Колесо света резко раздвинулось, черная дыра стала больше и чернее, дыра в пространстве… будто смотришь сквозь нее в космос, но уже без звезд.
Свет исчез. Остался только черный диск, заполнивший весь экран обзора чернильной тьмой. Затем не только экран обзора, но и весь корабль окунулся в ту же тьму, навязчивую, гнетущую, которая, казалось, давила на них со всех сторон.
Кэролайн тихо вскрикнула, но сразу же подавила крик — тьма почти мгновенно сменилась яркими потоками света.
Корабль опускался на город — на гигантский город, от вида которого у Гэри перехватило дыхание. Город, где небоскребы возвышались над небоскребами, как гигантские ступени; город, башни которого как пальцы титана протягивались к ним; огромный массивный город из сверкающего белого камня с прямыми утилитарными линиями, город, тянувшийся на многие мили; город, простирающийся от горизонта до горизонта.
На небе горели три солнца: одно белое и два ослепительно голубых — они проливали на планету такой поток света и энергии, что Гэри подумал, что Солнце в сравнении с ними — слабая свечка.
Томми снова взялся за ручку управления и включил режим торможения. Но и после этого корабль продолжал плавно спускаться вниз, будто он опускался на мягкую, но упругую подушку.
Неожиданно раздался повелительный голос, приказывающий им ничего не предпринимать и гарантирующий, что они и их корабль будут доставлены в полной целости и сохранности. Это даже были не слова, а словно бы они все одновременно подумали одно и то же.
Гэри бросил взгляд на Кэролайн и увидел, как ее губы сложились в одно слово: «Инженеры».
Значит, это был не бред. Значит, действительно, существуют те, кто называют себя Космическими Инженерами. И это их город.
Корабль, замедляя ход, опускался все ниже и ниже: только теперь Гэри осознал, что когда они первый раз увидели эти каменные нагромождения, их отделяли от них многие мили. В сравнении с городом они и их корабль были крошечными… микроскопическими тварями — не больше, чем какой-нибудь муравей в тени горы.
И вот они уже в городе, по крайней мере, в верхних его ярусах. Корабль пронесся мимо огромной башни и нырнул в ее тень. Внизу они видели все новые и новые детали города: извилины улиц, широкие аллеи и бульвары узенькими ленточками мелькали вдали. Город, пугающий своими размерами. Город, который может посрамить тысячи вместе взятых Нью-Йорков. Город, который превосходит даже самые тщеславные мечты человечества. Миллионы крошечных человеческих городов, сложенные вместе. Гэри попытался представить размеры планеты, на которой расположен такой город, но это было бесполезно: человеческое воображение здесь бессильно. Они опускались на один из пяти ярусов, все ниже и ниже, все ближе и ближе к огромным каменным блокам. Теперь они были так близко, что терраса здания казалась огромной широкой равниной.
Часть крыши отворилась, словно дверь. Плавно паря, корабль опустился в проем люка. Миновав люк, они продолжали опускаться между высоченных стен, окрашенных в приятные пастельные тона.
Корабль мягко сел и замер. Они прибыли.
— Итак, мы здесь, — сказал Херб. — Что дальше?
И в ответ на его вопрос снова раздался голос, который вовсе не был голосом:
— Это место мы приготовили для вас. Здесь вы найдете привычные для вас гравитацию, воздух и окружение. Здесь вам не понадобятся скафандры и другие искусственные приспособления. Вас ждет еда.
Они удивленно переглянулись.
— Мне кажется, — произнес Херб, — мне здесь понравится. Вы меня слышите? Вы говорите, еда? Я надеюсь, у вас найдется и выпивка.
— Да, — подтвердил голос. — Найдется и выпивка.
У Херба отвалилась челюсть.
Томми покинул кресло пилота.
— Я хочу есть, — сказал он и, подойдя к внутренней двери выходного шлюза, повернул ручку. Остальные присоединились к нему.
Выйдя из корабля, они очутились на огромной каменной плите, расположенной в центре циклопической комнаты. Плита, очевидно, служила подставкой для их корабля, так как остальная часть пола была выложена блоками искристого минерала, который сверкал в лучах трех солнц, светивших сквозь огромный прозрачный потолок. Стены комнаты были мягких постельных тонов, и на них были развешаны огромные живописные полотна. А вокруг корабля, куда ни брось взгляд стояла мебель: великолепно обставленные комнаты, только без стен. Настоящий дворец в одной огромной комнате.
Гостиная, библиотека. спальни и столовая. В центре столовой стоял прекрасный массивный дубовый стол, окруженный пятью креслами, а на нем был сервирован обед, достойный королей.
— Цыплята! — воскликнул Херб, и в его голосе послышалось нечто вроде благоговейного трепета.
— И вино, — добавил Томми.
Они удивленно уставились на стол. Гэри повел ноздрями. Пахло курятиной.
— Антикварная мебель, — заявил Кингзли. — В Солнечной системе она стоила бы целое состояние. В основном Чаттертон… и похоже, это не подделка. Великолепные образцы, прямо музейные — все до одного. Им, по крайней мере, тысяча лет. — Он разглядывал одну вещь за другой. — Но как они оказались здесь?
