На мгновение Аяо показалось, что у него лопнул мозг. Завопив, он схватился за голову и согнулся в приступе жесточайшей мигрени. Из ушей и носа сочилась слизь, жилы на шее вздулись от притока темной крови. Вибрировали и бились все нейроны в мозгу. Какой-то период времени Ацумори Аяо не существовал как личность; это был своего рода аналог клинической смерти. И когда он готов был перейти через порог, боль вдруг прекратилась.
Аяо обнаружил, что лежит на полу. Над ним возвышался Курумару, чьи руки были окутаны красным огнем.
- Сдох уже, Ацумори? - сорвался на визг Курумару. - Сдох?! Смотри, Такана-чан, он сдох!
Мейда закричала, и этот ее крик был полон такого горя и отчаяния, что Аяо потянуло закрыть уши.
- Нет! Нет!
- Да! - радостно заорал Курумару, поставив на Аяо свою ногу в черном ботинке.
Это было уже слишком. Аяо вытянул руку и схватил Курумару за лодыжку, уперев большой палец ему прямо в ямку под костью. Его взгляд встретился с полубезумными глазами Курумару.
- Ну нет! - ересиарх, несмотря на ожидания Аяо, не стал пинать его из удобной позиции - наоборот, он дернулся и попытался высвободить ногу. И, разумеется, тут же упал.
Аяо поднялся, чувствуя, как трещат все кости в его теле. Удар Курумару не прошел для него даром.
- Ацумори-сама! - Мейда была рядом, прижимая руки к груди, потрясенная и обрадованная. Аяо ободряюще улыбнулся ей.
- Не может такого быть,.. - невнятно произнес Курумару, опираясь рукой о стену. Пальцы его казались неестественно белыми на фоне камня. - Почему заклинание сработало не так, как нужно?
Трясущейся рукой Аяо стащил с себя футболку, обнажая торс. На его груди был выжжен крест: горизонтальная перекладина тянется от левого соска к правому, вертикальная от ключиц до пупка.
- Теперь я христианин, - растянул губы в улыбке Аяо. Язык дрыгался, как рыба на берегу, и говорил Аяо с трудом. Но он смог довести эту фразу до конца. - Только что, среди коридоров и комнат этого поглощенного злом замка я был рожден заново. Слезы Мейды-чан очистили меня, омыли, и я получил свое крещение. Божий луч упал в это царства мрака, Курумару Тацуо.
- Ты получил способности? - спросил Курумару помертвевшим голосом. - Какие же?
- Секрет! - Аяо поднял палец вверх. Голова кружилась, и ему уже с трудом удавалось держаться на ногах. - Сможешь отгадать, получишь приз.
- Устоял после температурной атаки, и после контактной тоже... Каждый раз выставлял вперед руку... Разрушение магических потоков! - с ненавистью произнес Курумару. - Это ТАК несправедливо! Твою ничтожную душонку следовало бы отправить прямо в ад, а что сделал Бог? Этот мир прогнил окончательно! Теперь я в этом убедился!
Вообще-то Аяо никаких особых изменений в себе не ощущал. Но, может, Курумару и был прав: он неспроста смог выжить после тех атак. Может, он и в самом деле мог разрушать эти магические потоки?
- И что ты намерен сделать? - спросил Аяо. Ему было очень плохо, но правила требовали как можно более долго и обстоятельного разговора во время битвы, и он терпел. Ждал, пока Курумару выговорится.
- Провести реформацию! - ересиарх начал обходить Аяо по кругу, не спуская с него глаз.
- Что это значит?
- Новый, настоящий путь к божественному! На рубеже средних веков и нового времени мир уже был готов к реформации церкви, но мы предпочли этого не замечать. Мы просто подавили все проявления недовольства грубой силой. Мы казнили всех тех, кто высказывался против власти церкви, и добились своего - Католическая Мать-церковь сохранила свое единство, не распалась на множество сект и ветвей, несмотря на пророчество святого Петра. И чего мы в итоге достигли? Церковь гниет. Папа Римский сошел с ума, Курия занимается какой-то многозначительной чепухой, а архиепископы интригуют друг против друга. И мы еще не знаем, что творится сейчас на небесах! Может, что-нибудь похуже. Ацумори, ты - живое подтверждение того, что спятил не только Папа, но и сам Бог! Я проведу реформацию веры, и начну с Японии, где христианство имеет совсем короткую историю. Японское христианство еще не успело впитать в себя миазмы, которыми пронизан западный мир. Здесь я построю новую церковь! Просвещенную, истинную! Не чету прежней! Грандиозный план, согласен? И между его исполнением и мной стоишь только ты, Ацумори! Отступать тебе уже поздно. Мы сразимся, и пусть судьба рассудит, кто более прав, я или ты.
- Чего? - Аяо был несколько удивлен тем потоком информации, который вдруг вывалился из Курумару, и не успел еще осмыслить все до конца.
- Ты что, даже не понимаешь, о чем я говорю?! - вспылил Курумару. - Как же это бесит!
Ересиарх взмахнул руками, и скамьи разом обрушились вниз, угрожая раздавить под собой Аяо. Лишь та, на которой лежало тело Эшли, осталась висеть в воздухе. Ни Аяо, ни Курумару, поглощенные схваткой друг с другой, не заметили, как она успела очнуться. Расширенными глазами Эшли наблюдала за схваткой, машинальной тиская на груди топ. Видимо, это уже входило для нее в привычку.
