– Если только это можно сделать без огласки, – заявил Хэммонд. – Если ты гарантируешь, что утечки не будет.
– Постараюсь.
– Меня беспокоит возможность паники, – сказал Хэммонд. – До сих пор все было хорошо, но тронь нечаянно не ту кнопку – и страна может пойти вразнос. Все эти годы было столько разговоров, столько споров об НЛО, что все уже созрели.
– Мне кажется, все разговоры об НЛО теперь нам как раз на руку, – ответил Портер. – Идея о возможном посещении Земли посланцами других миров успела превратиться в банальность. Многие привыкли к мысли, что рано или поздно это произойдет. И соответственно более или менее готовы к этому. Шок будет не таким уж сильным. Некоторые полагают, что нам было бы на пользу, если бы они прилетели… У нас уже нет той психологии, как в «Войне миров» Уэллса. Или, во всяком случае, та психология уже не так сильна. Философски мы уже подготовлены…
– Может быть, ты и прав, – перебил Кларк. – Но стоит только какому-нибудь идиоту сказать что-нибудь не то – и может паника подняться.
– Согласен, – сказал Хэммонд. – Может быть, твой подход верен, Дейв. Скажи людям все, что мы знаем. Пусть у них будет время обдумать ситуацию. И тогда, если появятся другие пришельцы, люди будут уже как-то подготовлены, привыкнут к этой мысли. Время от времени вставляй что-нибудь утешительное, пару слов – только не переиграй. Тогда у всех нас будет время серьезно подумать. Подумать и поговорить.
– Значит, договорились, – заключил Кларк. – Извещаем о ситуации военные круги. В отношении Национальной гвардии пока ничего не предпринимаем, но готовы поднять ее по всей стране в любой момент. Всерьез обсуждаем, не пора ли поставить в известность другие правительства и провести с ними консультации. Людям скажем все, что только сможем. Как насчет ООН?
– Давайте пока ООН в это дело не вмешивать, – сказал Хэммонд. – Они очень скоро сами заявятся с требованиями. Ну и конечно, хозяин должен одобрить наши решения. Через пару часов он встанет, так что долго ждать не придется. А когда начнем действовать, надо будет делать это быстро.
– Джон, я хотел бы связаться со своими ребятами сразу же, – сказал Уайтсайд. – Думаю, никто из вас возражать не будет. Это все свои люди – моя семья, так сказать.
– Никаких возражений, – ответил Хэммонд. – Это твое дело.
– Я полагаю, станция продолжает наблюдение, – обратился Аллен к Крауэллу. – Они дадут нам знать, если что-нибудь начнется? Или покажется, будто что-то начинается.
– Разумеется. Мы будем знать в ту же минуту.
– Что, если кто-нибудь из наших друзей проявит воинственность и предложит закинуть туда атомную бомбу и взорвать ко всем чертям этот «рой»? – спросил Уайтсайд. – Или, еще хуже, сделает это сам?
– Генри, у тебя на уме ужасные вещи, – сказал Хэммонд.
– Но это может случиться, – настаивал генерал, – с перепугу.
– Будем надеяться, что этого не произойдет, – заметил Портер.
– По-моему, это маловероятно, – поддакнул Хэммонд. – Но может быть, стоит разбудить госсекретаря? Надо ему обо всем доложить. Может быть, он будет завтракать с президентом. Он и еще кое-кто. Министр юстиции, к примеру. Я их вызову.
– Так у нас все? – спросил Крауэлл.
– Пожалуй.
– Едва ли стоит возвращаться и ложиться спать, – сказал Кларк. – Через пару часов утро.
– А я и не собираюсь, – ответил Портер. – У нас в курилке очень даже уютный диванчик, есть где вытянуться. Точнее, не один, а два. Хочешь ко мне присоединиться?
– Пожалуй, – сказал Кларк.
Лоун-Пайн
Стиффи Грант прошаркал в «Пайн-кафе» и взгромоздился на табурет у стойки. На стук двери из кухни выглянула Салли.
– Так это ты с утра? – спросил Стиффи. – Я думал, с утра Джуди работает.
– Джуди простыла. Я ее подменяю.
Кроме них двоих, в кафе никого не было.
– А где все? – спросил Стиффи. – Сейчас в городе столько народу…
– Дрыхнут еще, – ответила Салли. – Те, что здесь. А многие остановились в Бемиджи и теперь ездят взад-вперед. Здесь им места не хватило.
– Те двое из «Трибьюн» здесь, – сказал Стиффи. – Парень с фотоаппаратом и девчонка, которая пишет.
– Так они ж рано приехали, когда в мотеле еще были места.
– Хорошие ребята, – сказал Стиффи. – Настоящие белые ребята. Девчонка дала мне пять долларов только за то, что по телефону ответил, а после трубку подержал, чтобы линию не заняли. А вчера фотограф выставил мне бутылку за то, что я посмотрел, что творится за рекой, пока он спал. Мы с ним так договорились: если вдруг что – я сразу бегу и поднимаю его, бужу, значит… Только ничего не случилось, так я и просидел. А бутылка классная, не то что ваша дешевка.
– Хорошие люди эти приезжие, – сказала Салли. – Мелкую сдачу почти никто не берет. Не то что наши – чаевых никогда не дождешься.
