— А скажи мне, Кошкин, — начал полицейский, не спуская с него взгляда. — Где ты был вчера вечером? Сожители по казарме показали, что куда-то выходил.
— Точно так, ваше благородие, — кивнул Федор. — Был в трактире у Лопахина.
— Что пил, ел?
— Две чарки водки, щи со щековиной, — стал перечислять Федор. — Затем каша с маслом. Покурил и пошел к себе в казарму. Разделся и лег спать.
— В котором часу?
— Не могу знать, ваше благородие, — развел Федор руками. — Нет у меня часов. Без нужды они. По гудку встаю, по нему работать заканчиваю. Помню, что темно было, а сожители мои спали. Умаялись, — усмехнулся он. — Проститутку перед этим привели, вдвоем ее пользовали.
— Тьфу, гадость! — сморщился полицейский. — Семенов, — посмотрел на городового. — Проверь в трактире, правду ли сказал.
— Сделаем! — кивнул городовой.
— Как есть правда, — перекрестился Федор. — У Лопахина меня хорошо знают, часто захожу.
— Хорошо живешь! — хмыкнул офицер. — По трактирам в будний день.
— Я, ваше благородие, справный мастеровой, — с обидой в голосе произнес Федор. — Менее пятидесяти рублев в месяц не имею. Могу себе позволить.
— Покажи кошелек! — приказал полицейский.
Федор встал, достал из кармана и положил перед ним на стол пухлый кошель. Полицейский открыл и вытряхнул на стол кучку засаленных купюр.
— Однако! — сказал, копошась в них пальцем. — Сколько здесь?
— Двести пять рублей, — с гордостью доложил Федор. — Ну, и мелочь. Я вчерась, ваше благородие, заработал три рубля, а в трактире заплатил четыре гривенника, да и те с чаевыми половому. Больше двух рублей осталось. Так и скопил.
— Мелкие купюры, — пробормотал полицейский офицер и посмотрел на Федора. — Еще деньги есть?
— Никак нет.
— Выверни карманы.
Федор подчинился.
— Посмотри его, Телегин!
Городовой подошел и обхлопал Федора, не забыв пройтись ладонями по груди, пояснице и ногам.
— Ничего нет, ваше благородие, — доложил, выпрямившись.
— В вещах смотрел?
— Первым делом. Тоже ничего.
Федор мысленно поблагодарил Друга за совет не нести деньги в казарму.
— Всегда пожалуйста! — раздалось в голове. — Изобрази недоумение. Это что за обыск?
— Дозвольте спросить, ваше благородие? — поспешил Федор. — Это с чего у меня обыскивают? Рази виноват в чем? Так скажите!
— Успокойся, Кошкин! — махнул рукой офицер. — Не тебя одного смотрят. Близ завода людей убили, а при них деньги имелись. Вот и ищем.
— Купцы, что ли?
— Бери выше, — вздохнул офицер. — Князья.
— Как же можно их убить? — делано удивился Федор. — То же колдуны.
— За словами следи, унтер! — окрысился полицейский.
— Виноват, ваше благородие! — поспешил Федор. — Осененные. Но таким, как я, к ним не подойти. Их даже пуля не берет.
— Ты откуда знаешь? — насторожился полицейский.
— Так в полку видел. Приезжали колду… Осененные на учения. Знатно огнем били. Встали — и давай кидать. Мы дивились, что в окоп не прячутся, командир роты и скажи, что стрелять в них бесполезно — пуля не берет. Щит какой-то есть. Разве что из пушки…
— Забирай свои деньги и иди! — оборвал его полицейский.
Федор подошел к столу, сгреб деньги в кошелек и вышел.
— Что скажешь о нем? — спросил полицейский городового.
— Ничего худого, — пожал тот плечами. — Мастеровой справный, поведения смирного, ни в чем предосудительном не замечен. Пьет в меру, безобразий не совершает.
— Присмотри за ним.
— Это почему?
— Дерзкий больно. Обыск ему не нравился. Невелика птица, чтобы привередничать.
— Приглядим, — пообещал городовой…
В этот день Федор работал до гудка, но норму выполнить успел. Фомич закрыл наряд, мастеровой отправился в казарму. Там первым делом проверил сундучок. Все на месте, хоть и перевернуто. Федор сложил все в привычном порядке. Встал и посмотрел на сожителей. Те валялись на койках и старательно смотрели в потолок.
— Что молчите, предатели? — спросил Федор. — Выдали меня полиции?
— Не сердись, Федя! — сел на койке Петька. — Так насели, ироды! Что делали в вечор, кто куда ходил? В комнате все перевернули. Что искали? — он пожал плечами. — Запрещенные листки, что ли?
— Деньги, — пояснил Федор. — Тут недалече князей побили.
— Ну, а мы при чем? — засопел Петька. — Вот же фараоны! Где князья, а где мы? Отбрехался?
— Да, — кивнул Федор.
— Надо это спрыснуть! — предложил Петька. — Васька сбегает. Только это… Одолжи полтину. У нас гривенник на двоих.
— Меньше баб водите! — буркнул Федор.
— Так получка завтра, — успокоил Петька. — Я отдам. Выпьем мировую, Федя?
— Не отказывай, — прозвучал голос в голове. — Пообщаюсь с пролетариатом.
— Хорошо, — кивнул Федор. — Но полтины будет мало. На, держи! — он достал из кошелька и протянул Петьке бумажный рубль. — Угощаю. Водку брать казенную, бутылки[13] хватит. На остаток — хлеб и колбаса.
