- Ладно, - сказала Май-чан. - Заходи, Ацумори-кун.
Отец Май-чан давно умер, и теперь храм оставался на ее полном попечении. Без особого пиетета Май расставила среди медных статуэток и больших статуй свои шкафчики и столики, на которых громоздились целые горы аниме, манги и прочего отаку-мусора. Целая комната была отведена под косплей-наряды. Порой Май надевала один из своих костюмов и крутилась так перед Аяо, который всегда корчил недовольную рожу и просил ее больше не позориться. Хотя нет, пару раз Аяо все же похвалил ее косплей; те костюмы Май хранила особо тщательно.
- Шестьдесят четвертый том? - спросила она, увидев, что принес с собой Аяо. - Я уже купила и прочитала. Там такое... такое... В общем, ужасно хочется тебе рассказать, но не могу, потому что ты тогда меня убьешь. О таком нельзя узнавать с чужих слов, это нужно прочитать самому!
Аяо болезненно поморщился. Май-чан просто обожала яойные пейринги, поэтому догадаться о том, что же именно будет в новом томе, было несложно. Наверное, очередной намек на отношения Тома и Ретардатора. Отстой полнейший; будь Аяо автором Мастерписа, он бы развивал исключительно линии, связанные с лоли и грудастыми няшками, не отвлекаясь на мужских персонажей.
- А что там с додзинси от Кей-куна? - поинтересовался Аяо, равнодушно пролистывая какую-то яойную мангу. "Я люблю тебя, Аяо-кун! - И я люблю тебя, Кога-кун! - Нет, ты не любишь меня, Аяо-кун, ты просто лжешь мне о своих чувствах! - Нет, это правда, мое сердце не может лгать! - Нет, оно лжет!" - и так до бесконечности. Имена "Аяо" и "Кога" заставили Ацумори призадуматься.
- Отвратительное, - печально произнесла Май. - Можешь забрать его себе. Кей-кун совсем исписался. Кровища и много-много фансервиса, и никакой романтики!
- Заберу, - сказал Аяо.
Май принесла ему чашку зеленого чая, и они вместе посидели немного за котацу, обсуждая Мастерпис. Затем Май-чан вдруг вздумалось принести к чаю пирожные, которые она держала в холодильнике. Вставая, она наступила ногой на свои хакама, потеряла равновесие и вдруг растянулась на полу.
- Черные. Кружевные, - произнес Аяо. - Ты это что, специально?
***
Домой Аяо вернулся, когда день уже перевалил за полдень. По залитой солнечным светом улице сновали туда-сюда люди в деловых костюмах. Бизнес-центр города постепенно сместился с западного района сюда, вслед за корпорацией "FTL", чей новый офисный центр был недавно возведен совсем рядом с домом Аяо. На месте детской площадки построили банк. Здесь воцарилась деловая атмосфера; новый, стальной и безжалостный мир ценных бумаг и высокотехнологичных гаджетов вторгся в сонную обитель традиций. Везде были развешаны указатели, плакаты и постеры, от которых рябило в глазах. Небоскребы обступили улицу, ограничивая обзор. Чуть подняв голову, Аяо увидел за ними громаду Токийской телебашни - символ того нового, что прогресс привнес в его старый, уютный мир.
Постояв немного на одном месте, Аяо продолжил свой путь. Вот его дом - всего двенадцать этажей, старая постройка. Он вошел внутрь и начал свой подъем. Лифт не работал.
Когда Аяо добрался до своей квартиры, он вдруг резко остановился и хлопнул себя по лбу. Уходя, он забыл закрыть за собой дверь, и теперь Мейда-чан могла спокойно сбежать. Или кто-нибудь вошел внутрь и теперь насилует ее, игнорируя исключительное его, Ацумори Аяо, право на подобные действия в отношении Мейды-чан.
Дверь раскачивалась туда-сюда, полуприкрытая. Аяо осторожно прошел внутрь и прислушался.
- ... И тогда я говорю ему: "Отпусти меня, мерзавец!" А он, мерзавец, все не отпускает, только пыхтит и слюни пускает. Ну, говорю: "Мне придется применить силу!" А он словно не замечает меня. И тогда я применяю силу, он орет и ... А, привет, Аяо-чан!
Перед глазами Аяо предстала идиллическая картина: Ацумори Аяме, его старшая сестра, сидит в кресле и пьет чай. Рядом с ней расположилась Мейда-чан, которая смущенно тискала в руках плюшевого льва и слушала все то, что ей рассказывала Аяме. На столике перед ними выстроились в ряд чашки, сладости и мисочки с соусом, куда можно было макать онигири. Кстати, и онигири там тоже были, рядом с небольшим чайником.
- Вот как? - медленно произнес Аяо. - "Привет, Аяо-чан"? Это все, что ты хочешь мне сказать, нэ-сан? Проваливай отсюда! Немедленно!
Аяме успела выдавить только: "Эй, а почему я виноватая?" - как вновь оказалась за дверью.
- Нэ-сан! - крикнул ей Аяо. - Вернешься только когда искупишь свою вину!
- Какую вину? Ты с ума сошел, Аяо-чан! Впусти меня!
Аяме принялась стучать в дверь. Но ей никто не открывал.
- Нэ-сан обиделась! - сообщила она, разворачиваясь на каблуках. - Теперь, Аяо-чан, мое расположение будет вернуть гораздо сложнее!
Тем временем Аяо, оставшись в квартире наедине с Мейдой, сказал сам себе:
- Ну а нам, Мейда-чан, пора приступать к третьему пункту моего списка.
