Мимо них на костылях проковылял Кейтаро-кун - вероятно, искал Тецуну-чан. Столкнувшись взглядом с Ацумори, он тут же попытался сбежать, но запнул о собственный костыль и растянулся на полу. Его очки слетели с носа и разбились.
- Привет, Кейтаро-кун, - произнес Аяо, помогая ему встать на ноги. - Ты в порядке?
- Конечно! Конечно же, - Кейтаро опасливо воззрился на одноклассника.
Мейда подобрала с пола разбитые очки, и Кейтаро-кун с благодарностью принял их от нее. Их пальцы при этом соприкоснулись, Мейда покраснела, а Кейтаро робко улыбнулся. Улыбнулся - и заметил взгляд Ацумори, направленный прямо на него, после чего мгновенно поскучнел, извинился и продолжил свой путь.
- У него есть способности, - произнесла Мейда, глядя, как удаляется от них спина Кейтаро-куна. - У меня от его прикосновения мурашки по коже. Ацумори-сама, он же одаренный!
- А, ну теперь все понятно, - сказал Аяо, особо не вслушиваясь в ее слова.
На самом же деле все стало понятно еще давным-давно. Кейтаро-кун был маленького роста, худой, сгорбленный, с потными ладонями и порножурналами в портфеле, носил очки с толстыми стеклами, а еще у него была идиотская лохматая прическа и парочка озабоченных дружков. Он просто идеально подходил на роль гареммастера, вот к нему и липли все, кому не лень. Аяо подозревал, что оба дружка Кейтаро-куна, чьи ладони были стерты в кровь бесконечной мастурбацией, тоже входили в его гарем, но проверять не особо хотелось.
- А если он коснется меня, я тоже стану подчиняться ему? - задал он вопрос.
Мейда задумалась.
- Наверное, да, - с серьезным видом произнесла она.
***
День начинался не самым лучшим образом. Если, конечно, три минуты после полуночи можно считать началом дня.
Выслушав доклад Танимуры до конца, Курумару Тацуо задумался. Ситуация была тяжелая.
Странно, но здесь, в своей родной стране, Курумару был слабее всего: он не мог воспользоваться связями, как, допустим, в Германии или в Польше. Никому в Японии не нужен был ересиарх, даже отшельникам на островах Амакуса, равнодушным к мирскому. Потеря сразу двух человек могла обернуться для Курумару катастрофой.
"И мне их совсем не жаль, абсолютно. Я же политик. Политика - это как шахматы. Двигаешь себе фигуры по полю и ни на что не обращаешь внимание. Логика проста."
Курумару стиснул зубы и поманил пальцем к себе Танимуру. Тот наклонился, подставив боссу смятое ухо.
- Танимура-кун, - сказал Тацуо. - Пока не предпринимай ничего. У этого парня, возможно, есть козырь в рукаве, а может, и два, и даже три. Он настоящий картежник. Шулер. А с шулерами тебе, Танимура-кун, пока садиться за один стол рано. Понял меня? Я сам с ним разберусь.
- Оябун, да я ему шею одним махом отверну! - запротестовал Танимура. - Что он может, этот хиляк? Генсая победить невелика заслуга, да и Сато-сан человек хоть и хозяйственный, но как в драке мало на что годится. Пустите меня, я вышибу уродцу мозги и вытащу Такану-сан из задницы.
Курумару поморщился.
- Если я сказал не вмешиваться, значит, не вмешивайся, - отрезал он. - Все, свободен.
Танимура ушел, обиженный на оябуна за столь странное решение. Дурак не понимал, что теперь, без Сато, Генсая и Поко, его оябун совершенно беспомощен. Потерять еще и Танимуру - значит окончательно проиграть партию. Это как шахматы: без остальных фигур король ни на что не способен.
Вот уж не повезло так не повезло! Курумару обхватил голову руками. Ему срочно нужно было расслабиться, как - неважно. Жаль, что таблетки закончились...
Словно почувствовав его настроение, в палату проскользнула Ацумори Аяме. Она постояла немного под тусклой больничной лампой, висевшей прямо над дверным проемом, позволяя желтым лучам как можно лучше осветить ее соблазнительное тело, а затем неторопливо приблизилась к кровати Курумару. Белый халат медсестры так туго натянулся на ее груди... Ересиарх сглотнул.
- Д-добрый вечер, Ацумори-сан, - не скрывая своей радости, произнес он.
За последнюю неделю Курумару уже порядком устал от постельного режима: день и ночь лежать на кровати, разглядывая трещины на потолке, было утомительно. Соседей у него в палате не было, постарался услужливый Сато-сан, вдобавок сломался любимый айпод, а в третий раз перечитывать засаленный томик "Liber AL vel Legis" (единственная книга, которая нашлась у Курумару в сумке, с которой он приехал в Японию) уже не хотелось. Одиночество его скрашивали только встречи с Ацумори-сан. Просыпаясь, Курумару ждал ее визита; вечером же он старался заснуть поскорее, с надеждой на то, что завтра она придет опять.
- Как самочувствие? - спросила Аяме-сан. - Сегодня ходили на прогулку?
- Да, Ацумори-сан, - кивнул Курумару, покосившись на свой костыль.
- Вот и хорошо, - Аяме присела к нему на кровать. Их лица почти что соприкасались. Курумару попытался взять себя в руки. Он набрал воздуха в грудь и произнес:
- Ацумори-сан...
- Да?
