— И что?
Аргументы безопасника разбились об этот вопрос и взгляд королевы, ставший вдруг лукавым и насмешливым. А стоило опустить взгляд на губы, изогнувшиеся в легкой ироничной улыбке, и мужчина обнаружил в голове звенящую пустоту.
Действительно, и что?
— Боги!.. — Он глубоко, рвано вздохнул. — Моя королева, да я живу дольше, чем…
— Вы не живете, Ильнар, — оборвала его Олира. — Вы работаете. А жить вы, похоже, даже не пробовали.
Ухватив его за воротник кителя, женщина дернула к себе, одновременно приподнимаясь на носочках, чтобы дотянуться до губ мужчины. Тому не хватило упрямства отказаться от такого подарка, и через мгновение он уже вел в поцелуе. Прижимал к себе податливое, горячее тело желанной женщины, безжалостно сминая тонкий шелк платья, ласкал, исступленно и жадно пил ее дыхание. И понимал, что этого катастрофически мало.
Прервав поцелуй, он еще крепче прижал ее к себе, но опять не удержался, проложил дорожку из поцелуев по плечу и шее, к уху и выдохнул с трудом:
— Это какое-то наваждение! Остановите меня, моя королева, иначе…
Отвечать Олира посчитала излишним и просто молча взялась за пуговицы его кителя. Ильнар на мгновение замер, пытаясь вернуть самообладание и остановить катастрофу, но именно в этот момент губы женщины коснулись его шеи. А когда вдоль торопливо бьющейся жилки влажно скользнул шаловливый язык, от самоконтроля безопасника остались одни воспоминания.
На этом время для разговоров вышло, их поглотило одно стремление на двоих, которое ожидало этой минуты больше месяца. Не просто зов плоти; тяга друг к другу двух одиноких, не верящих в возможность собственного счастья людей. И обоим наконец стало наплевать, что об этом скажут окружающие и как с этим жить потом.
«Потом» не существовало, только «сейчас». Только срывающееся — одно на двоих — дыхание, только прикосновения и ощущения. И — желание. Стать еще ближе, обменяться половинками себя, прорасти друг в друга глубоко, до самого дна души. Найти наконец то, без чего жизнь не имела цвета, вкуса, запаха — друг друга. Раствориться в этом нечаянном, нежданном чувстве.
А весь остальной мир… Ему придется привыкнуть и подстроиться.
Спустя некоторое время, в котором не существовало ничего, кроме двух горячих, сплетенных тел, любовники полулежали на кушетке, выравнивая дыхание и пытаясь утрясти в голове произошедшее. Вернее, полулежал Ильнар, баюкая на коленях и пытаясь согреть зябко поводящую плечами женщину. Тянуться за кителем было слишком далеко, больше ничего подходящего в комнате не обнаружилось. А магия… увы, тут он тоже был бессилен.
Пахнущая страстью и нежностью тишина уже не давила, а заботливо укутывала.
— Мне кажется, эти заговорщики и предположить не могли, чем все закончится, — с тихим смешком заметила Олира через некоторое время. — Иначе нас заперли бы в спальне.
— Предлагаете поставить им в вину эту недоработку, моя королева? — уточнил Ильнар.
— Несколько минут назад я была «Олли», за что теперь такая немилость? — нахмурилась она и немного отстранилась.
— Мне нравятся оба варианта, — задумчиво пожал плечами мужчина. — Тебе неприятно?
— Страшно, — честно призналась женщина. — Я только-только опять начала верить, что все еще может наладиться…
Ильнар несколько секунд внимательно, пристально разглядывал ее лицо, словно увидел впервые, а не выцеловывал несколько минут назад каждую черточку. Бережно погладил кончиками пальцев скулу и подбородок.
— Прости. Я вправду думал, что тебе без меня будет лучше, а я смогу без тебя обойтись. Дурак.
— То есть больше никаких холодных взглядов и вот этого равнодушного «ваше величество»? — подозрительно сощурилась Олира.
— Пока ты этого хочешь, — согласился мужчина. — Вот только… боюсь, на Совете иное обращение будет неуместно. Ты все еще в трауре, к тому же…
— Ладно, я поняла, — тяжело вздохнула королева, устраивая голову на его плече. — Будешь пробираться ко мне в спальню украдкой, под покровом ночи… да?
— Могу даже по балкону, если тебе так захочется, — со звучащей в голосе улыбкой заверил он.
— А чего хочется тебе? — осторожно спросила Олира.
— Пить, — максимально честно ответил безопасник, вызвав короткий смешок. — А если не так конкретно… Не знаю. Мне точно не хочется тебя отпускать, а все остальное — слишком внезапно, и его слишком много. Я отвык от таких сильных чувств, думал, на них уже не осталось ни сил, ни времени. Нужно сначала освоиться в новых условиях.
— У тебя есть на это почти год, — через несколько секунд оптимистично решила женщина. Это и так было куда больше, чем она могла надеяться всего несколько часов назад. — И, кстати, насчет «попить» очень хорошая идея.
Она попыталась подняться, но Ильнар отпустил не сразу. Сначала забрал долгий, чувственный поцелуй, наслаждаясь близостью прильнувшего тела, а потом встал вместе с Олирой. Та подобрала чудом не разбившийся бокал, наполнила вином и благодарно улыбнулась мужчине, накрывшему ее плечи кителем. Себе Ильнар плеснул ягодного компота, осушил стакан залпом. Несколько секунд пристально смотрел на женщину, а потом все же дал волю своим иррациональным страхам:
— Можешь пообещать мне одну вещь? Это серьезно.
