– Да, ваше преосвященство, мы так его называем – Центр галактических исследований. Да, нам известно, что кто-то, похожий по описанию Теннисона на одну из ваших Слушательниц, пытался проникнуть в Центр, но мы его, то есть ее, отпугнули.
Теннисон посмотрел через плечо и заметил, что кубоиды немного расступились, а перед Смоки и Сноппи бешено скачет Попрыгунчик, приближаясь к Смоки.
Наконец, вплотную подобравшись к пузырю, Попрыгунчик принялся скакать перед ним – все выше и быстрее.
– О господи! – простонал Теннисон в ужасе. – Только не это.
Он повернулся и бросился к Смоки и Попрыгунчику.
Позади слышались топот ног и крик Декера:
– Куда ты?! Вернись, безумец! Вернись, слышишь?
Теннисон бежал, не оглядываясь и ничего не слушая. Декер догнал его, на бегу протянул руку, схватил за плечо, рванул к себе. Теннисон попытался удержаться на ногах, закачался на месте, отчаянно стараясь сохранить равновесие. Но это ему не удалось, и он неуклюже повалился на мостовую, больно ударившись плечом, покатился и ткнулся лицом в камень.
А Декер закричал на языке пузырей:
– Нет, Смоки! И не пытайся, слышишь?! Разве тебе мало? Все кончено, хватит! Тебе конец, перестань немедленно!
– Все ты и зверюшка твоя проклятая! – зашипел Сноппи, обращаясь к пузырю. – Ты погубишь нас всех! – Выпучив все тринадцать глаз, он крикнул Декеру: – Не подходи к нему! Не подходи! Он с ума сошел! Он хочет…
Декер резко остановился и попятился.
Попрыгунчик вспыхнул и превратился в круг яркого огня. Но пламя было холодным. Даже лежавший ничком на мостовой Теннисон ощутил его обжигающее касание.
И как только это произошло, наступила странная тишина, перекрывшая вопли обезумевшей от ужаса толпы. Тишина и темнота. Теннисон перевернулся на спину, посмотрел в сторону базилики и увидел, как опустившаяся завеса тьмы скрыла лицо его святейшества. Мрак покрыл лестницу и эспланаду, казалось, настала глубокая ночь. Попрыгунчик вспыхнул вновь – и тьма рассеялась. Попрыгунчик больше не скакал и не светился. Он неподвижно валялся на ступенях. Сноппи лежал рядом на боку, а Смоки – лицом к земле. Наконец он пошевелился и пополз вверх по эспланаде – медленно, с трудом. Феодосий и глухоман, не двигаясь, смотрели на ползущий пузырь. Декер бросился к лестнице и поднял Сноппи. Попрыгунчик вяло пошевелился. Декер подскочил к нему, ловко схватил за одно из щупалец и пошел вниз по эспланаде, волоча Попрыгунчика за собой.
Теннисон вскочил, выпрямился. Плечо, которым он ударился о мостовую, болело, пульсирующая боль разливалась по всей руке. Он неловко заковылял вслед за Декером и Сноппи.
– Этот ведь от своего не откажется, – сказал Декер, указывая пальцем на Смоки. – Один из тех фанатиков, которые упорно не желают признавать, что им конец. Валялся уже в грязи, и хоть бы что. Знаешь, какой у него девиз? «Сначала – Галактика, потом – Вселенная»!
– Он безумец, – морщась от боли, выговорил Теннисон.
– Несомненно, – подтвердил Декер.
– И ты был заодно с ним?
– Я же говорил тебе, друг: попытка выжить, только и всего.
Смоки подполз к Феодосию. Он по-прежнему не отрывал лица от земли.
Декер что-то сказал ему, и Смоки что-то вяло проквакал в ответ.
– Я говорил вам, ваше преосвященство, что он готов сдаться. Но я немного поторопился. Возьмите этого несчастного и заприте, да покрепче. Мой вам совет: постарайтесь побыстрее от него избавиться.
– Мы никого не лишаем жизни, – возразил Феодосий. – Для нас всякая жизнь священна. Но мы найдем для него место. А что делать с этим скачущим разбойником?
– Бросьте его туда же, куда и пузырь.
– А другой?
– Сноппи в порядке. Совершенно безопасен. Даже мил по-своему. За него ручаюсь.
– Ну что ж, хорошо. Мы позаботимся о них. А теперь позвольте поблагодарить вас.
– Меня? За что, ваше преосвященство?
– За то, что вы сообщили нам, что одна из наших Слушательниц была изгнана из вашего Центра.
Толпа зароптала, шум голосов становился все громче.
Но тут, перекрывая шум, прогремел могучий голос его святейшества:
– Прошу всех разойтись! На сегодня все закончено. В свое время факты, имеющие отношение к данной ситуации, будут самым тщательным образом рассмотрены и изучены. Результаты будут незамедлительно обнародованы.
Все собрались у Теннисона и расселись в гостиной перед весело пылавшим камином. Теннисон встал, чтобы наполнить стакан Экайеру. Остановившись перед Феодосием, он сказал:
– Прошу простить меня, ваше преосвященство, вы, вероятно, сочтете нас негостеприимными – мы вам ничего не предлагаем, а сами уплетаем сэндвичи и поглощаем спиртное.
Кардинал поудобнее устроился на табуретке, которую специально для него Джилл принесла из кухни.
– Мне вполне достаточно того, что я здесь, – ответил Феодосий, – в кругу друзей, у огня. Я ведь не забыл тот вечер, когда я зашел к вам и вы попросили меня остаться.
– И я помню, – кивнул Теннисон. – Тогда вы не смогли задержаться, поскольку нас ожидал его святейшество.
