– Зря ты так, великая княгиня… Вот тонко уколола меня, твоего соратника… Враги мои и твои ведь называют меня твоим любимцем, фаворитом, как конюшего… – Даниил прокашлял горло и немного задумался. Оправил бороду и изрек голосом, не терпящим возражения. – А ведь нам с тобой, великая княгиня, подчеркиваю… – Он возвысил голос. – Пришло время подумать о судьбе Третьего Рима твоего супруга и участи престолонаследника Ивана… Вот ты уколола меня, что лихие бояре задумали возвести на митрополичий престол вместо меня своего ставленника… Шуйские или кто там – Бог с ними… Пусть их… Дело мое, иосифлянина, способного к компромиссам не пропадет и после моего падения… Да я вполне предвижу такой разворот событий, что сведут меня враги мои с митрополии, отправят в Волоцкий монастырь, только уже не настоятелем, а узником совести этому… Только в отличие от тебя, великая княгиня, готов я ответить перед господом за свои грехи тяжкие, готов к своему падению… Только осмелюсь напомнить, что много грехов взял я на свою душу ради спасения престола твоего супруга… И грех заточения Шемячича, и развод с Соломонией, и прочие, прочие… А сейчас настало время снова печься мне о престоле юного государя Ивана, о судьбе, о жизни его…
– О жизни Ивана?.. – всплеснула руками Елена. – Разве ей что угрожает?.. Говори, владыка… Свою жизнь мне уже не жаль… А вот сына… Неужто есть угроза его жизни, безопасности?
– Подожди, великая княгиня, успокойся… Ты начала с угрозы моей безопасности… И я вынужден с тобой согласиться… Есть такая угроза… Вынужден я с ней считаться… И честно скажу тебе – готов ответить перед Господом Богом за все свои грехи… Не буду в ногах валяться у моих врагов, вымаливать пощаду – пусть низводят с престола и в монастырь заточают… По грехам – и заточение… Только меня отчасти радует то, что за время своего управления я наполнил иерархию достойными людьми – не чета мне, грешному и ничтожному – людьми своего склада и образа мыслей… Вот ты упомянула игумена Иоасафа… А я ведь не имею ничего против… Не буду из последних сил цепляться за престол духовный… А ведь есть еще более достойный человек для занятия престола – епископ Макарий Новгородский… И до него черед дойдет… Думаешь, я не знаю, что обо мне при дворе злословят?.. Мол, личный характер владыки не отличается большими достоинствами… Что владыка человек практического ума, излишне честолюбив, мстителен и жесток, раз не печалится за многих обиженных великим князем Василием и великой княгиней Еленой… Что владыка сделал слишком быструю и легкую карьеру, любил излишне пышность и великолепие и охотно пользовался благами жизни, против которых так вооружался в проповедях… Что лицо серой окуривает, чтобы казаться благовиднее… Не так ли?..
Елена тяжело вздохнула… Владыка поразил ее искренностью… Она не знала его таким пылким в искреннем саморазоблачении… Только зачем он так с ней заговорил?
– Не знаю, владыка… – Елена, побледнев, вздохнула и закрыла глаза. – Пусть так… Ты хочешь меня о чем-то предупредить перед тем, как я сделала бы свой решающий выбор?
– Решающий – это слишком сильно сказано… А насчет своего выбора – в точку попала, великая княгиня… – Даниил задумался, стоит ли говорить Елене о том, что у него в Чудовом митрополичьем монастыре прячется беглый боярин Семен Бельский и просит устроить ему тайное свидание с великой княгиней – и все это ради жизни ее юного сына-государя. Сказал обтекаемо. – Приходи завтра-послезавтра ко мне для разговора серьезного, не шутейного… Поверь на слово, великая княгиня… Пусть неловкими, пусть греховными методами пользовался я, помогая твоему супругу отстаивать и укреплять престол православного монарха – только держится престол этот, не обрушен еще врагами внутренними и внешними… И до последнего дыхания готов помогать престолу православного государя…
«…И себе, красномордому грешнику… – подумала Елена, но тут же сошла с веселого куражного тона в тревожных мыслях больше о сыне-государе, чем о себе с конюшем. – Конечно, надо идти… Чую, владыка хочет устроить мне какую-то тайную встречу… С Шуйскими или со сторонниками Бельских?»
– Хорошо… Я приду на тайную встречу… – сказала Елена и снова посмотрела прямо в глаза владыке. – …На тайную вечерю к владыке…
Тот изо всех сил старался не отводить глаз в сторону… Но излишнее усилие неспокойной души всегда выдает какие-то помыслы, не обязательно дурные, но тревожные… И вдруг Елену острием боли и отчаяния кольнула в сердце живая мысль: «А ведь не с Василием и Иваном Шуйским хочет устроить мне встречу владыку… Эти бояре, по сведениям конюшего, встречались с ним буквально на днях – только о чем говорили и до чего договорились, неведомо… А со мной владыка хочет устроить встречу Семена Бельского… Значит, боярин Семен в Москве… А Иван Овчина, никто об этом не знает… Иначе бы давно попытались схватит его… Только как проверить мою догадку?..»
Владыка недовольно покачал головой, соображая, стоит или не стоит открещиваться от ироничного замечания Елены насчет тайной встречи-вечери… Намек ведь не в бровь, а в глаз – на последней тайной вечере Спасителя был и Иуда-предатель… И был знаменитый «иудин поцелуй», и предательство, и смерть, в конце концов, и вознесение Христа, и воскресение Спасителя…
Владыка легонько потряс головой, прогоняя странные, вздорные мысли, и сказал немного изменившимся голосом то, что обычно говорят духовные в подобных случаях, уповая на Господа:
– Пути Господни неисповедимы, но истинны…
…Не обмануло Елену предчувствие. Ни у кого не спрашивала она про появление в столице Семена Бельского. Только шепнул ей один верный человек, что вроде бы видели его в Москве и что такого знатного боярина может взять под свое крылышко митрополит Даниил. Однако, если схватить боярина, владыка может и отказаться от опального князя Семена.
