– Мы выиграем немного времени… Но может быть, больше ничего. Да и то всего несколько дней. Вы же не можете продержать такой мораторий больше нескольких дней.
– Но если завтра утром биржи откроются…
– Вы правы. Необходимо что-то предпринять. Быть может, вам стоит поговорить с министром юстиции, с директором Резервного фонда, еще с кем-нибудь…
– Кроме отсрочки, это нам ничего не даст, – сказал президент, – я с тобой полностью согласен. Но нам нужна отсрочка, нужно какое-то время, чтобы дух перевести. Чтобы дать людям время переварить новости. Чтобы поговорить между собой. Пару дней назад я сказал тебе, что у меня такое чувство – нет оснований для страха. Помнишь? Но черт возьми, Дейв, теперь я близок к панике!..
– Глядя на вас, этого не скажешь.
– Паника – такая вещь, которую мы не можем себе позволить. Я имею в виду ее внешние проявления. Политика – хорошая тренировка собственных чувств. У меня сейчас все кишки переворачиваются, но я не могу допустить, чтобы это было заметно. А мы скоро окажемся на кресте. Конгресс, пресса, деловой мир, профсоюзные лидеры – все будут кричать, что мы должны были предвидеть такую ситуацию и предотвратить ее.
– Страна это переживет, сэр.
– Страна-то переживет, а вот я не переживу. Скверно все обернулось. До сих пор я надеялся, что смогу претендовать на следующий срок.
– Вы и сможете.
– Для этого нужно чудо.
– Прекрасно. Мы сотворим это чудо.
– Вряд ли, Дейв. Постараться, конечно, надо. Прежде всего следует разобраться, что происходит. Скоро придут Аллен и Уайтсайд, Грейс пытается найти Хэммонда. Надо, чтобы он тоже принял участие. Он очень здравый человек, Хэммонд. Он может справиться с этими финансовыми каникулами. С Маркусом поговорим попозже, он тоже будет нужен. И другие тоже подключатся. Господь свидетель, мне сейчас нужен каждый человек, который может хоть что-нибудь посоветовать. И ты тоже, пожалуйста, держись поблизости.
– Мне скоро придется брифинг провести. Мои ребята уже стучатся в двери.
– Задержись немного, – попросил президент. – Быть может, через пару часов у нас уже будет что им сказать. Если сейчас выйдешь к ним с пустыми руками, они тебя до смерти заклюют.
– Они меня в любом случае заклюют. Но это хорошая мысль: подождать немного. Я совсем не рвусь на эту встречу.
На президентском столе загудел селектор. Раздался голос Грейс:
– Генерал Уайтсайд и доктор Аллен.
– Пусть заходят, – сказал президент.
Указав вошедшим на кресла, он тут же спросил:
– Вы уже слышали? Когда я разговаривал с вами, все было еще слишком запутанно, потому я не мог рассказать.
Оба кивнули.
– У меня радио в машине, – сказал Аллен.
– А я, – сказал генерал, – включил телевизор после вашего звонка.
– Стив, что вы об этом думаете? – спросил президент. – Похоже, нет уже никаких сомнений, что пришельцы делают автомобили. Что это за автомобили, по-вашему?
– Насколько я понял, – ответил советник по науке, – с помощью почкования. Таким образом они создают своих младенцев, придавая им собственную форму. Но вероятно, им ничто не мешает повторять форму автомобилей.
– Кто-то из них съел несколько автомобилей, – напомнил генерал. – В Сент-Луисе вроде.
– Я не уверен, что это как-то связано, – сказал Аллен. – Конечно, они могли проанализировать, исследовать те автомобили, раз уж переварили их; но новые, которые они делают, похожи на съеденные, очевидно, только внешне.
– Тогда зачем же они проглотили те, в Сент-Луисе? – спросил генерал.
– Не берусь объяснять, – сказал Аллен. – Все, что я знаю: автомобили, которые создают пришельцы, – тоже пришельцы. На самом деле это не автомобили, а пришельцы в форме автомобилей. Вероятно, их можно использовать в качестве автомобилей, но это дела не меняет. Это биологические, а не механические средства передвижения.
– Репортер, обнаруживший эти машины, – сказал президент, – по-видимому, считает, что их делают из благодарности. Добровольное пожертвование, дар народу планеты, которая дала им целлюлозу.
– Тут я ничего не могу сказать, – ответил Аллен. – Вы говорите так, будто знаете, как мыслят эти чертовы твари. Я бы не рискнул рассуждать подобным образом. Мы уже сколько времени возимся с мертвым – и до сих пор понятия не имеем о его анатомии, о том, как он функционировал. Даже в физическом плане, не говоря уж о ментальном. В таком же положении был бы человек из средневековья, пытающийся понять, как и почему работает сложный компьютер. У них нет ни одного органа, который можно было бы сопоставить с человеческим. Мы совершенно сбиты с толку, не за что ухватиться. Я надеялся, что нам удастся установить, от чего он умер. Это тоже не получилось. Пока мы не узнаем, как функционировал организм, нет никакой надежды установить ни причину смерти, ни что-либо еще.
– Значит, по-вашему, нет шансов установить с ними контакт? – спросил президент. – Если бы нам удалось поговорить с ними, хотя бы жестами, хотя бы…
– Шансов никаких, – твердо сказал Аллен. – Абсолютно никаких.