– Однако они не много узнали, – рассуждал Стиффи. – Похоже, они толком ничего и не знают про ту штуковину. Эти парни из Вашингтона крутятся вокруг нее, крутятся – и ни фига. Я с одним намедни говорил. Он копался в мусоре, который выкидывает эта штуковина после белых тюков. Уж так он разволновался. Говорит, нашел там что-то важное, но я не шибко понял. В том мусоре, говорит, нету сосновых семян. Шишки, мол, все поразломаны, а семян нету вовсе, куда-то подевались. Это, мол, неестественно, говорит. Он думает, что штуковина зачем-то собирает семена. Я ему говорю – может, она их ест, как белки. А он головой качает. Не верит.
– Что тебе принести, Стиффи?
– Наверное, несколько оладий.
– Сосиски, бекон?
– Не-е! Это мне не по карману – слишком дорого. Просто оладьи. И сиропа побольше. Я люблю, когда много сиропа.
– Вот он, сироп, в кувшине. Лей сколько хочешь.
– А, ну хорошо. И масла побольше. Плесни чуток лишнего. Только не бери с меня денег за это.
Салли сходила на кухню, передала заказ повару и вернулась.
– А пришелец уже далеко в лес забрался? – спросила она. – Я его давно не видела.
– Больше чем на милю, однако. Идет и идет, день и ночь. И все выплевывает белые тюки, каждые несколько минут. Они так и валяются на просеке. Я все удивляюсь, на фига ему это надо. Не понимаю. И вообще ничего не понимаю.
– Должна быть какая-то причина.
– Может, и есть. Только я не понимаю. И еще удивляюсь, почему он выбрал нас, почему именно к нам прилетел.
– Ну куда-то он должен был прилететь. Прилетел к нам… Если он искал деревья, то выбрал хорошее место.
– Должно быть, лесничие не слишком-то обрадовались, – пробурчал Стиффи. – Они с этим лесом носятся как курица с яйцом. Не понимаю, чего в нем такого. Деревья как деревья, лес как лес…
– Это же заповедник, – сказала Салли. – Островок первобытной природы!
– Да знаю. Дурость все это.
Лоун-Пайн
Пришелец начал пухнуть. Со всех сторон появились какие-то бугры и шишки, но он по-прежнему валил лес и жевал деревья – и все так же, через определенные промежутки времени из него вываливались тюки целлюлозы и вылетали кучи мусора.
– Мы не знаем, что происходит, – пожаловался Кэти один из полицейских. – Может быть, кто-нибудь из вашингтонских знает, но я сомневаюсь. Они ничего не говорят, так что не поймешь, знают они что-нибудь или нет. Эти бугры мы увидели сегодня утром. Наверное, еще с ночи стали расти, да они и теперь растут и стали гораздо больше.
– Я хочу подойти поближе. Вы меня пропустите? – спросила Кэти. – Некоторые из наших уже там.
– Только будьте поосторожнее, – ответил полицейский. – Слишком близко не подходите. Нам бы не хотелось, чтобы с людьми что-то случилось.
– Пришелец никому не сделал ничего плохого, – сказала Кэти. – Мы тут с тех самых пор, как он появился, – а он нас даже не замечает.
– Кто знает, что у него на уме? – произнес полицейский. – На вашем месте я бы судьбу не испытывал. Он же убил человека, помните?
– Так тот же стрелял в него.
– Так-то оно так, но я ему все равно не доверяю. Не слишком доверяю, так скажем. Чужак он.
Кэти с полицейским стояли на полдороге между пришельцем и рекой. Теперь через реку можно было перейти: армейские инженеры навели временный мост. На длинной просеке, сделанной пришельцем, очень аккуратно, на одинаковом расстоянии друг от друга лежали белые тюки и кучи опилок.
– Мы держим зевак на том берегу, – сообщил полицейский. – Пропускаем только официальных представителей и прессу. Вы-то сами за себя отвечаете. Вам это объяснили.
– Конечно.
– Не понимаю, – сказал полицейский, – как они сюда попали. Человек двести собралось, наверное. Мы же все дороги перекрыли, но они все равно каким-то образом пробираются.
– Бросают машины перед вашими постами и идут лесом, – сказала Кэти. – Чтобы задержать всех, надо устроить сплошное оцепление.
– Наверное, – согласился полицейский. – Надоедливый народ.
– Вон идут Фрэнк Нортон и Чет, мой фотограф, – сказала Кэти. – Как только подойдут, мы с ними подберемся к нему поближе.
Полицейский пожал плечами:
– Пожалуйста! Но будьте осторожны. Что-то должно произойти, и мне это не нравится. Носом чую – что-то будет.
Кэти подождала Нортона и Чета, и они втроем пошли по просеке.
– Джерри попал на самолет? Все нормально? – спросила Кэти.
Чет кивнул:
– Успел. Мы приехали за несколько минут до отлета. Пленку я ему отдал. Он обещал передать. Я все хотел тебя спросить – как он здесь оказался? Мне помнится, что он вроде потерялся и ты его разыскивала.
– У него машина сломалась, и он пришел в Лоун-Пайн, чтобы позвонить. И тут мы встретились. Он не знал, что я здесь, и я ничего не знала.
– Славный парень.
– Это точно.
– Однако не слишком разговорчивый. Всю дорогу молчал.
– Он всегда молчит, – сказала Кэти.
Они подошли к группе журналистов, собравшихся под боком у пришельца.
– Ты с Джонни сегодня разговаривал? – спросила Кэти.
– Да, – ответил Чет. – Интересовался, как там моя пленка. Он сказал, что ее уже понесли в лабораторию, что времени еще уйма.