– На твой выбор, великая княгиня, – наушничал верный человек, – распорядись, мы его из-под земли достанем… Хоть из кельи Чудова монастыря за бороду на мороз вытащим… На твой выбор… Можно дать ему свои делишки провернуть без помех – и к хану вернуться.
– А если конюшему сообщить?.. – спросила, сконфузившись, своего человека великая княгиня.
Тот ответил без обиняков:
– Конюшему нечего выбирать… Он постарается боярина беглого арестовать… Только сумеет ли?.. Сдается, что князь Семен Федорович Бельский хочет не с конюшим, а с тобой, великая княгиня, говорить, если дал обнаружить себя и показать свое влияние на митрополита, тайные ходы-подходы к нему…
– Наверное… Не надо ничего предпринимать… Пусть идет все так же, как шло… – неопределенно ответила Елена и стала ждать приглашения на тайную встречу в Чудовом монастыре от митрополита Даниила.
В бессилии что-либо поправить, изнемогая от нездоровья, заливалась горючими слезами великая княгиня. В такие минуты она никого к себе не подпускала, не то что конюшего, даже сына-государя. Но Иван все же однажды увидел эти горючие слезы, бурные рыдания и припадок бешеный матушки. От ужаса увиденного он долго не мог к не приблизиться, наконец, преодолев страх, подошел к ней, обнял… Через мгновение, уже от жалости его худенькое тельце сотрясалось от рыданий, пуще матушкиных… В слезах и рыданиях они долго не могли успокоиться… Елена долго не могла вымолвить ни словечка…
– Сиротинушка, жаль моя… – Елена обнимала сына и мокрыми от слез губами целовала его в лоб и щеки…
– Матушка, милая, успокойся… – Иван тонко чувствовал настроение матери, видя, что она не в своей тарелке. – Я ведь с тобой…
– Возьмут нас в кольцо крепкое, сынок, не вырвешься… Еще мечей не обнажили наши враги, еще ни одной пушки затравку не подожгли и не выстрелили прямо нам в сердце, а обрекли твою матушку на выбор тяжкий…
– Какой же выбор, матушка?.. Почему тяжкий?.. Можно же выбрать путь спасения и на нем духом воспрянуть…
– Так ведь к такому выбору твою матушку подталкивают, сердцем, кожею чую, где не к спасению путь, а к погибели…
– Может, все это потому, что твои бояре и воеводы не надежны, а боярские партии ножи на престол точат? – спросил, отирая слезы Иван.
– Действительно, многие бояре и воеводы шатаются… Сильно шатаются в разные стороны, и этими шатаниями твой престол раскачивают… Здесь бы, казалось, надобно проявить себя владыке Даниилу – укорить кого за отступничество, кому гневом Божьим пригрозить, карою небесной… Да только считает владыка, что он, все что мог, уже сделал для твоего батюшки, а для матушки твоей его резерв духовных и душевных сил исчерпан. Мол, сами расхлебывайте кашу, какую с конюшим заварили… Мне и так верные мне люди сообщают, что собираются в хоромы к Даниилу, в его митрополичью резиденцию, бояре, воеводы и князья из различных партий – на свою сторону перетягивают в борьбе с конюшим… А я уже догадываюсь, чью сторону собирается держать владыка – Бельских, чтобы хитро использовать партию Шуйских против конюшего и меня… Выбор-то у меня один остается – не конюшего, не себя, а тебя, сынок, спасать…
– Матушка… – губы у Ивана дрогнули. – Ведь надо что-то делать… Непременно что-то делать…
– Если б я знала, что делать, я бы давно все сделала, сынок… – У Елены снова навернулись слезы. – Болезнь тайная меня иссушила… Силы последние забирает… Думаешь, я не чувствую, как кольцо вокруг нас с конюшим Иваном сжимается… Знаешь, что птицы делают, когда чувствуют приближение опасности?.. Они отвлекают своих врагов, подальше от гнезда с птенцами… Вот и я, сколько смогу, буду отвлекать врагов от гнезда с моими птенцами-сыновьями… Только сам Иван знаешь, что надежда твоей матушки только на тебя…
– Знаю, матушка… Потому и горько мне, что слезами ты себя мучишь… Жалко тебя, матушка… Я бы все для тебя отдал, чтобы вернуть тебе здоровье, улыбку нежную твою снова увидеть…
Елена попыталась улыбнуться, но, почувствовав, что ее улыбка выходит жалкой и вымученной, снова закрыло лицо руками, и расплакалась.
– Даже улыбнуться сыну – сил нет… – прохрипела она сквозь слезы.
Чуяло материнское сердце, что опасность грозит всем им – правительнице, конюшему, но больше всего страдало, разрывалось сердце оттого, что от этой неведомой опасности не застрахован ее юный сын-государь. Хотелось ей до истины докопаться – откуда угроза, кто угрожает ее сыну-государю, потому и решилась: позовет на тайную встречу владыка – пойдет… Если бы ей даже сообщили, что тайную встречу назначают боярские партии Шуйских, Бельских – непременно б пошла… Но Шуйские затаились, как всегда выжидали… Семен Бельский промелькнул в столице блуждающей кометой и исчез. Елена была уверена, что захочет он и о себе похлопотать, да и попытается с ней ли или через нее Семен Федорович Бельский завести переговоры об освобождении братьев Ивана и Дмитрия. Чуяла Елена, что многое в играх с ханом Тавриды и турками замыкается на беглого боярина Семена Бельского…