– Вот если бы пришельцы обратились к нам, – сказал президент. – И попробовали бы дать нам понять, что им нужно…
– Вы имеете в виду правительство? – спросил Аллен.
Президент кивнул.
– Никто не может осознать, – сказал Аллен, – подлинной, абсолютной чужеродности этих созданий. Они настолько не похожи на нас, что мы просто не в состоянии постичь эту разницу. По моим представлениям, все они – единый организм, как в улье или в муравейнике, в котором все знают – или видят, или ощущают – все, что знает-видит-ощущает любой другой, все они. Такому сообществу правительство не нужно. У них никогда и мысли о правительстве не возникало. Вероятно, они вообще не знают, что такое правительство, потому что у них никогда не было необходимости в таком образовании.
– Надо что-то делать! – воскликнул генерал. – Мы должны защищаться! Мы должны как-то действовать.
– Забудьте об этом, – сказал президент. – Здесь, в кабинете, несколько дней назад вы сказали мне, что пришельцы способны выдержать все, кроме ядерного взрыва. Так получалось по вашим расчетам. Но мы же не можем использовать атомные…
Аллен напряженно выпрямился в кресле.
– Так, значит, эксперимент все-таки был, – сказал он. – Я все время что-то слышал об этом, но полагал, что, если бы это было правдой, меня бы поставили в известность. Объясните, пожалуйста, почему меня не поставили в известность? Ваши открытия могли бы пролить свет…
– Потому что эксперимент – не ваше дело, – отрезал генерал. – Потому что он засекречен.
– Пусть так, – возразил Аллен, – но это может оказаться важным, вы должны были…
– Успокойтесь, джентльмены, – сказал президент. – Приношу вам свои извинения. Моя вина, проболтался. – Он посмотрел на Аллена. – Но вы ничего не слышали, разумеется.
– Конечно, господин президент. Я никогда не слышал того, что вы только что сказали.
– Но факт остается фактом, – продолжил президент, – мы не можем использовать атомные…
– Если бы мы могли собрать всех пришельцев вместе, – перебил его генерал, – то, может быть…
– Но этого мы сделать не можем, – возразил президент. – Мы даже не знаем, где они, кроме нескольких. Скорее всего, они рассеялись по всей стране и плодят проклятые автомобили…
– Это неизвестно, сэр.
– Разумеется. Но предположение вполне правдоподобное, – сказал президент, – что, впрочем, вполне понятно. Не могут же они сидеть у всех на виду и лепить свои машины. Люди бросились бы за машинами и затоптали бы их.
– А может быть, – сказал Уайтсайд с надеждой, – может быть, им не хватит леса, а? Ведь сколько леса надо съесть, чтобы понаделать автомобилей!
– Маловероятно, – ответил Аллен. – В Северной Америке очень много лесов. Ну а если они вдруг начнут испытывать недостаток в древесине, то остается еще весь остальной мир, включая экваториальные джунгли. И еще не забывайте, что они возобновляют леса: взамен съеденных сажают новые. Номер «сто первый» уже засадил участок в Айове.
– Меня другое волнует, – сказал президент. – Если они начнут использовать пахотные земли под лесопосадки, то мы можем столкнуться с продовольственным кризисом. Конечно, у нас громадные запасы зерна, но они быстро кончатся, если так пойдет.
– Здесь есть и другая опасность, – добавил Аллен. – Может случиться, что если возникнет продовольственный кризис, то пришельцы станут делать продовольствие. И мы все окажемся фактически на пособии.
– Разговор у нас получается очень интересный и, может быть, даже по существу, – сказал президент, – но мы так ни до чего и не договорились. А надо решать, что предпринять прямо сейчас.
– Я вот о чем подумал, – сказал Портер. – Когда я разговаривал с Гаррисоном, он назвал одно имя. Джерри Конклин, если не ошибаюсь. Этот Конклин первым узнал о машинах, но он просил его не раскрывать, потому его имя в репортаже не упомянуто. Мне кажется, я это имя уже слышал. Мне кажется, оно как-то связано с пришельцами.
Аллен насторожился.
– Конечно связано, – подтвердил он. – Это тот самый человек, чья машина была раздавлена, когда первый пришелец приземлился в Лоун-Пайне. Тот самый, который исчез, когда мы пытались его найти. И тут он опять объявился. Все это очень странно.
– Наверное, стоит пригласить его сюда и поговорить с ним, – предложил Уайтсайд. – Возможно, парнишка знает что-нибудь такое…
– Минутку! – перебил его Аллен. – Мы выяснили кое-что еще. Конклин – друг, кажется, близкий друг сотрудницы «Трибьюн». По-моему, ее зовут Кэти.
– Кэти Фостер, – сказал Портер. – Это она нашла машины, она писала репортаж.
– Наверное, надо позвать сюда обоих, – сказал Уайтсайд. – Пусть ФБР их доставит.
– Только не ФБР, – покачал головой президент. – Нам ни к чему такая неучтивость. Мы их пригласим в качестве гостей Белого дома. Пошлем за ними самолет.
– Но, сэр, – запротестовал генерал, – этот человек уже исчезал. Он может опять и