змеились: магу чудилось, будто они шевелятся сами собой. Высокие скулы треугольного лица и тонкие губы маленького рта завершали портрет существа странного и чуждого. Вроде и человек, но Грай бы за это не поручился.
Однако фигура у видения была красивая. Из одежды на северянке имелась только короткая странная юбочка из множества тонких цепочек и, кажется, металлических пластин, что позволяло рассмотреть и красивую полную грудь, и великолепную линию плеч, и стройную талию, и длинные ноги.
— Горячее сердце, сильное, — проворковала женщина, протягивая руку, чтобы опять коснуться мужчины.
Грай отстранился инстинктивно. Не шарахнулся испуганно, но мягко отклонился, не позволяя дотронуться. Почему-то одна мысль о ее прикосновении вызывала глубокую неприязнь и резкий протест внутри. С незнакомкой не хотелось даже находиться рядом, а уж тем более — позволять себя трогать.
Женщина на мгновение замерла с вытянутой рукой, пристально вглядываясь в лицо мага, после чего вдруг улыбнулась. Не мстительно и угрожающе, а как будто ласково и даже одобрительно. Но Тагреная все равно передернуло: улыбка четко обозначила совсем не человеческие острые клычки.
— Хорошее сердце, влюбленное…
— Почему это влюбленное? — возмутился Тагренай. Мысленно ужаснулся, что он несет вместо того, чтобы задавать нормальные разумные вопросы, но продолжил: — Я с этим борюсь!
— Хороший мальчик, но глупый, — мурлыкнула женщина. Двинулась вкруг него, пытаясь обойти. Но допускать ее к себе за спину — с такими-то клыками и повадками! — Грай не собирался, повернулся следом, чем еще больше развеселил незнакомку. — Бороться надо за любовь хорошей девочки, а не с ней. Впрочем… Девочка-то умнее будет. Нити уже сплетены накрепко, куда ты денешься?
— А вы, собственно, кто и что вам от меня надо? — наконец взял себя в руки ужастик. Машинально призвал силу, начиная забывать, что он сейчас спит. Сила тоже, похоже, об этом забыла и привычно откликнулась, собралась на кончиках пальцев, заполнила отставленную ладонь.
— Ты хочешь предотвратить катастрофу на севере своей страны? — вдруг спросила в лоб женщина уже совсем иным, деловым и спокойным тоном.
Протянула руку, двумя пальцами ухватила край клубящейся над ладонью ужастика дымки — и ниточкой потянула на себя. Хаосит проводил это движение ошалелым взглядом — и отпустил силу. Чтобы не позориться.
— Хочу, — не стал отрицать очевидное Тагренай, сделав вид, что ничего такого уж страшного женщина не сотворила. Сон ведь, мало ли что тут может случиться!
— Я помогу тебе. А ты поможешь мне.
— Как именно? — заинтересовался маг.
— Освободи меня, закончи начатое. У тебя хорошо получается, судьба ведет тебя прямой дорогой.
— Начатое? — не понял Тагренай.
— Ты разбудил мое сердце, моего… мужа, разрушил темницу. Я сумела очнуться, но я — все еще заперта.
— Погоди, ты что… Праотец?! — вытаращился на нее Грай. — То есть ты — тот самый создатель северян? Женщина?!
— Какая ирония, да? — ухмыльнулась она. Неопределенно взмахнула рукой, и из тумана собралась пара кресел, в которые собеседники уселись. — Не трать время на объяснения, за прошедшее время я сумела достаточно освоиться, чтобы понять, во что эти старейшины превратили мой народ. Патриархальное племя гордых дикарей, готовых убить себя ради глупой гордости! Потеряли свое прошлое, потеряли культуру, а чужой — брезгуют, хотя и пользуются… Отвратительно.
— И что вы планируете с ними делать, когда вернетесь? — осторожно уточнил Тагренай.
— Наказывать. — Губы изогнулись в мстительной улыбке. — И воспитывать.
— Всех? Вы не подумайте, что я лезу, но… со мной тут друг, северянин, и мне бы совсем не хотелось, чтобы он пострадал. У него семья, дети. Скоро трое будет…
— Этот милый мальчик? — улыбнулась женщина. — О нет, за него можешь не беспокоиться. Он хороший, он заставляет меня надеяться, что этот народ не безнадежен. Он послушался сердца, а не гордости, и я очень им довольна. Да и за остальных можешь так не переживать, — успокоила она. — Детей наказывают, да, а не убивают и не калечат. Они ведь просто дети, которые остались без присмотра. Соглашайся. Твой король тоже поблагодарит тебя, будь уверен. Север прекратит доставлять ему столько проблем, талтар будут сидеть тихо-тихо, станут послушными-послушными!
— И что нужно делать?
— Все просто. Мы с супругом неразрывно связаны, мы уравновешиваем и стабилизируем друг друга. Когда он оказался заперт в башне на юге, моя сила, ничем больше не сдерживаемая, вырвалась из-под контроля. Чтобы сохранить эту землю, этот народ и не навредить остальным, я вынуждена была… разделить себя и свою силу на части. Ничего, кроме скипетра, под рукой не нашлось, пришлось действовать решительно. Благо он оказался достаточно стойким, чтобы в нужной степени ослабить и повредить мое тело. За годы, прошедшие с освобождения того, кого ты знаешь как Создателя, моя сила… хм… опять собралась в одном месте. Если бы не нелепая случайность, я уже вполне восстановилась бы. Однако убивала я себя на алтаре и, не заметив, привязала свою сущность к нему.