— Мне уже страшно.
— Никогда не ищи спасения в вине, это плохой путь, — хмурясь, проговорил Ильнар. — Облегчение от алкогольного забытья мнимое, обманчивое и делает только хуже.
Олира озадаченно вскинула брови, потом усмехнулась.
— Пообещаю, если ты тоже мне кое-что пообещаешь. Брось курить.
— Ты серьезно? — растерялся безопасник.
— Вполне. Омерзительный запах. — Она наморщила нос.
— Договорились, — через пару мгновений кивнул Тавьер. Договоренность скрепили рукопожатием, стараясь не улыбаться нелепости этой сцены, и — с куда большим удовольствием — поцелуем, когда Ильнар за руку привлек женщину к себе.
— Почему ты так нервно реагируешь на алкоголь? — спросила Олира через несколько минут, когда они устроились в кресле с тарелочкой закусок. Безопасник недовольно поморщился, но все-таки ответил:
— Алкоголь и наркотики убили мою жену. Я понимаю умом, что между этим и бокалом вина лежит бездна, но ничего не могу с собой поделать.
— И ты до сих пор ее любишь? — с замиранием сердца спросила королева.
— Что? — искренне растерялся Тавьер. — Не говори ерунды, это было полвека назад, и разлюбил я ее еще до того, как овдовел. Просто… ты, наверное, была права, когда упрекала меня в трусости. Это оказалось трудно, и я предпочел сбежать, лишь бы не проходить вновь через что-то подобное. И едва не упустил из-за этого тебя. Пожалуй, стоит поблагодарить за все это Грая…
— Но кровать могли бы и предусмотреть, — засмеялась Олира и закончила разговор новым поцелуем.
Перспектива встреч украдкой и предстоящей игры в холодность почему-то совсем ее не беспокоила, даже будоражила предвкушением сорванных поцелуев и прикосновений невзначай. Да, сохранить траур по покойному мужу полностью у нее не получилось, но королева не считала себя виноватой. Любви и каких-то других сильных чувств между ними не было, а для благодарности вполне достаточно официального соблюдения приличий.
Причем благодарности не столько за хороший прием и доброе отношение, сколько за то, что в ее жизни теперь появился Ильнар. Холодный, жесткий, циничный мужчина, который на самом деле умел быть ласковым и целовать так, что от счастья кружилась голова.
ЭПИЛОГ,в котором власть находит своего хозяина
Малый королевский кабинет
— Как ты считаешь, Ильнар? Я готов?
— Безусловно, ваше величество. — Тавьер выразительно склонил голову.
— Хватит обзываться, — поморщился молодой король. — Какое я тебе величество?
Ерашию Четвертому, надевшему корону вчера, в день своего двадцатилетия, предстояло провести первое в его жизни заседание Королевского совета, и по этому поводу он чрезвычайно переживал. Хотя, казалось бы, готовили его к подобному с детства, но одно дело — присутствовать рядом с матерью и учиться, а совсем другое — предстать перед советниками самостоятельно.
— Официальное, — ехидно отозвался бессменный глава Тайной канцелярии. — Да не дергайся ты, никто тебя не съест, они к тебе привыкли и прекрасно знают, что упрямство у тебя от обоих родителей, плюс еще свое нажитое. Где сядут, там и слезут.
— Врожденное — от мамы, приобретенное — от тебя, — легко парировал Ераший. — Ладно, пойдем, сколько можно тебя ждать? А то еще опоздаем, — опомнился он, торопливо сгребая рабочие записи в толстую папку.
— Меня ждать? — восхитился таким нахальством безопасник. — Ну ты и наглая морда, твое величество! А я его еще новостью хорошей подбодрить хотел…
— Ну так подбадривай. Разрешаю, — великодушно кивнул король.
— Олли вечером решила собрать гостей, узкий круг. Можешь в особенно страшные моменты вспоминать Тагреная с его выводком и говорить себе, что все ерунда.
Ераший в ответ искренне, с удовольствием рассмеялся: новость действительно была хорошей, указанный «узкий круг» он любил. И пресловутый выводок совершенно его не пугал, невзирая на таланты и экзотическую наружность.
Даршарай лет десять назад наконец нагулялась и вознаградила мужа за терпение аж тремя наследниками-погодками, которые являли собой настоящую банду. Правда, мальчишки были незлыми, просто очень уж энергичными, и пугали окружающих своеобразной наследственностью. Старший во всем походил на отца, и в нем готовился проснуться дар хаосита огромной силы, средний оказался перевертышем с маминым даром, а младший взял от отца не только магию, но и когти вместе с привычкой покрываться чешуей в моменты волнения. Находить им нянек и учителей каждый раз было тем еще приключением.
— С этими мыслями мне правда будет легче пережить Совет. Спасибо, папа!
— Ты при министрах такого не ляпни, — предостерег тот, но на порывистые объятия все же ответил.
С самого детства наследник прекрасно знал, что муж его матери — не его отец. Довольно глупо было пытаться скрыть от мальчика подобную информацию во дворце, где он рос на глазах сотен и тысяч людей. И с самого детства ему было плевать на это. Хоть он и приучился обращаться к консорту по имени, но в глубине души считал отцом именно его.