Мать и сын, и временщики — страница 73 из 82

– …Только раньше-то Дмитрия-внука в свои соправители Иван Великий назначал, и венчал на царство… Кому ж теперь венчать – Бельским, что ли, на ревность и зависть Шуйских?..

– …Какая разница – кому венчать, лишь бы царем Ивана-государя поставили на царство Русское!.. Самое времечко – после такой славной победы…

– …Сцепятся боярские партии… Честь венчать государя шапкой Мономаха не отдадут Шуйские Бельским… Чья партия повенчает царя, та вовек, на все оставшееся царство станет первой боярской партией…

Вряд ли догадывался о таких умонастроениях в народе, о таких редких славословиях в его честь и о тайном, не исчезнувшим после окской победы, противостоянии боярских партий юный летами Иван… Летал он вместе со всеми во дворе, в столице на воздусях победы, радуясь таинственно-чудесному избавлению Отечества от страшного нашествия неверных…

О том, что носившаяся в воздухе идея венчать его на царство шапкой Мономаха после такой знаменательной русской победы, такого счастливого исхода для Отечества, близка к осуществлению, Иван услышал впервые от своего любимого дьяка Ивана Федоровича Курицына.

– А ведь лучшего времени не сыскать, государь… – убежденно и страстно говорил дьяк, теребя бороденку растрепанную. – …Такой порыв был в воинстве русском, такое представить невозможно… Если бы ты сам был там, я много бы отдал за это… Сам своими глазами видел слезы бывалых воевод и юных воинов, когда читал им твою государеву грамоту на нашем береге Оки, когда на другом берегу стояли стеной сплошной и черной неисчислимые полчища татар и турок… Словно вся Русь, забыв свои обиды и претензии друг к другу, упрямство и непокорность военачальников, борьбу и ревность их родов, объединилась, сплотилась вокруг своего государя… Если бы ты это видел, государь – такое незабываемо… Твои слова высекали слезы из глаз воинов, наполняли сердца мужеством и стойкостью… Я себя на место хана поставил: такое сплоченное, сильное духом увидеть с другого окского берег и пойти с ним драться мог бы только самоубийца или сумасшедший… Хан не оказался ни тем, ни другим… Дошли твои моления до Пречистой Богородицы и слова государевой грамоты дошли до каждого русского сердца на окских бродах…

– Да, ведь не я писал… Нет ни одного моего слова в той блестящей грамоте… – попытался неловко возразить Иван дьяку, но как-то скомкано, невнятно все у него получилось.

Усмехнулся в бороденку умный дьяк и сказал тоном опытного, бывалого, потрепанного жизнью человеку:

– На то государям дьяки писучие даны близкие, чтобы работа дьяков самим государям была по сердцу… Ты что, государь, думаешь, что твой знаменитый дед Иван Великий сам что ли письма и грамоты сочинял, устраивая победу над Ахмат-Ханом на Угре, обеспечивая вечный союз с главным своим соратником Менгли-Гиреем в борьбе с королем Казимиром и тем же Ахмат-ханом… На то и был всегда под рукой мой батюшка Федор, в иноземных делах дока, и ему подобные… Государь не тот, кто чернилами себе руки марает, а кто одни своим присутствием скрепляет невидимым скрепом все в его православном государстве… Когда все, в том числе и слова грамот государевых, писанные дьяками, работают на русского государя и Русское государство, врученное ему славными предками и Господом…

– Ну, уж ты сказал, дьяк… – насупившись, пробубнил Иван. – Когда-нибудь и я научусь так словом владеть и пером так мысли могучие передавать, что сам слезы в сердцах своих подданных высекать буду…

– Конечно, государь, конечно… – быстро согласился дьяк. – Тогда у нас работа будет попроще – будем переписывать набело то, что твоей рукой писано… Это не хитрое дело… Не в этом суть… Главное, что нынче народным порывом, объединением воевод и всего воинства грех не воспользоваться… Никогда до этого, не в укор твоему отцу, да и деду великому Русь не была так едина и сплочена вокруг своего государя… Обрати внимание, я говорю – сплочена не вокруг главного воеводы Дмитрия Бельского или главы Думы Ивана Бельского, а именно вокруг своего государя православного… Это и сам владыка Иоасаф подтвердит: то победа не братьев – воеводы главного с первым боярином – а именно государя, достойного быть увенчанным шапкой Мономаха и стать Царем Русским… Правильно в народе говорят: что наш Иван-государь хуже, что ли, царевича Дмитрия-внука?.. Между прочим, почти в твоем возрасте на царство венчан Дмитрий-внук…

– Он был постарше… – тихо возразил Иван и неожиданно покраснел стыдливым мальчишеским румянцем. – …Ненамного, но все же…

– Какая разница – моложе, старше… У царевича Дмитрия не было в то время никаких государственных достоинств, не говоря уже о такой славной победе русского оружия, которую ты подарил своему Отечеству, государь…

– Не знаю… – замешкался Иван. – …Царевича Дмитрия венчал шапкой Мономаха мой дед Иван, соправителем своим назначил… Меня бы тоже отец Василий мог соправителем назначить, если бы… – С каким-то надрывом вырвалось у Ивана, вспомнившего и про свое сиротство, и про матушкины рассказы про жестокое династическое противостояние двух матерей престолонаследников Дмитрия-внука и Василия, Елены Волошанки и Софьи Палеолог, двух боярских партий, стоявших за ними, нестяжателей и стяжателей-иосифлян.

