– Я купил тебе твои любимые трюфели, – сказал Луис. – Они в кухне, я сейчас принесу. – Он пошевелился, собираясь подняться, и его взгляд переместился с потолка на дверь.
Даже сейчас Айрис не могла не признать, что он по-прежнему красив. Глядя на его густые волосы, на руки, в которых таилась тихая, спокойная сила, она вновь ощутила прилив желания. Он был так близко, что Айрис могла бы его обнять. Ах, если бы только знать, где кончается ее увлечение живописью и начинается страсть к этому молодому, красивому мужчине.
Она взмахнула рукой в знак того, что он может не беспокоиться. Сейчас не до конфет.
– Как ты поживаешь? – спросил Луис.
– Спасибо, хорошо, – ответила Айрис, обращаясь к каминной полке. Отчего-то ей вдруг стало очень одиноко, и она поняла, как сильно ей нужна Роз, по которой она по-прежнему скучала. Уже несколько раз Айрис писала сестре, но так и не дождалась ответа. Неужели Роз действительно смогла выбросить из памяти все, что их когда-то связывало, думала она порой. Сама Айрис до сих пор помнила, как в детстве, сделав из старых обоев маленькие государственные флажки, они отправились к Сент-Джеймсскому дворцу39, чтобы хоть одним глазком взглянуть на королеву, которая только что вышла замуж за принца Альберта, как они вместе ели подаренные Чарльзом конфеты, как хихикали над его глубокомысленными высказываниями и делились секретами.
«…Мы не сомневаемся, что тебя сбили с толку, обманом и лестью завлекли на ложный путь…»
– Ты получила мое письмо, – не спросил, а констатировал Луис. Краешком глаза Айрис видела, как он подался вперед, и почувствовала, что в ней растет злость на него, на Сильвию, на свои собственные глупость и упрямство, с которым она так долго цеплялась за несбыточную, ускользающую надежду. – Ты позволишь мне объяснить кое-что подробнее?
– В этом нет необходимости, – ответила Айрис. – Ты ничего мне не должен, за исключением моих набросков и рекомендательного письма. За ними я и пришла.
Луис фыркнул.
– Ты это серьезно?
– Совершенно серьезно, – отрезала она. – Мне нужно рекомендательное письмо. Надеюсь, ты его написал?
– И все-таки я должен объясниться…
Айрис вдруг почувствовала, что задыхается. Воздух как будто превратился в густой дым, в мокрую шерсть, намертво забившую нос и рот.
– Я нашла подходящее место… – с трудом выговорила она – В Ковент-Гардене. Я буду модисткой.
– С тем же успехом ты можешь пойти на фабрику. Там никаких рекомендаций не требуется.
– Кто ты такой, чтобы говорить мне…
– Тебе там не понравится. Ты – творческая натура, монотонный, однообразный труд не для тебя. Никакой свободы, никакого вдохновения, никакого полета фантазии… На фабрике ты будешь просто работницей, одной из многих, крошечной шестеренкой большого механизма.
– Что ты об этом знаешь?! – вспылила Айрис. – Да и не твое это дело. Я пришла за рекомендацией… и, если ты мне ее не дашь, я уйду.
– Ты права. Я не дам тебе рекомендацию.
– Не дашь?.. – ахнула Айрис.
– Если это единственный способ вынудить тебя остаться – нет.
– Но… ты не можешь так поступить со мной, – сказала она, подавляя гнев. Луис нарочно ее провоцировал, но она не должна поддаваться. Единственный способ одержать над ним верх и добиться своего – оставаться спокойной.
– Тебе вовсе незачем искать другую работу. Я совершенно не понимаю, почему ты вдруг решила…
– Это было необходимо.
– Но почему?
– Потому что… – «Потому что ты женат, а я… я боюсь», – хотела она сказать.
– Потому что ты боишься? – мягко подсказал Луис.
– Чего мне бояться? – Айрис пыталась говорить спокойно и твердо, но не могла справиться с эмоциями. – И вообще, перестань говорить мне, что я чувствую, а что – нет! Ты ничего обо мне не знаешь!
– Ты права, – с неожиданной горячностью ответил Луис. – Откуда мне знать, если ты ничего о себе не рассказываешь? Другого такого скрытного человека я просто не знаю!
– Это я-то скрытная?! – прорычала Айрис и добавила с яростью, какой сама от себя не ожидала: – А разве не ты скрывал, что у тебя есть жена и сын, которых ты оставил в Эдинбурге, чтобы они не мешали тебе жить в свое удовольствие и ухлестывать за твоими натурщицами? Ты постоянно твердил о честности в искусстве, о том, как важно следовать правде жизни, но на самом деле ты ничего такого не думал. Ты вел себя как самый настоящий лицемер и обманщик, и я для тебя… – Она вспомнила насмешливо замечание Россетти насчет «обширных познаний» Луиса в области взаимоотношений между мужчинами и женщинами. – Для тебя я просто игрушка, которую ты можешь выбросить, как только она тебе прискучит. Нет, не прикасайся ко мне! – крикнула Айрис, когда он попытался взять ее за руку. – Не оскорбляй меня еще больше своими предложениями помощи и уроков живописи, потому что на самом деле ты просто хочешь под любым предлогом затащить меня в постель!
