, а крой он определил по фотографиям подобных моделей.
– Это возможно?
– Сомневаюсь. – Тереза пожала плечами.
– Вы, наверное, слышали, – сказал Генри, – есть такие миниатюрные фотоаппараты, замаскированные под зажигалку или что–нибудь в этом роде. Однако работать с ними может лишь настоящий мастер–фотограф…
Терезе явно стало не по себе, но она не сказала ни слова.
– Ну да ладно, – добавил Генри. – Думаю, рано или поздно мы все выясним. Все равно это лишь одна из нитей в запутанном клубке… Кстати, в каком номере вы останавливались в отеле «Крильон»? Я хочу позвонить и проверить, не оставили ли вы пакетик там?
– Это уж скорее помнит Вероника. Я была так занята в последний день, что попросила зайти в магазин Веронику. Может быть, эта штука все еще у нее?
– От души надеюсь, что вы ошибаетесь.
Так и не объяснив изумленной Терезе, что он имел в виду, Генри направился в художественную редакцию. Дональд молча работал в углу, стараясь быть незаметным. Генри не обратил на него внимания и подошел прямо к столу у окна, где сидел Патрик.
– Можете уделить мне несколько минут?
– Думаю, что могу, – мрачно ответил Патрик. – Только не в этой душегубке. Сходим куда–нибудь выпьем.
– А куда?
– Тут поблизости есть забегаловка. – Патрик слегка оживился. – Наши туда не ходят: уж больно грязна.
Бар и вправду был обшарпанный, пустой, неуютный. Они уселись на дубовую скамью, Патрик заказал большую порцию виски, а Генри – томатный сок.
Уэлш взглянул на него с сочувствием.
– От этой дряни никакой пользы, – сказал он. – Выпейте–ка чего–нибудь покрепче.
– Я не люблю пить в рабочее время.
– А вид у вас такой, будто вам не помешало бы хватить пару стаканчиков, – проницательно заметил Патрик. – Что стряслось?
– Пропала Вероника Спенс, – ответил Генри.
– Красотка манекенщица? Где же она? – Патрик вдруг фыркнул. – Может быть, она нашла нового дружка. Он ее утешает после несостоявшегося уик–энда с Дональдом.
– Вы знали об их плане?
– Думаю, не я один. В пятницу она оповестила всю редакцию.