– Но именно из-за этого мы и попали сюда, – сказала Джилл.
– Понятно. И что следует рассказать Смоки?
– Вам мы рассказали все.
– А что мне рассказать Смоки? Или чего-то не следует ему рассказывать?
– Нам скрывать нечего, – сказал Теннисон.
– Ну и отлично, – улыбнулся Декер. – Мой вам совет: будьте и дальше откровенны. Пузыри и так достаточно заинтригованы, чтобы что-то выведывать. А бояться их не стоит. Правда, поверьте мне, они очень милы, даже по людским меркам. Чужаки, конечно, кто спорит, порой они совершенно непредсказуемы, но не чудовища, уверяю вас. Понимаете, за все время их существования впервые кто-то самостоятельно прибыл сюда. Это их должно очень заинтересовать. Скажите, наверное, ваши странные приятели… ну, эти параллелепипеды, не знаю, как вы их называете… помогли вам?
– Мы называем их кубоидами, – ответила Джилл. – Они очень хорошие.
– Судя по тому интересу, с которым их разглядывал Смоки, – сказал Декер, – пузырям они совершенно незнакомы. Вы знаете, где они обитают?
– Понятия не имеем, – ответил Теннисон.
– Хотите сказать, что имеете возможность контактировать с ними, не зная, где они обитают?
– Да, – коротко ответил Теннисон.
– Но как?
– Послушайте, Декер, мы вам все рассказали без утайки. Оставьте нам один секрет фирмы.
– Идет. Но… послушайте, еще один вопрос. Только один. Мне показалось, что с вами я видел пыльника. Или я не прав?
– Пыльника? – переспросил Теннисон, сделав вид, что не понял, о ком речь.
– Да, пыльника. Маленькую искрящуюся сферу.
– Он прибыл вместе с нами. А теперь куда-то пропал.
– Может быть, он как-то участвовал в контакте с кубоидами?
– Декер, я вас прошу, оставьте нам этот секрет.
– Простите. Конечно. Уговор дороже денег.
– А где наши кубоиды? – спросила Джилл. – Вы знаете, где они сейчас?
– Они остались на стоянке около дома Смоки, – ответил Декер. – Они все-таки очень странные существа. Сгрудились там в кучку, а графики и уравнения на их боках бегают и сверкают всеми цветами радуги. Такая кутерьма – кубоидов ваших просто не разглядеть. Но мне давно пора пожелать вам спокойной ночи. Вам, людям, необходим отдых. Да и у меня завтра много работы.
– У вас тут есть работа?
– Конечно. Тут почти все работают. Можно работать кем угодно, если есть опыт. Я работаю переводчиком. Как ни странно, у меня обнаружились недюжинные способности к иностранным языкам. Я их выучил уже немало. Кроме того, мне приходится заниматься классификацией всяческой дребедени, которую сюда доставляют из разных миров. Ну, я вам говорил – вплоть до игрушек.
– Надеюсь, вы понимаете, что мы не собираемся тут долго задерживаться? – спросила Джилл.
– Этикет, – сказал Декер, – требует, чтобы вы поговорили со Смоки и, пожалуй, еще с некоторыми пузырями. Если вы откажетесь, они очень обидятся. По-моему, вы их очень заинтересовали. Я буду присутствовать на беседе в качестве переводчика.
Попрыгунчик скакал не переставая, издавая мерзкий шлепающий звук. «Шмяк, шмяк, шмяк, – звучало непрестанно. – Шмяк, шмяк, шмяк!»
– Хоть бы ненадолго прекратил свои прыжки, – прошелестел Сноппи. – И что он все скачет как заводной? Присел бы, отдохнул.
– А пусть себе прыгает, – любовно проговорил Смоки. – Вечно ты к нему придираешься.
– Он меня нервирует, – сказал Сноппи.
– А Декера почему-то не нервирует, – возразил Смоки. – Декер на него никогда не жалуется.
– Декеру не приходится столько времени с Попрыгунчиком находиться, – прошуршал Сноппи. – И Декер, кстати, не такой твой близкий друг, как я. Я – твой самый лучший друг. Я все время рядом с тобой. Декер все время бегает туда-сюда. Вот если бы Декеру пришлось жить рядом с Попрыгунчиком, как мне, я бы посмотрел тогда…
«Шмяк», – прыгнул в очередной раз Попрыгунчик.
– И никогда не останавливается, ни днем ни ночью, – продолжил нудить Сноппи. – Скачет и скачет! А ведь у нас триада – ты, я и Декер. А он нам на что сдался? Нас же было трое, почему же стало четверо, а?
– Да, у нас триада, – сказал Смоки. – И не пытайся меня провоцировать. Думаешь, можешь поймать меня на слове? Ты отлично знаешь, что Попрыгунчик – не один из нас. Для меня он вроде домашней игрушки. Знаешь, я тебе честно скажу: если бы ты не ворчал все время, а Декер подольше оставался бы с нами, не понадобилась бы мне эта зверюшка. Но она у меня есть, и я к ней привык, полюбил Попрыгунчика и…
Сноппи прошипел что-то нечленораздельное.
– Что-что? – переспросил Смоки. – Ну-ка, повтори.
– Я сказал, что ты не просто полюбил его. Ты с ним сроднился, вот что, а я на это не способен, и Декер тоже. Думаешь, почему Декер столько бегает? А потому, что не в силах глядеть на эти бесконечные скачки. «Шмяк, шмяк, шмяк» – сутки напролет. Ни минуты покоя. Просто с ума можно сойти!
– Он принесет нам удачу, – заявил Смоки. – Он не простая зверюшка. Он – талисман.