- Что вы думаете о... о совместном ужине? Когда я поправлюсь, мы можем... вы понимаете,.. - он запнулся.
Аяме мелодично рассмеялась.
- Это так мило!
- То есть вы... не против? - спросил Курумару с замиранием сердца.
- Да нет, совсем не против,..- сказала она, коснувшись пальцем его губ. - Просто вы могли попросить меня и по-другому, я бы все равно не отказалась.
- Не отказались бы от чего?..
Курумару был смущен. В таких делах опыта у него было не очень много: большую часть своей жизни Курумару Тацуо потратил на изучение трактатов и свои собственные научные изыскания. Разве что Франческа-сан, с которой он познакомился во время Ватиканского собора, и Такана-чан...
Алые губы Аяме-сан были слишком близко. Курумару закрыл глаза и поддался искушению.
Аяме-сан вдруг укусила его за верхнюю губу. Он невольно вскрикнул.
- Нравится? - спросила она.
Ему нравилось. С некоторым колебанием Курумару коснулся ее груди. В ответ Аяме запустила руку к нему в штаны и обхватила член наманикюренными пальчиками. С каждой секундой он возбуждался все больше. Приподняв подол ее халата, Курумару нащупал абсолютно мокрые от смазки трусики. Пьянящий аромат её лона закружил ему голову. Действуя скорее интуитивно, Курумару стянул трусики вниз и обхватил ее влагалище ладонью. Аяме-сан охнула. Приободренный, он запустил один палец меж ее половых губ, затем другой. Они проскальзывали внутрь без всякого сопротивления.
"Такане-чан бы такое не понравилось. Она бы испугалась", - подумал Курумару.
- Ладно, хватит. П-пора бы и о тебе подумать, - с трудом произнесла Аяме-сан.
Она отстранила ласкающую ее руку, затем нагнулась, и, приспустив вниз его старые застиранные больничные штаны, обхватила губами головку его напряженного члена. Ее рот был горячим и влажным. Она то заглатывала член так, что он входил ей горло, то облизывала его целиком, при этом не переставая мять мошонку. Очень скоро Курумару почувствовал, что готов кончить. Ему хотелось сделать это в ее влагалище; не следовало проливать семя там, где оно не способно дать всходы.
- Аяме-сан...Приподнимитесь...
Поняв, чего он хочет, Ацумори-сан снова рассмеялась, но все же выполнила его желание. Курумару уже начал входить в нее, как вдруг в коридоре скрипнула дверь, и чей-то мужской голос позвал Аяме-сан по имени.
Страх быть застигнутым во время секса на мгновение парализовал Курумару, но Аяме-сан задвигала бедрами, и ему уже стало все равно, пусть даже вся больница будет наблюдать за ними. Когда он попытался отстраниться от нее, чтобы раздвинуть ее половые губы, Аяме умоляюще прошептала ему на ухо: «Только не останавливайся!». От этих слов он окончательно потерял голову. Прижав медсестру к себе, Тацуо вошел в неё целиком. Она вскрикнула и громко застонала.
Испугавшись, кто-то может услышать стоны Аяме-сан, Курумару зажал ей рукой рот. Член входил в ее вагину все глубже. Он боялся, что может кончить в любую минуту, раньше неё, и изо всех сил сдерживал себя. Движения становились все более быстрыми и жесткими, Курумару почти что причинял ей боль своими фрикциями. Он знал, что долго не выдержит. И тут Аяме-сан наконец-то достигла оргазма.
Сдавленный крик вырвался из ее зажатого рта, она укусила Курумару за палец, затем вдруг прижалась к нему изо всех сил. Влагалище пульсировало, Курумару ощутил, как по его члену и бедрами потекла смазка. И тогда он перестал сдерживаться и выпустил горячую струю спермы прямо в глубь Аяме-сан. Ощущения были восхитительные. Их соки, смешавшись, испачкали белые больничные простыни.
Курумару продолжал сжимать Аяме-сан в руках до тех пор, пока она не шепнула ему:
- Ладно, мне надо идти.
- Иди, - с сожалением отпустил ее он.
Когда Аяме-сан, поправив свою одежду, ушла, Курумару ощутил ужасную усталость. За последние дни он уже успел отвыкнуть от всякой физической активности. Глаза слипались. Почесав нос, Курумару довольно зевнул и заснул прямо так, среди грязных простыней и пятен спермы.
***
Проснулся он от солнечных лучей, падавших ему прямо на лицо. Улыбнувшись, Курумару потянулся к телефону. Нужно было увидеться с Танимурой, проверить, не наделал ли он за эту ночь каких-либо глупостей.
Телефон (самая простая модель, только для звонков) сначала просто гудел и трясся, затем все же ответил голосом Танимуры:
- Да, оябун?
- Приходи, - сказал Курумару и прервал разговор.
Потом лежал и ждал, когда же придет Аяме-сан. Когда же дверь тихонько приоткрылась, Курумару поймал себя на том, что его сердце бешено колотится.
"Сейчас войдет кто-то другой," - принялся убеждать он себя.
Но вошла именно Аяме-сан.
Она попривествовала его как обычно, словно вчерашней (нет, сегодняшней) ночи не было, поменяла ему постельное белье, затем проверила состояние его ноги.
- Скоро мы вас выпишем, - с легкой грустью сказала она.
- Не проблема, - бодро ответил Курумару.
Пока он над этим не особо задумывался, однако не сомневался, что придумает что-нибудь.