— Спаси тебя Бог, Федя! — воскликнул Петька, схватил рубль и вскочил с койки. — Вместе с Васькой сбегаем. Подымайся, лежебока! — он толкнул товарища. — Федя угощает.
Пока они ходили, Федор принял душ и переоделся. Воротившиеся сожители принесли «красноголовку», хлеб и круг колбасы. Закуску разложили на оберточной бумаге. Федор сходил в душевую и помыл захватанные пальцами стаканы. Неприятно, да и проститутка пила, а она, может быть, заразная. Разлили, выпили, закусили. Завязалась беседа. Сожители стали вспоминать деревню — они были родом из Подмосковья, фабричное обучение, говорили о работе и начальстве. Федор откровенно скучал — слышал не раз. Угомонить бы болтунов, но вмешался Друг.
— Информация из первых уст — это очень важно, — сообщил Федору. — Ценный источник. Узнаёшь больше, чем из газет. Их мы тоже посмотрим, но потом. А пока слушай.
Федор не знал слова «информация», но по смыслу догадался. Потому сидел и кивал. Наконец все стали зевать и решили на боковую. Федор забежал в клозет, а затем сполоснул руки и рот под умывальником.
— Зубы не чистишь? — спросил Друг.
— Не приучен, — сказал Федор. — А нужно?
— Непременно, — укорил Друг. — Не то быстро потеряешь. А болят зубы так, что врагу не пожелаешь. У меня личные воспоминания почти не сохранилось, но вот это помню. У вас бормашины примитивные, обезболивающих нет, только морфий, а его лучше в пень. Пломбировочный материал — цемент. Остается драть. Удовольствие еще то. Будем чистить, научу как.
— Ладно, — согласился Федор.
— Знаешь, где ближайшая библиотека? — спросил Друг, когда Федор лежал под одеялом.
— Нет.
— Узнай. Только всех подряд не спрашивай — удивятся. Выходной у тебя в воскресенье?
— Да.
— Вот и навестим…
Библиотекарь изумленно смотрел на стоявшего перед ним мастерового. Одет в костюм и косоворотку, брюки заправлены в сапоги. На голове — кепка. Зайдя в помещение, посетитель ее снял и пригладил волосы ладонью. Стрижен, брит, выглядит опрятно, только что ему нужно? Это коммерческая библиотека. Сюда ходит чистая публика — преподаватели гимназий и курсов, студенты и учащиеся. Мастеровым — дорога в народную библиотеку, где бесплатно.
— Здравствуйте! — поприветствовал его посетитель, подходя к деревянному барьеру, ограждавшего служителя от публики.
— И вам не хворать, — улыбнулся библиотекарь. — Чем могу быть полезен, молодой человек?
— Нужны книги по истории России, — ответил мастеровой.
— Какие именно? — с иронией спросил библиотекарь. — Сочинения Карамзина, Ключевского, Соловьева? Или Костомарова с Иловайским?
— Всех давайте, — сказал посетитель.
— Десятки томов, — покачал головой библиотекарь. — Вы собираетесь прочесть их разом?
— Нет, конечно, — согласился посетитель. — Буду искать точку бифуркации.
— Что, простите?
— Поворотный пункт в истории.
— Их много, — улыбнулся библиотекарь. — Вот что, молодой человек. Рекомендую начать с учебника для гимназий. Как найдете интересное вам место, сообщите мне, я подберу нужного автора и том. И еще. У нас нужно платить. В народной денег не берут.
— Там выбор никакой, — ответил мастеровой. — Был уже. Сколько стоит?
— Двугривенный в читальный зал. Захотите унести книги, потребуется залог.
— Начнем с зала, — сообщил посетитель. Достал из кошелька и выложил на стойку два гривенника.
— Паспорт предъявите, — потребовал библиотекарь.
Посетитель достал из кармана книжку и положил на барьер. Библиотекарь взял журнал и списал в него имя, отчество, фамилию и адрес — завод Мальцева на Пресне. Вернул документ владельцу и отвел в читальный зал, где указал место за столом. Принес учебник. Мастеровой взял его и углубился в чтение. Библиотекарь вернулся к себе. Каково же было его удивление, когда спустя час посетитель подошел к нему.
— Кажется, нашел, — сообщил задумчиво. — Что у вас есть по периоду от Смутного времени до Петра Первого?
— Много.
— Нужны книги разных историков. В том числе иностранных.
— Иностранные большей частью на языке оригинала. Не всех перевели. Есть французские, немецкие, английские.
— Давайте всех.
Подивившись, библиотекарь спорить не стал, и вскоре перед мастеровым выросла стопка книг. Обслуживая других читателей, библиотекарь время от времени заходил в зал, где бросал взгляды на необычного посетителя. Тот ЧИТАЛ — именно так, прописными буквами. Книги листал профессионально, то есть заглядывал в содержание, находил нужную главу, после чего впивался глазами в текст. Пробегал его быстро и брал следующую книгу. Причем, как заметил библиотекарь, неважно на каком языке. Проходя мимо, он увидел, что мастеровой штудирует сочинение английского историка. Ладно бы француза или немца — эти языки библиотекарь худо-бедно знал, но англичанина? Кто их читает в России? И это мастеровой?! Или рядится под такового? Революционер, живший за границей? Но зачем тому история России? Они больше сочинения иностранных философов спра