– Я стараюсь затащить тебя в постель? – Брови Луиса удивленно подскочили. – Напротив, я делал все, чтобы скрывать свои истинные чувства. Если бы я хотел… тебя соблазнить, я бы уже давно это сделал.
– Черта с два! – выпалила Айрис, испытывая острое желание схватить со стола элегантную вазу с цветами и швырнуть ее в стену над каминной полкой. – Да как ты вообще смеешь?.. Если хочешь знать, ты мне совершенно безразличен. И я не такая, как твои другие девки, так что на успех можешь не рассчитывать!
– Я знаю, что ты не такая. А они… они для меня ничего не значили. Обычные замарашки из трущоб…
– Как ты можешь так о них говорить? Они ведь тоже люди!
– А ты думаешь, я для них что-нибудь значил?!.. Ладно… по крайней мере, теперь я точно знаю, что ты обо мне думаешь. – Краем глаза она видела, как дрожат его руки. – Я тебе безразличен? Отлично! Что ж, в таком случае мне, видимо, придется извиниться перед тобой за то, что считал тебя другой. Все это время я вел себя как глупец, я надеялся, что у меня есть хотя бы ничтожный шанс… но – нет… Я тебе безразличен.
Айрис уставилась на него. Все ее члены налились невероятной тяжестью; просто пошевелиться и то было трудно, почти невозможно. Его слова эхом отдавались в ее ушах: «Я надеялся, что у меня есть хотя бы ничтожный шанс…»
Луис пригладил растрепавшиеся волосы, потер лицо, отвернулся, и Айрис подумала, что могла бы обнять его, поцеловать, если бы… если бы не презирала его так сильно.
Несколько секунд в гостиной царило молчание, потом она пошевелилась и поплотнее закуталась в платок, собираясь уходить, но в последний момент Луис все-таки отважился бросить на нее короткий взгляд, и вся ее решимость куда-то испарилась. Она просто не могла расстаться с ним. Не могла – и все. Это было выше ее сил. В эти мгновения Айрис казалось, что она должна получить его целиком или навсегда с ним расстаться, однако ей была невыносима сама мысль, что она может потерять и его, и все, что связывалось с ним в ее представлениях: его советы, прикосновения руки, которая направляли зажатый в ее пальцах уголь, мазки ярко-алой краски на белом холсте, превращающиеся на глазах в нарисованную клубничину – спелую, сочную, подмигивающую блестящим бочком.
И, почти помимо своей воли, Айрис шагнула вперед. Через мгновение их губы соединились. Она почувствовала исходящий от него ароматный запах трубочного табака и испытала приступ стыда, который через считаные мгновения превратился в желание. Айрис часто повторяла себе, что должна сопротивляться этому чувству. Много раз она репетировала, как выставит перед собой ладони и напомнит Луису о своей чести, о порядочности и добром имени, но, когда его губы опустились ниже, а ее рука скользнула ему под жилет и нащупала выпуклый рельеф груди, остановиться она уже не смогла, да и не хотела.
– Айрис… – начал было Луис, но она закрыла ему рот еще одним поцелуем и, опустившись на кушетку, притянула к себе. Возбуждение и радость огнем вспыхнули в ее груди, когда она почувствовала, как Луис поднял ее нижние юбки и просунул ладонь между бедрами. Негромко вскрикнув, Айрис в свою очередь потянулась к нему. Кушетка скрипнула под двойной тяжестью, но она не слышала. Единственное, чего она хотела сейчас, это целиком отдаться своему позору, который был так бесконечно прекрасен…
Бабочка
Уважаемый мистер Рид!
Надеюсь, Вы пребываете в добром здравии.
За последнее время я несколько раз пытался списаться с Вами и даже посылал по указанному Вами адресу специального курьера, но он не застал Вас дома. В этой связи я настоятельно просил бы Вас подтвердить получение сего письма любым удобным для вас способом.
Как Вам, несомненно, известно, до открытия Великой выставки остается всего неделя, однако мы до сих пор не получили от Вас экспонат под названием «Витраж с бабочками» (каталожный № 297, раздел XIX). Условленная дата предоставления образца уже прошла, однако он еще может попасть в экспозицию, если Вы доставите его до 25 числа сего месяца. Это крайний срок, поскольку, как Вы, безусловно, понимаете, нам предстоит проделать большую подготовительную работу по классификации и организации экспонатов, прежде чем 1 мая Выставка будет открыта для публики. В случае, если что-то помешает Вам закончить работу в указанный срок, просим незамедлительно известить об этом Королевскую комиссию по проведению Великой выставки. Возможно, мы сможем оказать Вам необходимую помощь по окончательной сборке и транспортировке готового образца.
Также считаю необходимым сообщить, что экспонат № 106, раздел XXX (сросшиеся собаки, скелет и чучело), получен нами в полной сохранности.
Прошу Вас связаться со мной при первой возможности.