– Да, верно, и представьте – с тех пор я ждал, когда вы меня снова пригласите.
– Вам не нужно ждать приглашения, – улыбнулась Джилл. – Мы всегда рады вам.
– Похоже, все закончилось благополучно, – сказал Экайер. – Теперь можно вернуться к работе. Слушатели могут приступить к своим обязанностям.
– Но его святейшество сказал всем, что официальное решение будет объявлено позднее, – проговорила Джилл. – Как вы думаете, есть ли возможность…
– Никакой, – твердо ответил Феодосий, поняв, о чем она хотела сказать. – Выслушав то, что рассказал Декер Второй, и зная, что Центр был информирован о посещениях Мэри, я склоняюсь к уверенности, что никаких вопросов нет и не будет. Его святейшество, несомненно, принял бы и менее веские доказательства, чем те, которые мы ему предоставили. Он более всех нас был огорчен этой затеей с раем и провозглашением Мэри святой. Вы не должны забывать, что он прежде всего компьютер, хоть и очень сложный. Ни у кого из нас не должно быть сомнений, куда простирается область его интересов.
– Но мне все-таки кажется, что, если бы дошло до дела, он мог бы распорядиться ситуацией не в нашу пользу.
– Нет. Он пошел бы на все, чтобы спасти и сохранить Ватикан. Как и любой из нас. Но вот что не перестает волновать меня… Так называемые пузыри несколько столетий назад обследовали нашу планету.
– Не стоит придавать этому слишком большого значения, – посоветовал Теннисон. – Декер уверил меня в том, что колоссальные массивы информации о множестве разведывательных вылазок подолгу лежат у них в файлах, а в Центр непрерывным потоком поступают все новые и новые данные, так что вероятность, что кому-то придет в голову раскапывать архивы и разыскивать именно эту информацию, слишком мала. Вряд ли теперь они смогут вспомнить, что у них вообще есть отчет о посещении этой планеты.
– Но там ведь остались ваши копии, – возразил кардинал. – Они могут проболтаться, что такая запись в файлах существует. Они могут рассказать им, где мы находимся. Это очень опасно. Просто удивительно, как они до сих пор нас не выследили. Но, увы, придется с этим смириться. Кстати, мы не беззащитны. Мы, правда, никому не говорили об этом, но вы видели собственными глазами, как его святейшество усмирил Попрыгунчика. Демпинг-эффект. Обыкновенное человеческое оружие, давно разработанное. Уничтожает все на своем пути. Но у нас есть и кое-что другое…
– Надо же! – удивленно воскликнул Экайер. – А я об этом ничего не знал!
– И мало кто знает, – сказал Феодосий. – У нас существует установка на использование оружия только в самой чрезвычайной ситуации. Но, судя по тому, что рассказывает Декер, пузыри – чрезвычайно порочная и злобная раса. Прошу прощения, может быть, мое сравнение будет не слишком удачно, но я бы сказал, что каждый из них – маленький островок, мечтающий, как бы поскорее стать материком.
– У Смоки были планы захватить Галактику, а потом обрести власть над Вселенной, – сказал Теннисон. – Он, конечно, безумец. Придумал себе маленькое ничтожное божество и собирался использовать его как секретное оружие.
– Но немножко поторопился, – добавила Джилл. – Джейсон, а ведь это ты его поторопил. Скажи честно, ты догадывался, к чему дело идет?
– Совершенно не догадывался. Я просто хитрил. Чувствовал, что он хочет выудить у меня информацию. Видимо, я зашел слишком далеко.
– И совершенно правильно сделал, – улыбнулся Экайер.
– «Маленькое божество», вы сказали, – задумчиво проговорил Феодосий. – Но маленьких богов не существует. Есть только один Бог, один-единственный Главный Принцип, как его ни назови. Я в этом уверен. Таких вещей, как маленькие боги, не существует. И выдумывать их опасно. «Не сотвори себе кумира» – так гласит великая мудрость.
– Непонятно, – сказала Джилл, – почему это маленькое божество так много значило для Смоки. То могущество, которое он приписывал Попрыгунчику, шло вразрез с бесповоротным убеждением Центра в том, что любая религия, любое вероисповедание бессмысленны и беспочвенны.
– Такие, кто так думает, находятся всегда, – сказал Феодосий. – Стоят перед величием Вселенной обнаженные и гордятся своей наготой. Даже тогда, когда мы в конце концов отыщем ту истинную веру, поискам которой посвятили себя, обязательно найдутся такие, кто станет и ее отрицать. На самом деле их пугает не сама вера, а та дисциплина и самоограничение, которых она требует.
– А что с Декером Вторым? – спросил Экайер. – Что с ним будет?
– Он и Сноппи пока под домашним арестом, – сообщил Феодосий. – Они, похоже, совершенно неопасны, но нам нужно убедиться в этом. Единственный, кого стоит серьезно опасаться, – это Смоки, но оттуда, куда мы его поместили, ему непросто убежать.
– Да некуда ему бежать, – улыбнулся Теннисон. – Теперь другие пузыри прекрасно знают о том, что он замышлял, и в Центр он вернуться не осмелится. Просто гениально поступил Шептун, захватив с собой Попрыгунчика! Даже если бы кубоиды вызволили нас оттуда вместе с Декером и Сноппи, Смоки наверняка попытался бы разыскать Попрыгунчика. Не знаю… Непонятно все-таки. Может быть, Шептун все понимал с самого начала? Он, правда, клянется, что у него и в мыслях не было брать с собой Попрыгунчика, но я почему-то не очень в этом уверен. Шептун – существо загадочное, непостижимое…