Кэролайн залилась звонким счастливым смехом.
— В чем дело? — потребовал объяснений Томми.
— Не вижу ничего смешного, — заявил Херб, — если, конечно, все это не розыгрыш, и эта курятина действительно курятина.
— Это курятина, — успокоила его Кэролайн. — И все остальное тоже реальность. И мебель тоже. Но для меня это совсем не антиквариат. Дело в том, что тысячу лет назад такая мебель была везде. Правда, именно эта — самая роскошная.
— Но при чем тут ты? — удивился Гэри.
— Все это сделано по моим рассказам, — ответила она. — Инженеры спросили меня, что мы едим, и я рассказала им. Они поняли меня намного лучше, чем и полагала. Я рассказала им, во что мы одеваемся, какой мебелью пользуемся. Но все, что я знала, это вещи, которыми люди пользовались тысячу лет назад. Кроме курятины, конечно. Вы же до сих пор едите курятину, не так ли?
— Еще как, — усмехнулся Херб.
— Но это значит, что Инженеры могут синтезировать все, что им понадобится, — произнес Гэри. — Они упорядочивают атомы как хотят. Они трансформируют материю!
Кингзли кивнул:
— Да, именно так.
Херб поспешил к столу.
— Если мы не поторопимся, нам ничего не останется, — заметил Томми.
Курятина, картофельное пюре, соус, вино, сливки… все как будто пару минут назад из кухни самого фешенебельного отеля в Солнечной системе. После жизни на кофе и приготовленных на скорую руку сэндвичах они оценили стол по достоинству.
Херб с сожалением разглядывал последний кусочек цыпленка и печально покачивал головой.
— Я больше не могу, — простоял он. — В меня больше не лезет.
— За всю свою жизнь не ел ничего лучше, — заявил Кингзли.
— Они спросили, что мы едим, — пояснила Кэролайн, — и тогда я стала вспоминать свои самые любимые блюда. Они ничего не забыли.
— Но где же сами Инженеры? — полюбопытствовал Гэри. — До сих пор мы ни одного не видели. Мы уже видели, что они сделали или могут сделать, но ни один из них перед нами не появлялся.
Послышались тяжелые шаги, и Гэри повернулся на их звук. К ним приближался некто, похожий на человека, но все же это был не человек. У него был такой же рост, такой же вид… две руки, две ноги, человеческий торс и голова. Но в его лице определенно что-то было не так, впрочем, и во всем его теле что-то было не так.
— Вот и ответ, — сказал Томми. — Инженер собственной персоной.
Гэри не слышал его. Он завороженно смотрел на существо, приближающееся к ним. Он понял, что в Инженере было не так.
Если не считать человеческого облика, у него не было ничего общего с человеческими существами из Солнечной системы, потому что Инженер был из металла!
Человек, развившийся на металлической основе, а не из протоплазмы.
— Человек из металла! — произнес он.
— В самом деле, — отозвался Кингзли, но в его голосе было не удивление, а острое любопытство. — Это очень массивная планета. Сила гравитации должна быть грандиозна. Наверное, протоплазма выдержать ее не смогла бы. Нас, вероятно, раздавило бы, если бы Инженеры не подготовили для нас соответствующие условия.
— Вы правы, — ответил человек из металла, не открывая рта и вообще без всякой мимики. Он говорил с ними так же, как и голоса, слышанные ими на Плутоне, и как голос, дававший им указания над городом.
Подойдя к столу, Инженер остановился и неподвижно замер, сложив руки на груди.
— Все ли вас устраивает?
Было очень странно слушать его. Ни звуков, ни мимики, ни жестов… только слова, вспыхивающие в мозгу, отпечаток мысли в сознании.
— Да, конечно, — ответил Гэри. — Все прекрасно.
— Великолепно! Все! — восторженно перебил его Херб, размахивая куриной ножкой.
— Мы очень старались сделать все так, как у вас. Мы довольны, что всё сделали правильно. Мы долго не могли понять одну вещь. Картины на стенах. Вы говорили, что у вас они есть и вы к ним привыкли, а нам очень хотелось все сделать именно так, как у вас. Но живопись никогда не приходила нам в голову, у нас никогда ее не было. Нам теперь жаль, что мы так недогадливы. Картины — прекрасная вещь. Они так красивы. Так странно, что мы до них не додумались.
Гэри повернулся и посмотрел на полотно, висящее над столом. Это была работа маслом и работа великолепная. На ней был изображен какой-то фантастический пейзаж: огромные горы вдали, странные перекрученные деревья, трава в человеческий рост, брызги водопада. Такую картину, подумал Гэри, любая картинная галерея почла бы за честь выставить.
— То есть, — уточнил он, — это первые картины, написанные вами?
— Раньше нам никогда не приходило в голову рисовать, — подтвердил Инженер.
Они не имели представления о живописи. Ни одному Инженеру никогда не приходило в голову запечатлеть на холсте окружающее… Ни один из них никогда не держал в руках кисти художника… Но вот картина: прекрасный колорит, взвешенная композиция; картина полна гармонии, она радует глаз!