— Мне, как я понимаю, нужно ее отвязать?
— Да. Это просто. Ты должен разрушить тот самый алтарь тем самым скипетром, который сделали взамен утраченного.
— Что, он все-таки стал артефактом? Из-за вот этой надписи на рукояти? — заинтересовался Грай.
— Надпись — всего-навсего благословение и пожелание долгой счастливой жизни двум любящим сердцам, связанным кровью, — скривилась женщина. — Это просто церемониальное оружие. Было.
— Тогда почему именно им?
— Это сложно, — вздохнула собеседница, но все же попыталась объяснить: — К нему оказалось привязано очень многое. Да, я понимаю, что этот жезл — совсем не тот, но похож, чего достаточно. Можно было даже не усердствовать так в детализации, а уж по качеству новый намного превосходит прежний. Первый не был произведением искусства мастера-оружейника.
— Погодите, а как я вообще разрушу алтарь этим скипетром? Это же колющее оружие, а не кувалда!
— Достаточно…
— Просто похожести? — ехидно передразнил Грай.
— Это символы, — устало пояснила женщина. — Как жертва богам. Жертва — это что-то, чего ты лишаешь себя, это часть тебя — кровь, жизнь, душа. Но большинству богов достаточно символической замены. Вместо крови — вино, вместо плоти — хлеб или фрукты, вместо души — свечи и цветы. Понимаешь? Вот и здесь вместо того скипетра достаточно этого, а вместо полного уничтожения алтаря — повредить его, хотя бы просто ударить.
— Ладно, это я понял. А с Пеналоном вы чем поможете? Откуда вы вообще знаете, что они собираются предпринять?
— Даже если бы мои… старейшины в этом не участвовали, нетрудно догадаться. Король Турана мертв, а новый пока не вошел в полную силу. Это — то время, когда можно попытаться подвинуть землю. Буквально.
— А при чем тут король? — опешил хаосит.
— Ты не задумывался, почему меня — нас — поселили именно в этих местах? — задумчиво проговорила она. — Если провести прямую линию отсюда, из Белого мира, до Тариша, с севера на юг, получится Туран.
— И?
— Здесь самое слабое место мира. Ну вроде как… шов, которым сшиты два полотнища. Нами укрепили его края. Две сильные сущности, способные сторожить мир от других… пришельцев. Подобных нам, но настроенных совсем не так дружелюбно. И мы держим. А между нами стоит король Турана и — тоже держит, жертвой собственной крови. Связывает нас с миром, оберегает мир.
— Как-то все это нелепо звучит, — хмыкнул Грай. — Один человек приравнивается к божественным сущностям? И вообще, нельзя было как-нибудь сразу укрепить тонкое место? А то вот король умрет, не оставив наследника, и привет, мир лопнет?
— Все не столь страшно и грандиозно, — рассмеялась женщина. — Мы лишь дополнительная страховка, ничего с миром не случится. А вот Турану без короля придется… сложнее. И его соседям. Потому что без этой связи станет больше разрушительных землетрясений и бурь.
— Что, и все это благодаря одному человеку? — недоверчиво спросил Тагренай. — Он один может удержать мир от землетрясений?
— Не удержать, а перенаправить и уменьшить вред, приносимый людям, — возразила Праматерь. — Символы. Это — тоже они.
— Так что, выходит, любой желающий может вот так привязать себя к земле? То есть я понимаю, что наверняка есть свои сложности и ограничения, большая ответственность и все такое. Но почему именно король Турана?
— Потому что он первый предложил, — опять засмеялась женщина. — Ты забываешь одну вещь, милый мальчик. Боги ушли из этого мира. Раньше, когда мир был моложе, он мог выдерживать их присутствие достаточно долго. А теперь боги стали слишком тяжелы для него и наблюдают все больше со стороны, не вмешиваясь.
— А вы?
— А мы гораздо, гораздо слабее богов. Ну так что, договорились?
— Договорились, — решил Грай. — А где искать алтарь? Как он выглядит? И скипетр — где?
— Скипетр там же. Они принесли его — и не стали заканчивать начатое. Они не желают меня слушать. Им же хуже.
А потом на Грая наплыло новое видение: небольшая пустая зала, украшенная знакомым каменным кружевом. Посередине — прямоугольный плоский булыжник, на нем красиво разложена белая драпировка, стоит старая деревянная чаша и лежит то зловещего вида церемониальное оружие, скипетр. Древко с лезвиями на двух концах: с одной стороны — прямым и длинным в бутоне гарды из трех шипов, с другой — с венчиком из нескольких узких длинных лезвий-щупалец.
Следом замелькали коридоры и переходы, ведущие все вверх и вверх, удаляющиеся и запутывающиеся в огромной клубок. Грай словно быстро-быстро пятился назад, до плотной занавески, заменяющей дверь, и спальни с десятью постелями. А потом словно упал на свою кровать — и проснулся.
Хаоситу опять понадобилось несколько секунд, чтобы собраться с мыслями и прийти в чувство. Потом, решительно вздохнув, мужчина рывком поднялся и принялся торопливо одеваться. Управился быстро: поправить рубашку, надеть пиджак, обуть сапоги — все сборы. Подошел к другу и потряс того за плечо.