— Огонь вели не из пушки, герр оберст-лейтенант[95].
— Из чего тогда? — удивился фон Притвиц.
— Сейчас я вам кое-что покажу, — ответил командир батареи и поманил стоявшего в отдалении солдата. Тот подскочил и протянул офицеру смятый кусок металла. — Вот! — артиллерист показал его Притвицу. — Подобрали у батареи. Похоже на хвостовик от бомбы. Снизу — заряд, далее — корпус со взрывателем. Подобное оружие русские пытались применять в войне с японцами — я читал об этом в журнале. Бомбометы оказались малоэффективными: в цель попасть трудно — ствол не нарезной. Полагаю, русским удалось их усовершенствовать: огонь по батарее велся очень точно. Если это так, то бороться с бомбометами будет трудно. Из них можно стрелять из траншеи и окопа, что и произошло — мы не видели орудия русских.
— Не задерживаю, обер-лейтенант! — сказал фон Притвиц.
Артиллерист щелкнул каблуками и ушел. Оберст-лейтенант, заложив руки на спину, прошелся по командному пункту, размышляя. Русские сумели удивить. Не настолько беспечны, как казалось. Сумели сохранить пулемет и орудие, обстрелять из них позиции полка. Вопрос в том, сколько их? Сбитый шар и выведенная из строя батарея — это жест отчаяния или осознанная тактика? Если второе, плохо. Но, с другой стороны, отступать нельзя. У него приказ. Позиции противника нужно непременно захватить. Перетащить на германскую территорию трупы русских солдат и их винтовки. Все это показать репортерам — они ждут вызова в близком местечке. Те расскажут о вероломном нападении русских на германские позиции. Полку фон Притвица удалось его отбить и нанести поражение противнику. Репортеры побывают на русской стороне, убедятся в мощи германской армии. Общественность придет в восторг. Заодно кайзер получит casus belli[96], которым можно потрясти перед носом русского царя. Выторговать уступки, а не согласится, пригрозить войной. Империя не случайно развернула перед русскими границами свои армии. Пока это только демонстрация, но кто знает?
— Пригласите ко мне ритмейстера[97] фон Браухича, — велел фон Притвиц адъютанту.
Через несколько минут гусарский офицер стоял перед оберст-лейтенантом.
— Слушайте приказ, ритмейстер, — начал оберст-лейтенант. — Вашему эскадрону надлежит стремительным ударом захватить позиции русских, включая населенный пункт за их линией обороны. За его пределы не выдвигаться, бегущих русских не преследовать. Встать за ним и вести разведку прилегающей местности. В случае появления русских войск со стороны Гродно, своевременно доложить. Вам понятно?
— Яволь, герр оберст-лейтенант! — сообщил ритмейстер. — Хотя моим парням было бы полезно опробовать клинки и пики на бегущих русских.
— Не увлекайтесь, ритмейстер! — покачал головой фон Притвиц. — Это не война, а пограничный инцидент. Будьте осторожны при захвате русских позиций. У них могли сохраниться пулемет и орудие, хотя меня уверили, что с пулеметчиком разобрались артиллеристы. Мы уже понесли потери, я не хотел бы их множить.
— Кавалерию кайзера не остановить! — усмехнулся фон Браухич. — До траншей русских мы домчим мигом. Ну, а там в дело вступят пики и клинки.
— Помогай вам бог! — кивнул оберст-лейтенант. — Приступайте, ритмейстер!
Гусарский офицер козырнул и удалился. Спустя несколько минут в стороне раздалось пение трубы. Из леса стали выезжать гусары в черно-серых доломанах и киверах в чехлах. В руках они несли пики с флажками. Выстроившись за опушкой, эскадрон, подчиняясь приказу командира, взял с места рысью и потек к видневшимся вдалеке траншеям русских. Оберст-лейтенант поднес к глазам бинокль. Эскадрон шел стройными рядами, вздев пики к небу. Вот он миновал большую часть пути. Русские не стреляли, хотя по всем правилам давно следовало начать. «Обер-лейтенант не соврал, — подумал фон Притвиц. — Пулемет он уничтожил. И орудие молчит. Это хорошо…»
Эскадрон приблизился к узкому месту в дефиле. Подчиняясь команде, гусары опустили пики и сорвались в галоп. «Фон Браухич знает дело, — похвалил оберст-лейтенант ритмейстера. — Опасное место следует проходить на скорости. Но теперь все, эскадрон не остановить…»
Додумать он не успел. От русских траншей ударили пулеметы — безжалостно, в упор. Передовые ряды гусар во главе с ритмейстером словно натолкнулись на невидимую преграду и рухнули на землю. Следом пришла очередь других. Роняя пики, всадники выпадали из седел, летели под копыта лошадей или падали вместе с ними. В считанные секунды перед русскими траншеями возникла груда из трупов людей и животных, и она продолжила расти. Пулеметы били, не смолкая. Их пули прошивали мягкие человеческие тела, поражая тех, кто скакал следом. Издали это походило на битву невидимого великана с посмевшими напасть на него людишками. Ударами огромных ладоней он сметал ряды тех, кто приблизился к нему слишком близко. Над полем боя воцарился хаос. Носились потерявшие всадников кони, они ржали и кричали. Вопили раненые, но все это перекрывал заливистый лай пулеметов.