– А тебя, государь, на царский трон возведут твой духовный наставник владыка Иоасаф и первый боярин, глава Думы Иван Дмитриевич Бельский… Надо ли говорить что вклад в нашу победу последнего не менее велик, чем его брата, главного воеводы… К тому же князь Иван Бельский твой ближайший родственник, душа правительства и воинства – чем он при своих великих качествах опытного победного военачальника, справедливого и человеколюбивого правителя тебе не наставник, государь в мирских государственных делах?.. Два твоих наставника, духовный – владыка Иосаф – и мирской – князь Иван Бельский – вполне имеют право возвести юного государя на царский трон и увенчать шапкой Мономаха!.. Причем момент для этого самый подходящий – победа безоговорочная над неверными, народ ликует… Все твои подданные только ждут этого, довольны будут… Еще бы такая бескровная великая победа, которой заждалась Русь православная!.. Как тут не возрадоваться вместе с такой победой своему новому царю-батюшке!..

– Какой я народу батюшка?.. – проворчал Иван.

– Ничего не поделаешь… Так в народе говорят… Вот станешь, государь Иван, царем-батюшкой в свои неполные двенадцать лет…

– Может, немного подождать… – поежился Иван. – …Дождаться хотя бы своих полных двенадцати лет…

– Одиннадцать – святое число Аллаха для мусульман, а двенадцать – для христиан, особенно для русских… Есть такая идея среди первых бояр московских возвести тебя на трон царский в твои нынешние лета, между одиннадцатью и двенадцатью… – Сказал скороговоркой, как о деле решенном с венчанием на царство Ивана, дьяк Курицын. – В конце концов, народ будет только доволен видеть на царском троне своего царя-победителя татар и турок даже в таком юном возрасте… Все бояре тоже будут только рады…

– И даже Шуйские?..

– Шуйские не возникнут… – пообещал дьяк.

– …Тем не менее… – Иван с опаской покачал головой. – Даже матушка мне неоднократно напоминала, что батюшка во главе опекунского совета поставил двух братьев, Василия и Ивана Шуйских…

Курицын нетерпеливо оборвал Ивана:

– С Василия Немого уже чего спрашивать, тем более по опекунским делам… Он уже перед Господом Богом ответ свой держит… А князю Ивану Шуйскому чего возражать?.. Он сам добровольно от заседаний в боярской Думе устранился… Какие у него могут быть претензии ко главе Думы?.. Что тот милостиво дал ему воеводство во Владимире, оказав тому искреннее уважение к его ратным способностям?.. Что не стал мстить и ссылать Ивана Шуйского, как тот когда-то Ивана Бельского сослал на Белоозеро?.. Какие претензии, если Ивану Шуйскому явлены главой Дум истинное великодушие и всепрощение христианское…

Иван знал, что его мучило: каким-то таинственным образом опытный воевода Иван Шуйский был отсечен от всеобщей победы Бельских над неверными, «застряв» во Владимире, то ли готовясь к походу на Казань, то ли ожидая приближения неугомонных казанцев – в помощь хану Саип-Гирею. Он только начал расспрашивать дьяка Курицына о «Владимирской заминке» Шуйского, как наткнулся на воздвигнутую стену отчуждения.

– …Князь Иван Шуйский мне часто напоминал, что его род, как и мой, идет от Александра Невского, славного своими победами на западе над немцами и литовцами… – сказал с легким беспокойством Иван. – Но на востоке с татарами великий князь Александр Невский не воевал из принципа – ради сохранения русского народа и будущих воинов, которые когда-нибудь свернут шею ханам, только в свое время… Вот Иван Шуйский как-то мне с издевкой поведал, что Иван Бельский «игры в мир Александровы» учинял во время своих казанских походов»… Мол, были все предпосылки разгромить казанских татар, взять запросто город, только Бельский по каким-то таинственным, «высшим», как шутил Шуйский, соображениям не бил татар, шел на переговоры мирные, даже гнев моего батюшки Василия вызывал – с обвинениями в корысти, мздоимстве…

– А вот на этот счет, государь, спрашивай, уже не у дьяка Ивана Курицына, а у самого главы Думы… И о мздоимстве с казанцев в ранних походах на Казань, и о тайных связях, если они были… Только вряд ли…

– Но ведь, действительно, странно, что казанцы не пошли с крымчаками и турками против войска братьев Бельских… Во Владимире казанцев зря воевода Иван Шуйский прождал… – Иван уже сошел с привычного тона и говорил возбужденно и громко. – Шуйский может подумать, что его обвели вокруг пальца, лишили славы воеводской, заставив в тылу отсиживаться – против врага ополчаться, который почему-то даже не обозначился…

– Вот и рассеивай свои сомнения, государь у самого Ивана Бельского… – еще раз сухо напомнил дьяк. – Заодно и проведай о порядке торжества с коронацией твоей… Наверняка, он уже обсуждал это с митрополитом Иоасафом… Время, как нельзя, лучше для такого торжества…


Трудно сказать, что треснула душа юного государя великим сомнением и насчет срочной необходимости в своем скором коронования, и относительно странностей отстранения от плодов победы тщеславного воеводы Ивана Шуйского, только возжелал Иван пообщаться и с князем Иваном Бельским, и с владыкой Иоасафом, задать им свои недетские вопросы…