Иван кивнул головой и грустно произнёс:
– Понял, матушка… Таинство всегда тайна для мозга, оно для души не тайна…
– Вот оттого с тех пор церковь отделила от вечерей любви отправление таинства евхаристии… – Елена мягко улыбнулась. – Только Римское государство долго не признавало христианство… Тебе как будущему царю Третьего Рима надобно помнить об этом. Кому, как не тебе, нужно в памяти держать важнейший исторический момент признания Римом христианства в качестве государственной религии… Так вот, когда государство признало христианство и богослужение открыто стало отправляться в церквях, вечери любви утратили свое значение и даже воспрещались поместными соборами в четвертом веке. Но еще долго и после воспрещения сохранялись у христиан общие трапезы в дни чествования памяти мучеников, а впоследствии и при погребении родственников… Отсюда и русские поминки… – Елена тяжко вздохнула и спросила изменившимся голосом. В глазах и словах ее были слезы. – Ты был тогда совсем маленьким Иван, но тебя выносили на поминки по государю Василию, отцу твоему… Помнишь?..
– Помню, матушка…
– Тебе, сынок, наверное, будет интересно узнать, о связи поминок по усопшему с верованием в тайную силу святителя Николая Чудотворца… Ему, единственному Угоднику Божьему отводится не только роль святого Защитника и Спасителя смертных – купцов, землепашцев, воинов и моряков – но и роль Святого Проводника при переводе праведников в рай небесный… Потому в руки усопшему часто дают или иконку святого Николая, или его молитву-записочку, чтобы усопшего, чтящего при жизни Господа и святого Николая, приняли на том свете и определили в царство небесное по праведности… Часто Николай Угодник даже изображается привратником Царства Небесного, один или вместе с апостолом Петром… Поэтому Никола Можайский и охраняет этот Град Небесный мечом… Видишь, сынок, какие светлые образы навевает святой Никола, Защитник Града земного и Небесного… Один из них земной, считай – Гелон, Можай, вся Русь святая, а другой – Град Господа, Царство Его…
– Что бы я делал без тебя, матушка… – Иван обнял мать и трогательно расцеловал. – Моя голубушка, сказительница дорогая… Столько ты знаешь, столько уже рассказала… Вовек не забуду…
– Только чует мое сердце… – Елена отерла слезы умиления от порыва сына. – Спешить мне надо со своими рассказами… Неровен час… Как бы… – Она не хотела пугать сына, предрекая сыну детскую судьбу круглого сироты и резко оборвала такие слезливые речи.
– Ну, что ты, матушка, голубушка моя… Не надо…
– Ладно… – Елена постаралась зять себя в руки и нарочито сухим бесстрастным голосом продолжила рассказ о божественной сути литургии и молебна. – … О содержании литургии апостольских времен известно лишь то, что в состав ее входили чтение Ветхого Завета, пение псалмов, священных песней ветхозаветных и песнопений собственно христианских, поучения и молитвы. Причем порядок литургии определялся усмотрением предстоятеля, который возносил молитвы и благодарение… А теперь о молебне, или о молении Господу Богу, или Богородице, или святому Николе Можайскому Чудотворцу… Это тайное просительное или благодарственное действо, в которое каждый верующий вкладывает всю свою душу… Ибо без веры ни одна из твоих молитв тому же деревянному Николе Можайскому никогда не исполнится – знай это сынок… Ты уже много знаешь о деревянном Николе, но это только крохотка истинного знания о нем… Ведь Град земной и Небесный, и веру, и храм души верующего дано спасать и защищать воинственному Николе Меченосцу и Чудотворцу… Именно сейчас тебе так важно обрести для своего царства Третьего Рима своего Спасителя и Защитника помимо Господа и Богородицы… С тем и иди завтра на первый в твоей жизни молебен, к которому ты подготовлен…
– Ты считаешь, матушка, что я подготовлен?
– Для своего возраста, сынок, да… – успокоила взволнованного Ивана Елена… – Много еще в твоей жизни будет торжественных молебнов, царь-государь Третьего Рима… К примеру, царские молебны, совершаемые во дни рождения, тезоименитства, восшествия на престол и коронования Государя и Государыни Императрицы, в дни рождений и тезоименитств наследника престола и других Высочайших особ… Молебны в священные дни храмовых праздников, в дни великих государственных событий и побед над врагами Третьего Рима… Впрочем, верь, сынок и в тайную священную силу молебнов в годины государственных бедствий – нашествия врагов-иноплеменников, эпидемий, неурожая, стихийных бедствий, не дай Бог…
– Не дай Бог, матушка…
Знатные литургия и молебен проходили 24 января 1538 года в Можайском Никольском соборе у деревянной иконы Николы. Именно об этом дне последнего года жизни Елены Глинской, когда она сильно болела и часто ездила на богомолье в монастыри, написано в старинной древнерусской летописи, вошедшей в Никоновский список. Что великая княгиня Елена Васильевна вместе с восьмилетним великим князем Иваном Васильевичем и его братом, четырехлетним князем Юрием Васильевичем приехали в Можайск «помолиться образу святаго и великого чудотворца Николы, слушав молебна и божественна литургиа и знаменався у Святого образа».