– На что тебе талисман сдался? – жалобно прошелестел Сноппи. – Говоришь тебе, говоришь, а ты все отмахиваешься. Ни на минутку прислушаться не желаешь. Всем жалко тебя. Ты уже всех друзей в Центре растерял. Не хочешь меня послушать, не хочешь… Раз уж ты главный в Центре, надо же что-то делать!
– При чем тут Центр? Разве дело в Центре? Ты со мной, и Декер со мной. Вы за меня и…
– Ну вот, завел шарманку, – прошипел Сноппи. – И как я с тобой уживаюсь, просто диву даюсь. Доведешь ты нас всех до беды, ох доведешь! Ты и мечтания твои проклятые. Если и Декер от тебя отойдет…
– У Декера есть глаза, – сказал Смоки. – Он видит то же, что и я. А ты…
– Пускай у Декера есть глаза, а у меня зато есть здравый смысл. Я знаю такое, чего Декеру знать не дано.
«Шмяк, шмяк, шмяк», – скакал Попрыгунчик.
– До сих пор никто никогда не отваживался даже приблизиться к Центру, – продолжил Сноппи. – И не вздумай говорить, будто тебя это ни капельки не тревожит. Помалкиваешь – думаешь, что очень хитрый. Но другие-то тоже не дураки. Они просто ждут, когда ты сделаешь опрометчивый шаг, а потом скинут тебя. Скинут-скинут, не сомневайся, и разделаются с тобой скоренько, даже охнуть не успеешь.
– Когда три существа образуют триаду, – попытался защититься Смоки, – которая является обязательным способом существования для нашего образа жизни – наилучшим способом, как доказал многолетний опыт, – они лояльно относятся друг к другу. Они не терзают друг друга, не издеваются, не подшучивают. Они не позволяют себе…
– Это я к тебе не лоялен? Уж так лоялен – лояльней некуда! – возмутился Сноппи. – Я просто стараюсь как могу отвести от нас беду. Почему ты меня не слушаешь?
– Да слушаю я тебя, слушаю… Слушаю без конца.
– Слушаешь, может быть, да не слышишь. Ты просто спятил от своих мечтаний о славе. Здравый смысл тебе уже недоступен. А теперь ты размышляешь о том, как тебе использовать этих пришельцев с наибольшей выгодой для себя. И не говори, пожалуйста, что это не так!
– На их воспроизведение уйдет много времени, – сказал Смоки задумчиво. – Интересно, нельзя ли найти более быстрый метод?
– Да, это скоро не получится, – подтвердил Сноппи. – Слишком много фактов придется учесть.
– Я подумывал, не использовать ли оригиналы, – сказал Смоки, – и не ждать воспроизведения. Но это может оказаться небезопасно. Другие, эти, похожие на кубики, – я про них ничего не знаю, но люди – существа чувствительные. А ведь за все то время, что Декер у нас, только эти двое и появились. И все-таки я чувствую сильное искушение…
– Ты рассчитываешь на то, что они идентичны Декеру? Не стоит, честное слово. Это большой риск. Индивидуумы внутри одного вида могут иметь большие различия, и потом, Декера мы подвергли солидной ревизии.
– Советуешь не торопиться?
– Конечно советую.
– Ты вечно советуешь мне быть осторожнее, не рисковать. До чего мне надоела твоя предусмотрительность, если бы ты знал!
– Это ты как хочешь, – прошипел Сноппи. – Просто я привык немножко вперед заглядывать. Посуди сам, разве можешь ты быть уверен, что эти двое похожи на Декера? У них могут оказаться совершенно разные темпераменты, и уровень интеллекта еще неизвестно какой. По одному индивидууму трудно судить, что за птица – человек. Декер, на счастье, оказался существом, способным к сотрудничеству. С ним можно договориться. А эти двое могут такими не оказаться.
– Ладно, – буркнул Смоки, – подождем, поглядим. Уговорил.
«Шмяк! Шмяк! Шмяк!» – скакал Попрыгунчик.
– Ох, не знаю, не знаю… – с сомнением проговорила Джилл и покачала головой. – Этот Декер…
Теннисон прижал палец к губам. Джилл оглядела комнату. Никого и ничего. После ухода Декера они были в полном одиночестве.
– Вот интересно, где Шептуна носит? – спросил Теннисон. – Не похоже на него – совсем нас бросил.
– Может быть, он отыскал своих родственников, – предположила Джилл. – Декер же сказал, что тут есть пыльники. Наверное, болтает с ними. Они ведь так давно не виделись.
– Мне бы хотелось, чтобы он вернулся поскорее, – признался Теннисон. – Мне надо кое о чем спросить его.
– Значит, и ты чувствуешь что-то такое…
– Да, Джилл, чувствую.
Они сели рядышком на диван. Комната как комната, ковер как ковер. Картины на стенах даже казались знакомыми. Если бы мысленно перенести эту комнату в Ватикан, то и там в ней все было бы на месте. Но все-таки было тут что-то чужеродное, пугающее, неприятное.
Теннисон протянул руку, и Джилл взяла его ладонь в свои. Они сидели рядом, держась за руки, словно двое маленьких детей, одинокие, неуверенные в себе, беззащитные перед лицом угрозы, таящейся в уголках чужого пустого дома с привидениями.
Джилл хотела что-то сказать, но Теннисон крепко сжал ее руку. Она сглотнула комок в горле и промолчала. И прошептала мгновение спустя:
– Джейсон, Шептун вернулся. Он снова с нами.
– Шептун! – позвал Теннисон.