Всадники в задних рядах эскадрона, наконец, поняли, что их тупо убивают. Завернув коней, они понеслись обратно. Бросив пики, пригнулись к шеям лошадей и неслись, не разбирая дороги. Лишь бы подальше от страшных пулеметов, этой безжалостной и слепой смерти, летевшей от русских траншей.
Убежать удалось далеко не всем. Вслед хлестнули очереди, и они достали многих. Всадники падали с коней или сползали из седел. Их, зацепившихся ногою за стремя, ошалевшие лошади тащили по начавшим зеленеть кочкам. Обратно к лесу вернулась едва треть вышедшего в атаку эскадрона.
— О, майн гот! — прошептал фон Притвиц побелевшими губами и опустил бинокль.
Ответом ему стало молчание. Офицеры, бывшие на командном пункте, потрясенно наблюдали картину разгрома. Оберст-лейтенант пришел в себя первым.
— Лейтенант Хубе! — окликнул адъютанта.
— Яволь, герр оберст-лейтенант! — вытянулся тот.
— Берите мой автомобиль и поезжайте в местечко. Там в отеле «Полония» отыщете гауптмана фон Шпонека. Передайте: я прошу его приехать. Он нужен рейху.
— Яволь! — щелкнул каблуками лейтенант и убежал.
«Мы еще посмотрим, кто кого», — подумал фон Притвиц, проводив его взглядом.
Глава 13
Самым трудным оказалось убедить солдат подпустить врага ближе.
— Да они нас стопчут! — возразил Курехин, когда Федор это приказал. Солдаты закивали. — Это ж кавалерия! Глазом не моргнем, как доскачут.
— Не успеют, — хмыкнул Федор. — Пять стволов в упор… Только бьем из трех, два в резерве. Нужно обеспечить непрерывный огонь. Один диск добил, подключается сосед. Другой меняет магазин. И так далее, пока германцы все не лягут.
Он обвел взглядом притихших бойцов.
— Не ссыте, братцы! — улыбнулся. — Не пройдут они. С нами Бог и пулеметы! Первым открываю огонь я, вы тут же подключаетесь. По местам!
Наверное, в другой ситуации ему бы не поверили. Только перед этим кое-что произошло. На глазах солдат офицер сжег воздушный шар германцев, а потом расстрелял артиллерийскую батарею из какой-то трубы. Солдаты видели, как германцы после этого подцепили упряжки к пушкам и утащили их в лес. Страшный артиллерийский огонь более не грозил. И все это сделал техник в офицерском мундире, у которого шашка путалась в ногах. Солдаты, видя это, прятали улыбки. Но теперь перед ними был другой человек. Он явно знал, что делать, и умел это. Таких нужно слушаться.
Подпоручик не подвел. Подпустил германцев так, что стали различимы лица, и открыл огонь. Следом застрочили пулеметы солдат. Били непрерывно, в считанные секунды опустошая диски. Но пули не летели мимо: плотный строй кавалеристов не давал такой возможности. Кавалеристов выкашивало, как траву в поле, — всадников, коней… Пулеметчики вошли в раж и молотили без перерыва, пока враг не побежал. И даже тогда продолжили стрелять. Федору с трудом удалось прекратить эту вакханалию.
— Патроны на исходе, — объяснил ошалевшим от боя пулеметчикам. — Своих мало привезли, здесь не выдали. Неизвестно, где искать. Чем стрелять будем?
Солдаты среагировали неохотно — в жилах их кипела кровь. Первый в жизни бой… Многие, стреляя, матерились и кричали.
— Силантий, — подозвал Федор унтер-офицера. — Возьми трех солдат и пройдись с ними по деревне. Может, кто из офицеров уцелел? Разузнай про патроны и еду. Люди голодны, позавтракать не успели. Остальным чистить оружие и снаряжать диски. Германцам в рыло насовали, но они не угомонятся. Нужно быть готовыми.
Озадачив подчиненных, Федор прошел вдоль линии обороны. Оценил последствия обстрела. Живых в траншеях не нашлось — били немцы точно. Да и была здесь дежурная смена пулеметчиков с часовыми. Все погибли, хотя кто-то, может, убежал. Федор подобрал две винтовки, уцелевшие на беглый взгляд, снял с убитых пояса с подсумками. В пулеметных гнездах откопал коробки с лентами. Часть их искорежило разрывами, но нашлись и целые. «Максимы» посекло осколками — не восстановить. Жаль, была надежда.
Обнаруженное добро Федор отволок к своим, приказав солдатам разряжать ленты и набивать добытыми патронами диски. Принялся помогать и сам. За этим занятием и застал их возвратившийся Курехин. Вместе с ним пришел немолодой унтер-офицер с широкой галунной нашивкой поперек погонов.
— Фельдфебель третьей роты Сильверстов, — доложил, откозыряв. — Старший чином в батальоне, получается, остался. Не считая ваше благородие.
— Офицеры все убиты?
— Думаю, что да, — сообщил Сильвестров. — Они в избах ночевали, а по ним германец первым делом и ударил. Тот, кто сразу не погиб, так в огне сгорел, — он перекрестился.
— Солдат сколько уцелело?
— Не могу сказать, — повинился Сильверстов. — Я собрал с сотню. Остальные или в город утекли, или в лес сховались. Да еще бонбами побило многих, раненые есть. Мы их подобрали и перевязали, но везти в город надо.