…Хор митрополичий на левом клиросе и можайских прихожан – на правом попеременно оглашали золотые своды Никольского собора слаженным певучим сладкогласием… С легким шипением и потрескиванием огоньки толстых праздничных свечей озаряли торжественные бородатые лица московских бояр и воевод, можайских купцов и посадников. Служил сам митрополит Даниил, походивший внешне на страстотерпца-великомученика. Был он, как всегда, по такому торжественному случаю, заранее обкурен серой, чтобы не отвлекать молящихся своим черезчур розовощеким видом. Плотный с жирными плечами Даниил своими живыми блестящими глазами буквально пронизывал прислуживавших ему дюжину дьяконов, звякающих тяжелыми кадилами – упаси Господь сделать не так и не то, не в унисон первостатейному державному чину…
В клубах терпкого ладана плыл бледнолицый великомученик-митрополит, словно сошедший иконной доски древнего письма, по обе стороны, как мелкие лодчонки за крупным кораблем, подгребали длиннобородые архиереи с поджатыми губами. Зычными возгласами дьяконов наполнялись своды Никольского собора, призывая к ликованию души православных на торжественной литургии и молении Николе Можайскому Чудотворцу…
На царском месте Никольского собора стояли мать и сын, государыня и государь с одухотворенными лицами от несуетных мыслей, полных благочестия… Неподалеку стоял, как пришибленный, маленький княжич Юрий с разлившейся по лицу сладкой блаженной улыбкой… В церкви его жалели больше, чем государыню…
Иван с восторгом и нежностью во все глаза глядел на деревянного Николу Можайского и вспоминал рассказы своей матушки о легендарном христианском святом. Как уже после своей кончины святой Николай сотворил множество чудес, сохранившихся в житийной литературе и народной памяти. Чудотворно спасал от потопления, освобождал из плена и темницы, даровал исцеление погибающим, болящим, недомогающим. Даже воскресил школяров, порубанных на части злым хозяином постоялого двора, где те случайно остановились на ночлег. Многих вытаскивал бедолаг из горькой нужды, прозябанья, нездоровья любимый народом Чудотворец Николай, «Бог русский Никола».
Иван молил изо всех сил святого Николая спасти любимую матушку от тяжкой болезни, чтобы обрела она драгоценное здоровье… Молил святого, чтобы спас он несчастного Юрия от тяжелого наследственного недуга… Откуда было знать юному государю Ивану, что в Никольском соборе его матушка молит Николу Можайского не о себе и да же не о несчастном Юрии, только о том, чтобы он спас от смерти и защитил в тяжелой жизни, насколько это возможно, сына-государя…
Может быть, Елена Глинская тогда в отличие от многих, благодаря тому, что в ее жилах текла татарская и литовская кровь, уже знала, что нельзя просить и, тем более, требовать от святого в ипостаси Николы Можайского всего и многого, чего ему выполнить не под силу… А вот об одном она молила всем своим материнским сердцем Николу Можайского – спасти ее сына от нависшей над ним смерти, спасти и защитить будущего царя Третьего Рима… В других монастырях и церквях Елена Глинская еще успеет помолиться и за несчастного Юрия, и за себя, а в древнем Можае, преемнике Гелона, Николине граде она молилась только за сына-государя у Николы Можайского Чудотворца…
Отходил молебен в Никольском соборе. Иван не отрывал глаз от деревянной иконы Николы Можайского, внимательно разглядывая на ней облачение епископского сана: хитон, ризу и омфор, но в воинствующем облике Николы больше всего привлекали меч и град, ведь своим небесным мечом святой защищал Отечество с его государем, веру православную. «Кого же защищать в православном Отечестве, как не его град веры, как не его государя православного?» – удивился своему маленькому открытию юный Иван-государь. И пылко возлюбил он отныне, как никто другой до этого из русских государей, образ Николы Можайского, проросшего таинственным образом из седой языческой древности сожженного Гелона, перелопатившего в обретенной христианской сути и символической ипостаси языческие корни. Недаром приглянувшаяся Ивану государственная ипостась Николы Меченосца, защитника веры, Отечества и царя, превратит скоро государя Грозного в творца Священного Николина города русских – Можайска, с великим множеством, под сотню, церквей и монастырей…
Иван на молебне в Никольском соборе живо сравнивал традиционный образ Николая Мирликийского, благословляющего и с Евангелием в руках, и образ Николы Можайского, держащего в правой руке обнаженный меч, а в левой – град Отечества, веры в виде октагона с зубцами. Ивана потрясала и вдохновляла необычная скульптурная иконография Николы Можайского, напоминающая ранние греческие статуи и, вместе с тем чудотворная символика и метафоричность: мечом святой охраняет град – Отечества, веры, царя…
Иван был уверен, что ни один мастер на земле не мог исполнить чудотворную икону так невероятно пластично и выразительно, чтобы голова святого глядела на молящегося то с пониманием, то с иронией, а то и с презрением и сарказмом, хотя при этом всегда в облике святого чувствуется нечто величественное, неземное, божественное… «Только такой «Русский Бог Никола», подумал в Никольском соборе Иван-государь. – Мог появиться на Руси святой на древней Земле Можайской, что искони, у перекрестья ее