Вжавшись в стену, Ацумори сумел избежать попадания. В центре зала, куда рухнула большая часть скамей, выросла целая гора сломанных досок. Отлетевшая от удара ножка одной из скамей угодила Аяо в плечо, заставив его поморщиться.
- Разрушение потоков в данном случае бесполезно, верно?! - ликовал Курумару, прохаживаясь между останками скамей. - Это ведь не магия, а просто стройматериалы!
Аяо дернулся, и Курумару тут же среагировал: взмахом руки он развалил стену за спиной Аяо. Ацумори не успел даже оглянуться, когда его завалило грудами камня. Тяжелый булыжник обрушился ему на спину, и позвочник прошило резкой болью; еще несколько камней поменьше ударили ему в затылок. Вскрикнув от удовольствия, Аяо отряхнулся. Камни полетели на пол.
То странное затмение, что постигло его в мире с котятами и мальчиками, наконец-то прошло. Боль вновь воспринималась отстраненно и с некоторым удовлетворением. Аяо вернулся к своему прежнему состоянию.
Но все равно - боль есть боль, и рассматривать ее следовало как сигнал. Если схватка продолжится еще хотя бы минут десять, тело может попросту не выдержать. Аяо решил закончить бой классической лекцией в духе мастеров старой школы.
- Не решай за других! - сымпровизировал он. - Ты думаешь только о себе, когда каждый, даже самый ничтожный и слабый человек имеет такое же право выбирать, в каком мире ему жить, как и ты? Разве ты не задумывался над тем, сколько боли войдет в этот мир вместе с твоей реформацией? Сколько людей погибнет, а сколько - потеряют родных и близких? Скольких ты готов принести в жертву своей идее? Тысячу? Десять тысяч? Сто? Миллион? Сколько же?
Курумару замялся. Видимо, над этим он не задумывался. Не задумывался над этим и сам Аяо. Но все знают, что смысл подобных разговоров состоит в том, чтобы отвлечь внимание противника от собственной атаки. Курумару этого не знал.
- Я,.. - начал оправдывать он. Не слушая ересиарха, Аяо поднял с пола камень и швырнул ему в голову.
Камень угодил прямо в висок, и Курумару запнулся на половине фразы. Лицо его прочертили дорожки крови, глаза закатились, а рот искривился. Курумару неверяще таращился в пустоту.
Не давая ересиарху опомниться, Аяо ударил его в живот ногой.
- Принимай мир таким, какой он есть. У тебя нет права судить его! - закончил Аяо свою речь. Затем снизу нанес удар ересиарху по лицу. Раздался треск.
"Неужели кость сломалась?" - удивился Аяо, а потом осознал, что трещит пол под ним.
С хрустом камни разошли в стороны.
Падая, Аяо ни о чем не думал.
***
Замок разваливался на части. Эшли повезло: ей удалось покинуть его до того, как были завалены основные коридоры. Она видела, как свалились в образовавшуюся пропасть потерявший сознание Курумару, Ацумори Аяо и рванувшаяся к нему девочка с синими волосами, и ей вовсе не хотелось бы разделить их судьбу.
Стоя у самого края перевернутого острова, Эшли обернулась. Перед ней предстала величественная картина - замок, подобно карточному домику, складывался внутрь себя. Каменная пыль плясала в разреженном воздухе. Грохот стоял неимоверный. Эшли заметила, что трещины побежали и по поверхности самого острова, и поспешила поскорее покинуть ненадежное место.
Сбегая вниз по прозрачным ступеням, Эшли раз за разом разглаживала ткань на груди. Она была в смятении.
То, что произошло в самом замке, не имело логичного объяснения. Эшли своими глазами видела, как Ацумори растворился в кислоте, так почему же он стоял тогда перед Курумару в зале парящих скамей, демонстрируя ему знак Христа на груди? Что это значит и почему Ацумори смог на равных сражаться с апостолом? Не означает ли это, что он сам был из их числа?
И эти его слова... "Ты думаешь только о себе, когда каждый, даже самый ничтожный и слабый человек имеет такое же право выбирать, в каком мире ему жить, как и ты?" Эшли чувствовала в этой фразе что-то безумно близкое. Ацумори Аяо смог выразить то, что она так давно хотела сформулировать для самой себя. Всю жизнь ей приходилось следовать чужому выбору: с самого рождения ей была предназначена одна-единственная судьба, и свернуть с этого пути было невозможно. Эшли привыкла полагать, что это правильно. Но теперь все те сомнения, что она втайне от архиепископа и прочих испытывала в самых глубинах своей души, вдруг облеклись в слова - даже самый ничтожный и слабый человек имеет такое же право выбирать, в каком мире ему жить... У Эшли перехватило дыхание в груди.
Нет, следует отбросить сомнения! К архиепископу, как можно скорее! Его высокопреосвященство поворчит, но потом все же простит ей эту неудачу. И потом, ему ведь нужно знать о событиях в замке Канкешин. О замыслах Курумару Тацуо. Ведь ересиарх, конечно же, до сих пор жив. И попытается провести свою мерзостную реформацию.
Мысль эта стала для Эшли спасительным кругом.
Эпилог
- Ацумори-сама! Ацумори-сама!
Кто-то плакал над ним. Горькие слезы капали ему на лицо. Это было неприятно, поэтому Аяо открыл рот и потребовал, чтобы все это немедленно прекратилось. Вернее, попытался, потому что мышцы так и не послушались его. Сделав еще несколько безуспешных попыток, Аяо сдался.