***
- Эшли? Входи, - и Джеремия Кавендиш, архиепископ Лондонский и Британский, открыл дверь, пропуская внутрь свою гостью.
- Да, ваше высокопреосвященство.
Эшли Лавджой на встречу с архиепископом пришла в одном лишь нижнем белье и широком пальто до пят. Когда Кавендиш тщательно проверил все замки и повернулся, наконец, к ней, Эшли сбросила пальто на пол и оказалась перед архиепископом в трусиках и бюстгальтере. На его длинном породистом лице не отразилось никаких чувств, но Эшли показалось, будто она заметила тень улыбки на тонких губах.
Джеремия Кавендиш крепко связал веревкой руки своей юной гостьи за спиной, затем накинул конец веревки на крюк в потолке, на котором висела лампа в соломенном абажуре и подтянул ее гибкие руки вверх. Она застонала от блаженства, нагнулась, выгнув спину. Архиепископ стянул ее трусики и прижал к носу, вдыхая аромат. Затем бросил их куда-то в угол, повернулся к Эшли, висевшей на крюке, и аккуратно разделся. Эшли уже в третий раз видела тело архиепископа и все равно поразилась, в насколько же хорошей форме поддерживал себя Кавендиш, человек духовного сана. Его грудь пересекали две перекрещивающиеся линии: одна - от ключиц до пупка, другая, перпендикулярная ей - от левого соска к правому. Словно христианский крест.
Архиепископ подошел к Эшли и медленно ввел эрегированный член прямо в анус. Она кричала и выла от наслаждения, пока он размеренно сношал ее. Смазка с ее половых губ капала на пол. Архиепископ, судя по всему, был близок к тому, чтобы кончить, но все же извлек член из узкого ануса и ввел его во истекающее соками влагалище. Член легко скользил, Кавендиш чередовал ритм и глубину, иногда стимулируя рукой клитор. Пальцами Эшли вцепилась в веревку, вывернутые плечи напряглись, и она визжала от боли и наслаждения. В какой-то момент архиепископ схватил ее за волосы и потянул голову на себя. Она взвыла и у нее наступил продолжительный оргазм, во время которого он порвал ее лифчик и сильно оттянул соски ее маленьких грудей вниз. Архиепископ кончил.
Когда она обессилела, он снял веревку с крюка и толкнул девушку на пол. Эшли рухнула со стоном блаженства.
- Не развязывайте меня, ваше высокопреосвященство - взмолилась она, когда архиепископ взял ее за плечо, чтобы поднять с пола. - Пожалуйста, я хочу снова!..
- Хватит тебе на сегодня, грешница, - отрезал архиепископ. - Одевайся.
Он, как всегда, был бесстрастен. Эшли вздохнула и набросила себе на плечи пальто. Трусики она искать не стала.
- Эшли, - произнес архиепископ, закончив приводить себя в порядок, - как обстоят дела с поисками меча?
- Пока никак, ваше высокопреосвященство, - сказала Эшли, чувствуя невольное раскаяние. - Эти мерзкие поляки по-прежнему отпираются. Делают вид, что они тут не причем, сволочи капустные. Ваше высокопреосвященство, поляки ведь специально позволили еретикам похитить меч!
- Не делай поспешных выводов, - нахмурился Кавендиш.
Эшли тут же поправилась:
- В смысле, все равно их вина в этом есть. Меч-то не сберегли!
- Вот как, - медленно произнес архиепископ. - В твоем послании было сказано, будто у тебя есть хорошие новости. Говори.
- Меч я, и вправду, пока еще не нашла. Пока еще, - Эшли подчеркнула это "пока". - Зато в Польше отыскался след ересиарха Курумару Тацуо!
- Вот как, - повторил архиепископ.
- Да, - разгорячилась Эшли. - И, судя по всему, он как-то связан с пропажей меча!
- Не думаю, - оборвал ее Кавендиш и поднял руку, приказывая Эшли молчать. - Курумару не станет связываться с артефактами подобного рода. Это не его стиль. Скорее, он...
Эшли подалась вперед, заинтригованная, но архиепископ не стал продолжать свою мысль. Вместо этого он спросил:
- И где же сейчас находится Курумару?
Эшли коварно усмехнулась:
- А где еще может находиться японец? Конечно же, в Японии.
Глава третья
Прошло несколько дней, и Аяо приноровился жить без школы. Как оказалось, учеба отнимала у него очень много времени, а теперь, когда необходимость учиться отпала, делать ему стало попросту нечего. Аяо решил эту проблему, полностью сосредоточившись на несчастной Мейде-чан. Он постоянно тискал ее, словно игрушку, и никуда не отпускал от себя.
Новая соседка раздражала его одним своим видом, однако вела она себя смирно, всякий раз здоровалась с ним при встрече и склоняла голову. Еще Михара Касуми пообещала Аяо, что приложит все усилия, чтобы его восстановили в школе, потому что ей, мол, очень хочется учиться вместе с ним. Глупости, но Аяо не возражал. Пусть делает все, что хочет.
Разбудив Мейду-чан, Аяо повел ее на прогулку. Ему всегда казалось, что без контакта со свежим воздухом и хорошего моциона любой человек вскоре захиреет. Жаль, что при этом не удосужился покормить Мейду. Сначала он хотел просто купить ей данго или еще какую-нибудь ерунду, которую во множестве продавали на улицах. Но он забыл о своем намерении, и все три часа, которые они провели в парке, Мейда стойко терпела муки голода. Аяо сжимал в своем кулаке ее ладошку, и девочке казалось, что при малейшем неповиновении он попросту раздавит ей все пальцы.